– Смотри, куда идёшь! – раздражённо заметил Маркус, когда я в очередной раз наступила на край своей порфиры. – Соберись! В конце концов, я тут пытаюсь спасти тебе жизнь. Не могу же я тащить тебя всё время как на аркане.
– Маркус, ты его убил! Того бандита… Он не шевелится и у него глаза как у…
– Конечно, убил. А что мне ещё оставалось делать? И того в купе, кстати, тоже. Или ты хотела, чтобы они подняли шум?
Меня его слова ошеломили настолько, что я и вовсе остановилась как вкопанная. Посмотрела на него отчаянным взглядом, не в силах пошевелиться. Ведь я понадеялась, что у него это получилось чисто случайно. Вгорячах не рассчитал силу удара… Но, как только что выяснилось, он это сделал намеренно!
– Ангелика Морелли, вы хотите выжить или нет? – сквозь зубы прорычал он, глядя на меня жёлтыми от гнева глазами. – Если из-за своей глупой вселенской доброты ты предпочитаешь погибнуть, то вперёд! Только хочу тебя предупредить, как это всё будет выглядеть. А то ведь ты наверняка надеешься на быструю и лёгкую смерть.
Ты хоть отдалённо представляешь себе изнасилование? Ну так вот, у вервольфов это происходит по-настоящему страшно. Тебя будут одновременно насиловать несколько здоровенных оборотней, возможно, даже не в человеческом обличии. В то же время они будут драться за тебя как голодные псы за лакомство, вырывая тебя друг у друга как вкусную мозговую кость. В итоге они тебя разорвут на части в полном смысле этого слова…
***
После такой информации я и вовсе разучилась ходить. Всё моё тело вмиг превратилось в недвижимый, дрожащий от ужаса кусок мяса. По сути, я им и была для этих оборотней, как мне только что рассказал Маркус.
– Прошу тебя, убей меня прямо здесь, – прошептала я ему, не в силах больше терпеть этого ужаса. – Всё равно я не смогу жить, если ты из-за меня положишь кучу народа.
– Девочка, нашла кого жалеть! Это же жалкие отбросы, повстанцы, которых нужно отстреливать как бешеных собак.
– Сказал богач, разъезжающий в отдельном вагоне! Может, для тебя они и мусор, но у них тоже есть семьи, матеря, дети…
– То же мне, защитница обездоленных и угнетённых, – со злым сарказмом отозвался Маркус. – Ну уж нет. Ты слишком хороша, чтобы достаться этому сброду.
Он вновь потянул меня к выходу, а мне не оставалось ничего другого, как только ему подчиниться. И едва мы с ним покинули вагон, как я в упоении ощутила кожей не по-осеннему тёплый ласковый ветерок. Я тотчас подняла голову и посмотрела на ослепительно-голубое небо, затем на манящий своей загадочностью лес, видневшийся вдалеке, и мне вдруг мучительно сильно захотелось жить. До отчаяния, до слепого безумного желания дышать и наслаждаться всем этим. Я вдруг поняла, что по своей воле ни за что не покину этот чудесный мир. Поэтому взмолилась про себя всем богам, чтобы мой спаситель не оказался настолько кровожадным. Чтобы ради моего спасения не погиб кто-нибудь ещё…
– Куда мы направляемся? – невольно вырвалось у меня.
– Подальше от этого поезда.
– Ты настолько хорошо знаешь эту местность? И что там впереди?
– Я похож на следопыта? Понятия не имею, что нас ждёт. Но тебе по-любому будет там намного безопаснее, чем здесь, – и едва он закончил, как тут же бросил свою спортивную сумку прямо под вагон, затем присел на корточки и зачем-то полез вслед за ней, увлекая туда же и меня. – Этот костюм стоит целое состояние, а я в нём под поездами шастаю.
Нам пришлось согнуться в три погибели, чтобы очутиться под днищем вагона. И едва мы там оказались, как Маркус приложил указательный палец к губам, заставив меня замолчать на полуслове.
Если бы нас преследовали люди, скорее всего, нам удалось бы от них спрятаться. Но, несмотря на все наши усилия, оборотни нас почуяли, и сразу несколько преследователей полезли за нами под вагон.
– Мы хотя бы попробовали. А теперь девочка, снимай с себя эту чёртову порфиру и не вздумай падать, – сказал Маркус и, перекинув через плечо сумку, опять схватил меня за руку.
Я никогда так в жизни не бегала. Казалось, мы несёмся с ошеломительной скоростью. Благо, что у меня по физкультуре всегда были сплошные десятки. А ещё я любила с мальчишками во дворе попинать мяч (в Италии футбол любили все без исключения). Но как бы я сейчас не старалась, у меня не получалось угнаться за вервольфом. Поэтому из-за меня он бежал не в полную силу. В общем, я сейчас выступала в роли чемодана без ручки: нести тяжело, а бросить жалко. Я это прекрасно понимала, но ничего не могла с этим поделать.
– Маркус, брось меня. Спасайся сам, я уже не могу бежать дальше, – еле выдавила я из себя, сбавляя скорость. – Пускай делают со мной что хотят. По-любому я сдохну, если пробегу ещё несколько метров…
Вервольф оглянулся и в ту же секунду остановился вместе со мной. Посмотрел на меня таким взглядом, что у меня всё внутри перевернулось. А я-то с первых минут нашего с ним знакомства подумала, что он обыкновенный богач, поступающий всегда только в своих интересах. Но, как выяснилось, он совсем не такой… Кажется, этот сумасшедший вервольф решил сражаться за меня до последнего!
Они налетели на нас как свора уличных собак – пятеро оборотней с горящими, совершенно безумными глазами. Маркус едва успел закрыть меня своим телом, как все они ринулись на него. При этом, словно одержимые (по сути, они ими и были), преследователи не отрывали от меня своих диких похотливых взглядов.
Их безумие и полное отсутствие логики, бесспорно, помогло Маркусу, но всё равно силы оказались неравными. Поэтому моему защитнику вскоре пришлось прибегнуть к крайней мере – к обращению.
Как правило, вервольфы превращались очень редко, и только в крайних случаях. Это в фильмах они зависели от полнолуния, которое независимо от их желания превращало их в диких зверей. На самом же деле это не соответствовало действительности, и об этом знали уже все. Сколько раз я просила свою подругу при мне обратиться, но она всегда мне отказывала. Говорила, что превращалась за свою жизнь всего два раза – один, когда это произошло с ней впервые, независимо от её желания. И во второй раз – когда на неё напал поздним вечером грабитель.
Поэтому сейчас я сильно изумилась, увидев, как на Маркусе затрещал по швам его дорогущий костюм. Очень быстро он начал расти как в высоту, так и вширь, превращаясь на моих глазах в гороподобное существо.
Вот ещё один миф, навязанный Голливудом: вервольфы никогда не становились волками. В них почти ничего не было от зверя, впрочем, как и от человека. Но то, что я сейчас наблюдала, превосходило все мои ожидания.
Стоящий впереди меня волосатый великан напоминал огромного качка. Его рельефную мускулатуру не скрывал даже бурый мех. Несокрушимая машина для убийств. Других ассоциаций, глядя на это мощное и наверняка чертовски сильное существо, у меня не возникало. Но, как ни странно, оно не вызывало во мне ужаса. Наоборот, я смотрела на его широкую мускулистую спину, крепкие ягодицы, и моё женское начало буквально трепетало от неописуемого восторга.
На какой-то миг я даже забыла, что моя жизнь всё ещё висит на волоске. Опомнилась только после того, как Маркус без особого труда раскидал в разные стороны наших преследователей. Причём трое из них лишились жизни ещё до своего приземления на землю, так как я отчётливо услышала хруст их шейных позвонков. Так что на пожухлую траву упали уже бездыханные тела, но вот двое из них всё ещё отчаянно барахтались, стараясь отползти от нас как можно дальше.
Маркус сделал к ним шаг, и я тут же повисла у него на руке. Не захотела, чтобы он добивал своих поверженных врагов. И тут же непроизвольно отдернула от него руку, так как его длинные звериные волосы оказались на редкость жёсткими. Ничего общего с собачьим мехом, его растительность показалась мне отдалённо похожей на конскую гриву.
В ответ раздалось низкое утробное рычание, и на всякий случай я сделала от него шаг назад. А когда подняла голову и посмотрела оборотню в лицо, то и вовсе онемела от страха… Когда прошёл шок, я поняла, что всё не так уж и плохо. Во всяком случае, это оказалось человеческое лицо, лишь отдалённо похожее на волчью морду. Несомненно, такую реакцию у меня вызвала шерсть, которая полностью покрывала лицо Маркуса. А вот его глаза остались прежними – жёлтые, с искоркой неизменного сарказма, и по-своему необыкновенно прекрасные.
