Это воскресное утро, заставшее его в одной рубашке, не расчёсанным и полностью разбитым, ознаменовало бы собой два месяца со дня его первой встречи с этой, новой Лили, если бы Снейп не потерял ещё давно всякий счёт времени. Время больше не играло никакой роли. Время останавливалось в Комнате-до-Востребования и не шло за её пределами. Зеркало поглотило его время, а глубокий, воспалённый шрам на правой руке отлично напоминал, что теперь они с ним стали одним целым.
Любое движение причиняло невыносимую головную боль. Снейп со стоном потянулся к прикроватной тумбочке, где стоял кубок с остатками обезболивающего зелья, но тот оказался пуст. С ненавистью Снейп толкнул его обратно, кубок покатился по столешнице и с оглушительным звоном упал на каменный пол. Этот звон взорвался в голове, как осколочная граната, Снейп зажал руками уши, но звук всё равно ещё с минуту длился в его голове, вызывая тупые, пульсирующие спазмы… Хотелось пить — не важно, что — лишь бы только забыться, лишь бы прекратить этот неизвестно кем насланный на него Круциатус — а впрочем, почему неизвестно?.. Он не хотел открывать глаза. Он знал, что его вырвет, стоит ему снова увидеть эту опостылевшую, серую, гнилую действительность. Он ненавидел её.
Он хотел от неё избавиться.
Споткнувшись о кровать, Снейп сделал несколько шагов к шкафу и по пути схватился за стену, чтобы переждать головокружение и цветные пятна перед глазами. Он мог хоть загнуться сейчас — здесь и сейчас — никто бы даже не узнал, а уж тем более потом не пожалел бы… Ни один человек в этом замке никогда не испытывал к нему симпатии, ни теперь, ни прежде. Кроме двух рыжеволосых девушек, которых он сам же оттолкнул от себя.
За то, что они были слишком живыми.
Слепо шаря рукой по полке, он столкнул на пол несколько пузырьков, разбившихся с высоким стеклянным «тинь!», нашёл в дальнем углу небольшую бутылку с тёмно-зелёным содержимым на дне, опрокинул его в себя, закашлялся… Горько, как же горько… Он вытер губы тыльной стороной ладони. Эта доза не поможет. Уже не поможет… Мерлин, дай забвения, помоги… Снейп упал спиной на вторую дверцу шкафа, закусив костяшки пальцев, пытаясь подавить стон, пытаясь побороть страшную слабость в ногах… Безуспешно. Он был тяжело отравлен. Разум его был полон яда. Шрам на запястье был полон тёмной кровью. Зеркало тянулось по его следу, как змея, ужалившая раз и знающая, что рано или поздно жертва упадёт без сил, стоит лишь подождать. А затем — поглотить её, ещё живую, тёплую, с ещё бьющимся сердцем…
Он хотел быть вместе с Лили? О, ещё немного — и у него будет такая возможность… Кажется, Снейп знал путь к ней, в её Зазеркалье… На самом деле, есть ведь уйма способов проникнуть туда.
Это вернуться невозможно.
И главное, как только Дамблдор ещё ничего не видит? Или видит, но ждёт, чем это кончится? Ждёт, пока Снейп сам попросит о помощи? Чёрта с два, лучше уж умереть, чем признаться ему… Да, лучше было бы умереть. Лучше всего. И оказаться наконец по Ту Сторону Зеркала…
Он оделся машинально, неаккуратно, торопливо, он благодарил Создателя за то, что коридоры замка пусты в это воскресное утро, он отшатнулся от галереи зеркал на втором этаже, не узнав в них себя… Он остановился у проклятой песчаниковой стены, злобно шепча ей, что ему надоело играть. Что ему всё равно. И что пусть разорвётся та грань, что их разделяет, пусть это закончится, чем угодно, но он хочет прикоснуться к ней. Он хочет обладать ей.
И в этом его единственное Желание.
Недовольно, с упрёком раздвинулись стены, безропотно осыпалась на пол тоненькая струйка песка.
Комнате не нравилось то, что в ней находится.
Глаза привыкли к полутьме не сразу, Зеркало встревожено шептало, горячо, неуловимо, под волнующейся лёгкой завесой. Снейп добрался до него, спотыкаясь о расставленные вдоль стены коробки и стопки книг, и одним нетерпеливым движением сорвал покрывало, на миг прижав его к лицу и закрыв глаза…
Ткань была пропитана запахом её волос.
Он жадно впился глазами в Зеркало, ища знакомый силуэт, но — странно — за стеклом плавали лишь мутные тёмные разводы, похожие на сплетённые человеческие тела. Зрелище пыталось проясниться, но вновь расплывалось, словно кто-то не мог навести фокус. Зеркало отражало то, что было в его голове. Опиумный бред последних дней слил образ Лили — когда-то чистый, светлый — с безумием самых отвратительных вакханалий Пожирателей Смерти.
А Лили… Лили тоже была среди них. Снейп наконец увидел её: обнажённая, рыжеволосая, она была частью этого чудовищного узора, оплетённая чьими-то руками. На её запрокинутом лице было написано с болью граничащее страдание, но раскрытые красные губы говорили об обратном. Распущенная грива сливалась с тёмными, размытыми силуэтами, перетекавшими друг в друга, в темноту, во влажные алые простыни… Снейп, тяжело дыша, провёл кончиками пальцев по холодному стеклу, за которым изгибалась её красивая спина и дразнили воспалённое воображение аккуратные полушария совсем ещё девичьей груди… Он чувствовал, как просыпается возбуждение, то самое, неодолимое, которое потом будет так сложно побороть и которому будет гораздо проще сдаться… Его била дрожь. Он ещё не знал, как может стать возможным то, чего он хотел, ему это совсем не нравилось, но остановиться он уже не мог. И дело было даже не в магии, опасной, сильной, древней магии, с которой он так неосмотрительно связался, и из которой уже не выпутается без чужой помощи…
Дело было в нём самом.
Воздух вокруг Зеркала был полон тихих шорохов и стонов, но Снейп всё же краем уха уловил ещё один, посторонний звук и резко обернулся как раз в тот момент, когда за его спиной промелькнула чья-то тень. В сердце ударил адреналин, Снейп метнулся к стеллажам и схватил кого-то за руку — за живую, горячую, тонкую руку. Уже не задумываясь, что делает, он рванул её на себя, и в ту же секунду в его объятиях оказалась Лили.
О! Теперь он не выпустил бы её, даже если бы знал, что это всего лишь его галлюцинация. Даже если бы ему угрожала смерть, даже если бы всему миру угрожала смерть, он не разжал бы рук…
— Наконец-то — моя… — хрипло прошептал он, не сдержав диковатой, кривой ухмылки, и, впутавшись пальцами в мягкие завитки на затылке девушки, жадно поцеловал её в губы.
В тот момент он уже ни о чём не думал — да и не мог бы, даже если бы захотел. Его полуразрушенное сознание было полно лишь одной мыслью, его желание обрело плоть, она была рядом с ним, и больше ничего не имело значения… Вот только… стоило ему коснуться её губ, как его желанная жертва, его Галатея, испуганно вскрикнула и рванулась прочь, пытаясь оттолкнуть его, и через секунду, поняв, что у неё ничего не выйдет, в ужасе заверещала одну и ту же фразу: «Профессор, что вы делаете?! Что вы делаете, профессор?!..»
— Замолчи… — медленно, не слыша её, прошипел Снейп, грубо схватив её за подбородок и с наслаждением проводя большим пальцам по её губам. — Слишком долго ты дразнила меня, дорогая… но теперь мы наконец вместе…
Он увлёк её к стене, туда, где из плоских окон лился неяркий свет.
И тут глаза девушки округлились от ужаса — она увидела его безумное лицо.
Вурдалак на охоте, оборотень в полнолуние, Пожиратель Смерти в маске не выглядел так страшно, как в тот момент Снейп. Лишь блеск, горевший в его пронзительно-чёрных глазах, выдавал в нём живого человека, всё остальное — заострившиеся скулы, бескровные губы и мертвенная, почти театральная бледность скорее напоминали восковую статую. С прежним Снейпом эта траурная маска уже не имела ничего общего. Это было его Отражение. Тёмное, неприкрытое, отталкивающее, как оживший в одночасье портрет Дориана Грея…
Настоящее.
— Профессор, что с вами? — потрясённо прошептала девушка, не в силах отвести взгляд от этого неживого лица. — Вы меня не узнаёте? Я же Самара, Самара Робертсон, неужели вы меня…
— Замолчи! Хватит лгать мне! — заблуждение было слишком сладким, чтобы признавать его. Поздно было признавать. Слишком было поздно… и слишком сладко… — Ты всё это время мне лгала, всё это время давала надежду — зачем? Вы все такие… Чего вы добиваетесь? Разве не этого? На, получай!..
