Снейп лежал, уткнувшись лицом в подушку, а за окном медленно-медленно светлело воскресное утро. И словно больной в преддверии приступа, он чувствовал, как с новой, неизведанной ещё силой на него накатывает тоска по Лили Эванс. Он почти физически вдруг ощутил её отсутствие, как инвалид с отнятой рукой, пытающийся взять что-нибудь с полки. И как отнятая рука, Лили тоже причиняла боль. Фантомную боль.

Вмиг ему опротивело всё — эта постель, это хмурое утро, комната, которую он увидит, как только откроет глаза, студенты, ждущие его на занятиях, метка на левом предплечье, сделавшая его проклятым на всю жизнь… Всё, чего он хотел — оказаться сейчас рядом с Лили Эванс, хотя бы на минуту, ещё хотя бы раз увидеть её лицо и знать, что она не держит на него зла, ещё один только раз… пожалуйста… Снейп издал короткий, сдавленный стон. Он прекрасно знал, что не заслуживает этого.

Отбросив одеяло и раздражённо, небрежно одевшись, он быстро вышел из кабинета, на ходу заклинанием заперев дверь. Из класса, из подземелья, куда-нибудь, куда угодно, Мерлин, лишь бы только ничего не напоминало о ней… Увы, всюду, куда бы он ни пошёл, даже среди арктической пустыни он будет помнить. Последней вещью, от которой нужно будет избавиться, чтобы навсегда забыть её, было его собственное сердце.

Замок спал, и в своём бесцельном одиноком подъёме по лестнице он встретил лишь миссис Норрис, растянувшуюся у подножия одной из статуй и лениво умывающую мордочку. Он не заметил, как оказался на самом верху, лишь тело с упрёком отозвалось на неожиданную нагрузку острой болью в груди. Снейп остановился у высокого узкого окна, чтобы отдышаться. Отсюда открывался упоительный вид на рассвет над вершинами Запретного Леса, но вряд ли что-либо могло сейчас интересовать его меньше. Мысль о Лили была, словно раковая опухоль: не могла исчезнуть сама по себе и лишь порождала новые и новые мысли, которые отравляли его.

И от неё так же не было лекарства.

Увидеть её, стучало в висках с каждым ударом пульса, всё ещё не успокоившегося после подъёма. Увидеть, пожалуйста… Он снова едва слышно всхлипнул, на сухую, как и прежде. Стоять на месте было невыносимо. Пользуясь тем, что никто его не видит, он стал мерить шагами коридор — резко, злобно, от одной стены до другой, как хищник в клетке. Как же хочется всего один раз, ещё всего один раз увидеть её!.. Не может быть, что он больше никогда не увидит её глаз, не может быть, что эта белая кожа, розовые ногти и огненно-рыжие локоны теперь были навсегда сокрыты в шести футах под землёй, и никто, и он тоже, никогда больше не сможет прикоснуться к ним… От этой мысли ему хотелось выть и царапать ногтями холодную кладку из песчаника, словно это могло приблизить его к любимой. Он даже прижался к стене лбом и приложил к ней узкую белую ладонь, проведя самыми кончиками пальцев по неровному, шершавому камню. Как же ему хотелось прикоснуться к ней, отчаянно, болезненно, горько… Лили, помимо воли едва слышно прошептали губы.

И тут, словно один лишь звук её имени растопил вековое молчание камня, кирпичи под его пальцами начали стремительно таять, обнажая лакированный дуб. В считанные секунды буквально из стены перед ним выступила дверь. Прекрасно, вот и первые проявления безумия, почти не удивившись, подумал Снейп. И в следующий же миг понял, где оказался.

Комната-до-Востребования.

Ощущение было таким, словно он несколькими глотками выпил бокал хорошего алкоголя — та же волна обжигающего тепла вниз по груди до самого солнечного сплетения. Он только что попросил у Комнаты увидеть Лили. Но что она может сделать? Неужели…?

Единственным способом убедиться в глупости этой безумной мысли было войти и самому всё увидеть. Снейп взялся за бронзовое кольцо, и новая жгучая волна жаром бросилась в лицо. Сердце вновь забилось, как сумасшедшее, как и всякий раз, когда Лили была рядом… Успокойся же, как и тогда, шёпотом приказал он.

И толкнул дверь.

Она открылась со скрипом, и Снейп, оказавшись внутри, тут же поспешно её закрыл. Он уже видел её такой когда-то — какой она представала, если нужно было что-нибудь спрятать. Несколько стеллажей, заставленных самой разнообразной мыслимой и немыслимой дребеденью: книги, пустые и полупустые склянки, разбитые часы, пучки перьев, весы, чьё-то чучело, несколько серебряных безделушек, картина, повёрнутая рамой к стене… Снейп в отчаянии окинул Комнату взглядом. Что он мог здесь найти? Он бесцельно двинулся вдоль полок, перебирая пальцами корешки запылённых книг. У него не было ни малейшего представления о том, что именно могло помочь ему увидеть Лили. Да и могло ли?.. Он дошёл до противоположного конца Комнаты, где, как и раньше, были словно нарисованы непрозрачные окна, пропускавшие лишь глухой неестественный свет. Он должен был найти в тёмной комнате чёрную кошку, которой, к тому же, в ней наверняка не было. Он хотел увидеть Лили? Возможно, он найдёт её фотографию. Стоит ли это того, чтобы провести здесь полдня, роясь в старых, никому не нужных вещах?..

Он невесело усмехнулся и направился к выходу. И ведь на какую-то безумную минуту он действительно надеялся найти здесь что-то… её?..

Снейп взялся за ручку, полный горького, мутного разочарования. Он понимал, что надежда была безрассудной, глупой и абсолютно ни на чём не основанной. Нет, нет, нет на свете средства, способного вернуть мёртвого к жизни. Он ведь сильный, опытный волшебник, а попался на дешёвую приманку, словно ребёнок, всё ещё верящий в добрых фей и Рождественского Деда…

— Север-рус…

Его в самом прямом смысле слова подбросило, словно по ручке двери на секунду пустили высоковольтный ток. Снейп обернулся так резко, что больно хрустнули шейные позвонки.

— Лили?!

Шёпот за его спиной был едва различимым, и поначалу он ещё успел подумать, что ему просто послышалось. В нынешнем его состоянии было бы глупо удивляться галлюцинациям… Комната безмятежно дремала в бледно-сером освещении, и переполнявшая её тишина давила на уши. Но в следующую минуту слабое шевеление в дальнем углу привлекло внимание Снейпа. Он несколько раз попытался сглотнуть вставший в горле комок, пока неожиданно не понял, что это никакой не комок, а его собственное сердце.

Осторожно, вдоль стены, спотыкаясь о сваленные на полу вещи, он на неожиданно слабых ногах добрался до чего-то прямоугольного, выше человеческого роста, накрытого тонкой непрозрачной тканью. Её нижний край почти незаметно колыхался, словно от лёгкого сквозняка, но Снейп точно знал, что никакого сквозняка здесь быть не могло, а значит…

Он несколько минут заворожено смотрел на это лёгкое дыхание, пытаясь унять дрожь в руках. В конце концов, это же просто смешно — он, Пожиратель Смерти, видевший действия таких заклинаний и зелий, что далеко не каждый волшебник смог бы остаться в сознании, глядя на них, теперь стоял здесь, практически в полной безопасности, перед какой-то занавеской, и при этом его трясло, как первокурсника перед экзаменом…

С другой стороны, такой ли уж полной была его безопасность?.. Любой волшебный предмет заведомо представляет угрозу, если не уметь с ним обращаться, а то, что было там, под покрывалом — он это чувствовал, — обладало огромной магической силой. Было даже непонятно, как здесь оказалась столь мощная вещь… Он коснулся тёмно-серой ткани, полотно резко вздохнуло в ответ, и голос вдруг явственно прошептал его имя, мгновенно вызвав мурашки по всему телу. У него не оставалось сомнений — она там.

Снейп сорвал покрывало, и почти невесомый материал тёмными волнами осел на пол. Взору его открылось высокое зеркало в кованой бронзовой раме. Но то, что он увидел в следующий момент, заставило его позабыть обо всём на свете.

Из зеркала на него смотрела Лили.

Снейп дышал так, словно только что пробыл под водой минуты две. У неё на губах играла та самая, прежняя улыбка — с двумя маленькими лисьими клыками по бокам.

— Лили… — он протянул ладонь к зеркалу, но пальцы ощутили лишь холодную поверхность стекла. — Лили, это ты…