– Вообще-то я не пальцы имел в виду… – с насмешкой возразил мне вервольф. – Это ваши мужчины любят распускать руки, у оборотней к этому несколько другой подход. Особенно, если дело касается таких красоток, как ты…

Я в страхе застыла, а незнакомец подошёл ко мне вальяжной неторопливой походкой. Эти секунды, когда расстояние между нами неумолимо сокращалось, показались мне вечностью. Ведь он так и не оторвал от меня своего пристального, поистине гипнотического взгляда. И мне не позволил этого сделать, так что я уставилась на него как кролик на удава.

Незнакомец приблизился ко мне вплотную, слегка наклонился и с шумом втянул в себя воздух.

– По-моему, это неприлично, вот так откровенно обнюхивать женщину, – возмутилась я непроизвольно.

– А где ты здесь видишь женщину? Испуганная, но на удивление храбрая девушка, почти ещё ребёнок, но никак не женщина. Твой сногсшибательный запах невинности я учуял ещё на другом конце вагона. Может, этот пахучий кусок материи и способен обмануть какого-нибудь молодого вервольфа, но только не меня. – Он протянул к моему лицу руку и осторожно снял с меня маску вместе с накидкой. Причём, я ему даже не возразила! Так и осталась стоять неподвижно словно статуя. В то время как незнакомец улыбнулся, беспардонно меня осматривая: – Так-то лучше. Дай я хоть на тебя полюбуюсь. Не каждый день встречаешь такую красавицу.

Я нервно сглотнула и в ужасе опустила глаза. Взмолилась про себя о том, чтобы хоть одна живая душа нарушила наше тет-а-тет. Может, тогда он побоится ко мне приставать, и я благополучно улизну из его вагона.

И словно в насмешку моим надеждам пол под ногами резко дёрнулся, отчего я еле устояла на ногах. И если бы вервольф не поймал меня за локоть, скорее всего, мне не удалось бы сохранить равновесие. Я в ужасе посмотрела в вагонное окно – перрон медленно плыл в сторону. Даже живописные клёны с ярко-бардовыми кронами пришли в движение, затрепетали на ветру своими резными листочками, которые будто бы со мной прощались.

– Нет. Это невозможно. Я должна сейчас же сойти! – пролепетала я себе под нос и, подхватив свой чемодан и сумку, рванула в торец вагона.

– С ума сошла? Двери уже заблокированы, – бросил мне вдогонку незнакомец.

Но меня это не остановило. Я решила, во что бы то ни стало это проверить. Ведь в то время как поезд неторопливо набирал скорость, у меня ещё был шанс отсюда вырваться.

В слепом отчаянии я попыталась открыть входную дверь. Но, как и сказал вервольф, она оказалась уже закрытой. Недолго думая, я метнулась по тамбуру к двери, ведущей в соседний вагон. Но и тут меня настигла неудача: она не поддалась даже после хорошего пинка ногой.

– Я распорядился держать её закрытой на протяжении всего пути. Не люблю, когда меня беспокоят, – сухо заметил оборотень, хладнокровно наблюдая за моими отчаянными попытками покинуть его вагон. – Ключ имеется только у меня и у проводницы.

– Ну, хоть одна хороша новость, – выдохнула я с огромным облегчением. – Тогда прошу вас (я сразу же подхалимски перешла на «вы») открыть мне эту дверь, чтобы я смогла перейти в другой вагон. Как вы уже поняли, я не туда попала.

К моему удивлению, вервольф даже не пошевелился. Вернее, он лишь демонстративно привалился плечом к тамбурной стене и даже небрежно скрестил на груди руки. Затем уставился на меня, явно чего-то ожидая.

После мучительной, очень длинной паузы я не выдержала и повторила свою просьбу, на что получила прямо-таки обескураживающий ответ:

– Пожалуй, я этого не буду делать, ты мне понравилась. И если раньше я хотел провести всю дорогу в гордом одиночестве, то сейчас я передумал. К тому же… сколько ты хочешь за свою девственность?

– Что?! Я же доходчиво объяснила, что не для этого сюда заявилась. Неужели непонятно? – Я аж задохнулась от возмущения. – Интересно, а моё несогласие для тебя ничего не значит?

– Абсолютно ничего.

Когда у меня прошёл шок, я демонстративно уселась на свой чемодан. Решила для себя, что не сдвинусь с места до следующей остановки. А как только появится проводница, то сразу же предъявлю ей свои претензии. В конце концов, я тоже полноправный пассажир на этом поезде!

– Да я лучше умру, чем останусь наедине с таким наглым типом как ты! К тому же ещё с вервольфом.

Как ни странно, но оборотень на мой демонстративный протест среагировал странным образом. Он лишь окинул меня насмешливым взглядом и… преспокойно вернулся в вагон. Видимо, пошёл отдыхать после нашей с ним перепалки, оставив меня в наиглупейшей ситуации. Не могла же я к нему присоединиться после всего, что мы с ним друг другу наговорили…

Прошло около трёх часов с тех пор, как я не по своей воле (или по своей глупости?) прописалась в этом чёртовом тамбуре. В конце концов я не выдержала и провалилась в мучительный полусон, навеянным мне размеренным стуком колёс. Мне даже не помешала лихая поза верхом на чемодане, я просто прислонилась к стене и всё.

Неожиданно я проснулась и с ужасом поняла, что сильно хочу в туалет. И мне стало вдруг так обидно, что я чуть не расплакалась от досады. Стоило ли раскошеливаться на люкс, если я всё равно сижу в тамбуре как побитая собака в прихожке? Да к тому же ещё не имея возможности сходить в туалет как все нормальные пассажиры.

Я вскочила с чемодана с решимостью и твёрдым намерением не терпеть больше этого произвола. Но едва я оказалась на ковровой дорожке, как моя решительность сдулась как воздушный шарик. Ведь только сейчас до меня дошло, что в люксовом вагоне санузлы располагались прямо в купе. Так что моё законное пассажирское место с предназначенным для меня унитазом ехали сейчас где-то в соседнем вагоне…

Маркуса всегда возмущал тот факт, что он не ходил в школу как все остальные подростки. И пускай отец уверял его, что домашнее обучение намного эффективнее любого престижного заведения, мальчика это не устраивало. Также он не имел понятия, почему ему не разрешалось выходить одному за пределы их владений. Именно поэтому на утренней пробежке его всегда сопровождал персональный воспитатель. А в тех немногочисленных общественных местах, которые ему позволяли посещать, за Маркусом неизменно ходили по пятам личные телохранители.

На все его вопросы родители отвечали уклончиво. Обещали ему всё рассказать только после того, когда он будет к этому готов. Но при этом не поясняли, когда же этот самый момент настанет. Поэтому Маркус вплоть до своего шестнадцатилетия всячески пытался пролить свет на своё странное положение. Но кроме наказания в виде карцера, который располагался в подвале их огромного дома, он так ничего для себя и не добился.

Всё изменилось буквально за один день. Он проснулся утром как обычно, открыл глаза, с удивлением огляделся, принюхался и понял, что за эту ночь мир вокруг него стал другим. Это потом ему объяснили, что всё осталось прежним, а изменился он сам. И что теперь он – Маркус Фейнингтон, будущий наследник многомиллионного состояния, окончательно переродился… в вервольфа.

Конечно, он всегда подозревал, что с их семейством не всё нормально, но чтобы до такой степени! Теперь ему становилось понятным странное поведение родителей: ведь те просто-напросто хотели его защитить. И в первую очередь от самого себя. Ведь молодые вервольфы отличались крайне неустойчивой психикой. И в момент сильного эмоционального всплеска трансформация у них начиналась непроизвольно. А это могло навлечь на весь их род серьёзные беды, ведь в то время любые сверхъестественные существа свято хранили тайну своего пребывания в современном мире. Кроме того, из-за вспышки неконтролируемого гнева молодой вервольф мог нанести окружающим серьёзные увечья. До убийства дело пока не доходило, во всяком случае, Маркусу об этом было неизвестно.

А примерно через полгода у него появилась ещё одна очень серьёзная проблема, которую он даже постеснялся обсудить с родителями. И началось это также внезапно, как и все остальные сверхъестественные заморочки. Хорошо хоть рядом с ним в тот момент оказался его наставник, который и помог ему в этой на редкость щекотливой ситуации…