Он судорожно соображал, что же должен сейчас сказать, но разум будто парализовало. Один взгляд её зелёных глаз, словно острое жало, проникал в самую сердцевину его груди, туда, где частые-частые толчки уже слились в сплошной неровный гул… К тому же она вовсе не собиралась никуда уходить. Она протянула к нему ладони, печально улыбаясь из-за тонкой прозрачной преграды, словно из-под глади воды. Снейп чуть с ума не сошёл от того, какими живыми и настоящими выглядели вблизи эти маленькие белые ладошки… Он прижал руки к тому месту, где они были, но вновь не ощутил ничего, кроме гладкого стекла. Снейп готов был поклясться, что там, за этой гранью, которую ему не дано было преодолеть, бьётся сердце Лили, а её волосы по-прежнему тепло и сладко пахнут, но он не мог ощутить ни этого биения, ни этого тепла. Всё, что он мог — пожирать её глазами. Пальцам оставалось лишь тёмное зеркало, холодное, как снег.
— Скажи что-нибудь, — его взгляд судорожно бегал по невозмутимой ровной поверхности, словно ища какой-то потайной замок, какую-то защёлку, которая позволит открыть эту прозрачную дверь и выпустить Лили из её стеклянного плена прямо в его объятия. — Скажи, что мне сделать? Как прикоснуться к тебе? Лили…
Но она лишь чуть печально улыбалась, не отнимая ладоней. Снейпу так хотелось сжать эти белые пальчики, что сводило скулы, как у вампира при виде свежей крови. Он уже, наверное, в сотый раз заглядывал за зеркало, словно ожидал увидеть там настоящую Лили, но не находил ничего, кроме плоской, убийственно двухмерной задней поверхности рамы. Разум уже попросту кричал, призывая бросить эти бессмысленные попытки, ведь ясно же, что её здесь нет, что всё, что он принимает за неё — лишь игра заколдованной амальгамы. Но кого сейчас интересовало мнение разума? Ровным счётом никого, по крайней мере, точно не Снейпа.
— Лили… моя девочка… — шёпотом он отчаянно пытался растопить её, прежде горячую, словно костёр из осенних листьев, а теперь неживую, как Снегурочка. Шёпот оседал на стекле лёгким туманом и тут же таял, но зеркало даже не нагревалось. Напротив, Снейпу казалось, чем дольше он находится перед ним, тем холоднее становится сам.
…сколько времени прошло? Он не знал. Освещение в Комнате-до-Востребования менялось независимо от времени суток по прихоти самого замка. А впрочем, разве теперь это было важно?.. Весь мир в одночасье сосредоточился для него в блестящих зелёных глазах — совсем, как прежде. Сегодня он был как никогда раньше близок к Лили… но в то же время невозможно было представить себе, чтобы он когда-либо был от неё более далёк.
Наконец, как мотылёк, бьющийся об оконное стекло в напрасных поисках выхода, он обессилено опустился перед зеркалом на колени. Лили со своей стороны повторила его движение, чуть склонив голову и пытаясь заглянуть ему в глаза — казалось, можно в любую секунду взять её лицо в ладони и поцеловать, чувствуя на губах вкус её губ, красных, точно горячая кровь… но стекло было по-прежнему бесстрастным и холодным, как лёд. Чувство невыносимо горького разочарования было ещё сильнее, чем до того, как он увидел зеркало. Наверное, не было смысла оставаться здесь. Кого-нибудь может обеспокоить его долгое отсутствие, особенно Дамблдора, а в нынешнем положении Снейпа это было бы совсем некстати…
— Я вернусь, — поднимаясь и нежно касаясь пальцами её щеки, тихо произнёс Снейп. — Я обязательно вернусь. Больше я никогда тебя не потеряю…
Он спускался по лестнице на негнущихся ногах, словно во сне, всё ещё видя перед собой Лили. И, не замечая никого перед собой, на площадке четвёртого этажа налетел на Самару, которая поднималась ему навстречу, уткнувшись носом в учебник. Споткнувшись на выщербленной каменной ступеньке, она неловко ударилась коленом и заскользила бы дальше вниз, если бы инстинктивно не схватилась за Снейпа. Очнувшись, словно от пощёчины, он сперва недоумённо, затем со стремительно растущим раздражением окинул девушку взглядом и, каменея лицом, негромко посоветовал ей отцепиться от полы его мантии.
Самара порозовела, разжала пальцы и медленно поднялась на ноги, отряхивая юбку. Из выреза блузки выбился галстук Хаффлпаффа, каштановые волосы были собраны на затылке в аккуратную низкую косу, и она совсем не была похожа на Лили. Снейп даже изумился тому, как мог раньше находить между ними что-то общее.
— Профессор Снейп, — чуть запыхавшись, вдруг окликнула она, когда он, обогнув её, уже спускался по лестнице. — Можно вас на минутку?..
Нельзя было. Нельзя. Не до неё ему было. Всё, чего он сейчас хотел — это добраться до своей спальни, упасть спиной на осточертевшую уже кровать, закрыть глаза, вновь воскрешая в памяти до боли знакомый силуэт, всё ещё выжженный на сетчатке, и попытаться вернуть ему тёплый запах, плоть и кровь… Но девчонка этого не знала. А он, в конце концов — Снейп даже усмехнулся при этой мысли, — он преподаватель, и должен реагировать на вопросы студентов.
Студенток, мысленно поправил его кто-то.
Поднявшись на один пролёт, он демонстративно прошёл мимо девушки к окну, где круто развернулся и выжидательно сложил руки на груди. Самара как-то виновато приблизилась. Она заметно нервничала.
— Профессор Снейп, я… всё давно хотела у вас спросить…
Он напрягся. Не нравились ему фразы, которые так начинались.
— У вас… что-то случилось? — она вскинула наивные, светло-карие глаза.
Брови Снейпа медленно поползли вверх, но он вовремя сдержал их. Что она хочет услышать? Правду?
От него?!..
— Случилось, — ответил он, на одну только секунду изобразив отвратительное пародийное доверие, но глаза Самары вмиг раскрылись ему навстречу, лучась тихим, всепонимающим сочувствием. — Одна хаффлпаффская выскочка отвлекает меня с совершенно неподобающими студентке вопросами, — завершил он, уничтожив её взглядом, словно пригвоздив бабочку остро отточенной булавкой.
Ещё несколько секунд девушка смотрела ему в лицо, как будто перед ней грубо захлопнули дверь, затем взгляд её прерывисто, как слеза, покатился вниз по его груди, ногам и наконец уткнулся в пол возле его ботинок.
— Простите, — едва слышно прошептала она, обеими руками прижала к себе сумку, развернулась и быстро-быстро зашагала от него вверх по лестнице.
Ну ты и скотина, подумал Снейп, глядя вслед удаляющимся вздрагивающим плечикам и поникшей светло-каштановой голове. Ей ведь было действительно небезразлично, что с тобой.
Всю неделю он провёл словно в пьяном бреду, рассеянно отсиживая свои занятия и оживая лишь к вечеру, к тем безлунным тёмным часам, когда он наконец мог незаметно улизнуть на самый верхний этаж замка, туда, где его ждала Лили.
О, сколько он успел перебрать вариантов за эти дни… Книги в один голос твердили, что зеркало Еиналеж может лишь показать самое горячее желание смотрящего, но не исполнить его, но Снейп не понаслышке знал, что книги могут лгать. К тому же образ Лили, такой живой и доступной, вновь разбудил в нём надежду на силу заклинаний. Он не хотел, не мог признавать, что Тёмная Магия — древняя, могущественная, запретная — может перед чем-то оказаться бессильной.
И тем не менее, все его попытки были бесплодны. Он был способен оживить статую — но не Лили. Ни одно заклятие не приблизило его к ней ни на йоту. Она существовала там, куда ему путь был закрыт, и Зеркало было совершенным стражем этого пути — молчаливым, бесстрастным и неподкупным.
На исходе недели затаившееся было безумие Снейпа стало вновь заявлять о себе. Все его напрасные терзания лишь всё глубже и крепче затягивали его во власть Зеркала, как бьющегося мотылька в паутину. Но, как и всякий волшебник, попавший под влияние сильного магического предмета, он не хотел сознаваться себе в том, что стал зависеть от этих ежевечерних визитов. По ночам он почти не мог заснуть, мысли его вновь и вновь бежали по заколдованному кругу — Лили, Зеркало, Лили… Снейп осунулся ещё больше, если это было вообще возможно, и студенты всё чаще замечали за ним то пугающую раздражительность, то полное безразличие ко всему, что происходит на уроке.
