– Ну и глупости! – фыркнула девочка. – Вы вроде взрослый, а говорите, как маленький. Как можно жить в таком доме? Он же бу-маж-ный!

Никита засмеялся, прикидывая, что с виду девочке не больше шести лет, но она без труда развеяла скудные его представления о детской сообразительности в этом возрасте. Он полагал, что дети глупы вплоть до юности. Тот серьёзный вид, с которым девочка рассуждала, вызывал у него улыбку. На её фоне он выглядел смешно, что только сильнее подзадоривало его.

И Никита решил изменить тактику. Желая быть с девочкой наравне, сперва он лёг на живот рядом с ней, а потом спросил, играя интонацией.

– А хочешь, я помогу тебе нарисовать, например… Например, утку?

– Ты умеешь рисовать?

Она недоверчиво покосилась на Никиту. В тот момент ему показалось, что взрослая жизнь остановилась на месте, вернув ему десятка два ушедших лет. Он почувствовал себя озорным мальчишкой. Девочка цепляла его верной точкой зрения на неоднозначные для ребёнка понятия и развитым не по годам интеллектом. Несомненно, она была особенной!

– Увидишь!

Лёгкими движениями он принялся водить карандашом по листу, нанося прямые и косые штрихи с правильной методикой нажима на графит. С неподдельным интересом смотрела она, как на глазах рождается шедевр. Её улыбка становилась всё шире, а крохотное лицо просияло радостью.

– Готово! – сообщил Никита с улыбкой.

– Ой, да она же как живая! – девочка захлопала в ладоши. – А что ты ещё умеешь рисовать?

– Всё умею. Ты только скажи.

– И меня нарисуешь?

– Конечно нарисую.

Она смотрела на него зачарованными глазами. Все неловкие преграды в общении, несколько минут назад мешающие появлению её улыбки, были сломлены. Её проникновенный взгляд качнул глубоководье его души до такой степени, что ему не хотелось расставаться с девочкой.

Мать Никиты стояла позади и молча наблюдала за ними. Она подошла как раз, когда новые приятели корпели над рисунком, и не верила собственным глазам. Никита никогда не питал должного интереса к детям, и Любовь Петровна знала, что обзаводиться своими в ближайшее время Никита не собирался. И она смиренно ждала, когда на него обрушатся чары многовековых инстинктов. Она понимала, что давление на сына только усугубит без того предвзятое отношение к потомству. А как бы ей хотелось лелеять родных внуков! Так разве им об этом скажешь?! Ни сын, ни дочь не торопились осчастливить будущую бабушку, а ведь ей без малого пятый десяток.

– А как тебя зовут? – полюбопытствовала девочка.

Никита улыбнулся. Маленькая девочка разожгла в нём азартного игрока. Снова ощутив вкус победы, он остался доволен собой и тем, что находчивый Никита Соколов в который раз сумел завоевать новое сердечко, и не важно, что оно крохотное.

– Зови меня просто: Безумный Шляпник.

Девочка собиралась представиться, но замялась – со стороны парка доносился обеспокоенный женский голос.

– Алиса! Алиса! Ну где же ты? Алиса!

В момент собрав рисунки, девочка подскочила на ноги и побежала по залитой солнцем лужайке. Ветер игриво путал её длинные волосы, а подол розового платьица, как государственный флаг мэрии, развивался плавными волнами. Она обернулась и энергично помахала рукой.

– Пока, Шляпник!

Одаривая улыбкой новую подружку, Никита сдержанно махнул ей в ответ.

– Мой мальчик, ты ли это?!

Любовь Петровна не скрывала умиления на лице. Оказывается, её сын довольно умело общается с маленькими детьми. Ласковый тон матери заставил Никиту смутиться, и он не ответил. Любовь Петровна села на покрывало и приступила к допросу.

– Кто эта прелестная особа?

– Это Алиса.

– Откуда взялась эта Алиса?

Никита бросил мечтательный взгляд в сторону парка, где недавно скрылась девочка.

– Я бы тоже хотел знать. Может, сбежала из Страны Чудес…

Ему стало интересно, увидятся ли они снова? Второй раз за короткое время его руки чесались написать портрет, чего не случалось ранее. Какое странное стечение обстоятельств: то ни одного «живописного» лица, то целых два! Никита вдруг вспомнил о загадочном исчезновении Любовь Петровны.

– Мам, а ты-то куда пропала!?

– Мне позвонила соседка, сказала, что видела Севера неподалеку от дома. Негодник опять сорвал цепь! Вот и пришлось бежать домой.

Стародатская легавая по кличке Север появилась в семье, когда Андрей Иванович заинтересовался охотой на пару с Кончаловским Николаем Алексеевичем. Они жили по соседству более десяти лет и частенько выходили к подножию гор с собаками, чтобы размять застарелые мышцы и подышать горным воздухом.

Север не выносил одиночества. Он сходу привязывался к людям, смотрел на них добродушными глазами и дружелюбно вилял бело-шоколадным хвостом. Однако, вид охотничьей породы окружающих пугал не на шутку, когда тот пробегал в ошейнике с порванной цепью. Кто знает, чего ожидать от глупого животного? Никита любил пса. В своё время именно он подкинул идею, как назвать собаку. Прошло столько времени, что остаётся только догадываться, узнает ли Север его теперь.

Глядя на мать, Никита искусился подразнить её.

– Я прихожу с мороженым, а тут ты, такая молодая и посвежевшая…

– Значит, я по-твоему старая? – изумилась Любовь Петровна, а её брови недоверчиво подскочили вверх.

Никита всегда смеялся при виде сомнения, выраженного на лице матери. В его памяти возникли кадры далекого детства: вот брат с сестрой покорно идут к матери с недельными оценками. Листая дневник Софьи, Любовь Петровна обнаружила у дочери двойку, о которой якобы знала, что доказывало наличие её подписи рядом с плохой оценкой. С той же забавной мимикой лица она уточнила: «Неужели я расписывалась на прошлой неделе? Что-то не припомню.». Никита мастерски подделывал подписи родителей. Они еле держались, чтоб не выдать себя раньше времени заразительным смехом. Зато после, в комнате Софьи, два афериста гоготали до колик в животе. Он понял, как сильно скучает по сестрёнке и мысленно дал себе зарок встретиться с Софьей в ближайшее время.

Никита нежно обнял мать за плечо.

– Ну что ты, мам, – на его душе стало тихо и спокойно. – Ты у меня самая лучшая!

Прошло две с половиной недели после встречи Никиты с матерью. Наступила пора осенней непогоды. Ветер обжигал лицо леденящими порывами. Желтое покрывало земли из опавших листьев обдавало холодом. Солнце не показалось несколько дней, и голые деревья стояли уныло, навивая меланхолию по безвозвратно потерянной, летней поре. Душевное состояние природы дополняло апатичность Никиты. Всю неделю он ходил, подобно тени, удивляясь стабильности дурного настроения, и только после четырёх дождливых дней ясное утро понедельника принесло ему облегчение.

Никита отправился в кафе на углу Ленинской улицы. Несмотря на то, что изрядно припекало, Никита знал насколько обманчиво солнце в эту пору, потому оделся теплее обычного. На смену горчичного цвета куртке пришло чёрное кашемировое пальто. Он возлагал огромные надежды на эту встречу. Ведь лучшего способа отвлечься от тягостных мыслей о предмете взыгравшей любви, пожалуй, не найти.

Давая смутную оценку своим чувствам, Никита по-прежнему избегал называть свою хворь любовью. Постоянный мозговой штурм только загонял его в угол. А что же это, если не любовь? Сначала она заставила его летать. Никогда ещё вкус жизни не казался ему таким сладостным! А потом она растоптала его. Руки опустились, а глаза потухли. Теперь он с равнодушием глядел на мир, где раньше видел чуть ли не отдельную жизнь каждого предмета, потом переносимую на холст. Холодно взирал, как мимо проходят девушки, длинноногие, в коротких платьях, улыбающиеся ему с превеликой охотой. И уже не оборачивался, как раньше, чтоб оценить их фигуру в полном ракурсе. Кисти и холсты стояли в сторонке, и он с ленью поглядывал на них. Телевизор работал постоянно, но он не вникал в фабулу киноленты. Иногда его охватывала злость за свою слабость перед незнакомой женщиной. И зачем он так убивается? Было бы из-за кого! Может она не такая, как он себе напридумывал. Ведь Элю он тоже счёл великой находкой, а она оказалась пустой конфетой с красивой оберткой. Но спустя час злость проходила, и ему становилось неуютно, что он так плохо думал о незнакомке. Нет, она не такая, как Эля! Она вежливая, милая и с необычными глазами. Время давало ему возможность скрупулезно импровизировать её прошлое и настоящее. И всё, что приходило ему на ум, не радовало Никиту. Его снова угнетала тоска. Теперь он был бы рад вырвать своё сердце, терзающее опостылевшим чувством. Полная уверенность, что любви с первого взгляда не существует, дала огромную трещину. Неужели воля злого рока решила проучить невежду за бестолковую самоуверенность? Он понимал, что душевный недуг набирает обороты. Ему хотелось получить взамен ответные ощущения теплоты, и от этого желания ещё хлеще одолевала печаль.