Почти каждой фразой Анна обращается к детям, побуждая их выносить собственные суждения. После занятий она показывает мне конспект того, как проходят занятия: Анна старается фиксировать, какие вопросы дети задают, к каким выводам приходят и как это влияет на обучение. «Я делаю это, чтобы они видели: от личного вклада каждого выигрывают все, – говорит Анна. – И еще я поняла, что детей прекрасно мотивирует принятие собственных решений. Даже если я придумала какую-то идею, куда действеннее, если они додумаются до нее сами. Я могла бы предложить им сшить эти полотенца, потому что сама считаю это более экологичным способом вытирать руки. Но они дошли до этой мысли в процессе бурной дискуссии. У нас до сих пор есть школьники, которые просят им сказать что делать. Но наша цель в том, чтобы ребенок сам осознал свои навыки и таланты, сам понял, как их можно использовать. Когда я училась в школе, всё было иначе. Самым важным считались академические успехи, и вам не нужно было быть независимым мыслителем. Не нужны были социальные навыки или понимание, как делиться мыслями с другими. Вы должны были просто слушать учителя и делать так, как он говорит. Но когда вы оканчиваете школу, что вы можете сделать с таким багажом? Особенно учитывая, что мы не знаем, какие профессии будут у этих детей через много лет. Возможно, еще будут учителя и врачи, но все остальные виды деятельности могут совершенно отличаться».

Перед уходом я подмечаю еще один момент: Анне приходится буквально уговаривать детей выйти на переменку и побеситься на улице. Многие школьники просят у нее разрешения остаться в классе и продолжить работу.

«Сегодняшние первоклассники будут работать через двадцать лет, когда мир будет совершенно другим, – подтверждает позднее Лина. – Мы не знаем, какие предметы или знания будут нужны через пятьдесят лет, когда сегодняшние школьники еще будут активно работать (в Финляндии мы выходим на пенсию в возрасте 70 лет). Правда в том, что обучение через «традиционные предметы» не отражает настоящую жизнь. Попадая в какой-нибудь новый город, мы не идем в уме за разделом «история», доставая все свои знания по этой дисциплине. Нужно очень точно понимать, какая информация действительно потребуется во взрослой жизни. Например, я не помню названия растений или птиц у себя во дворе. Но, к счастью, на этот случай у меня под рукой есть Интернет. Да, некоторые вещи не так легко освоить в пятьдесят лет: скажем, выучить язык. Поэтому школа – правильное место для изучения языков и взаимодействия с их носителями. Точно так же в школе вы узнаёте, как устроена базовая математика, но вам необязательно зубрить интегралы. Я учила их тридцать пять лет назад, когда они были нужны для подготовки к экзамену. Но с тех пор я их ни разу не использовала. Так зачем мне тратить столько времени на вещи, которыми я никогда не воспользуюсь в жизни?»

Формулы и интегралы заменило понимание причин и следствий каждого решения в нашей жизни. В этом смысле у классических школьных предметов появляется конкретная цель: если вы станете политиком, вам потребуется изучить историю и узнать последствия определенных поступков. «Детям нужно научиться самому процессу обучения – так, чтобы во взрослой жизни они всегда могли адаптироваться к новому, – говорит Лина. – Они должны уметь работать друг с другом и быть открытыми самым разным людям: разного цвета кожи, с разными ограничениями… ведь эти люди вокруг нас. Они должны знать об экологичных решениях, ведь у нас на всех только одна планета и нам нужно жить соответственно».

Навязшее в зубах и донельзя исковерканное понятие толерантности в финской школе носит такой же прикладной характер: три часа в неделю у семиклассников проходят уроки экономики. Практические занятия проводятся… на кухне. Дети готовят вместе еду, а затем вместе ее едят. Я замечаю девочку в хиджабе, которая бок о бок с финнами готовит какое-то блюдо. Знакомство с другими культурами через еду и традиции сервировки блюд – часть обучения через явления. «Восприятие международных элементов – один из процессов обучения, на котором мы делаем упор, – говорит Лина. – Детям нужно понимать и уважать, что не всё в мире одинаково. Выезжая за пределы страны, они увидят, насколько отличается мир». Единственный вопрос, который у меня остается: как всё это связано с экономикой? Оказывается, в рамках раздела у школьников есть один предмет на выбор – и они решили «создать» кафетерий. «Теперь им нужно рассчитать финансовые затраты, определить, какие ингредиенты закупать, по каким ценам продавать и как выйти на прибыль, – говорит Лина. – Фактически они тренируются друг на друге».

Урок в финской школе. Экономика на кухне

Совместное обучение – важная часть «изучения явлений»: в процессе занятий один ребенок может обучать другого. «Вспомните старомодный класс – учитель перед детьми, сидящими в ряд. Нам бы хотелось видеть, как дети сотрудничают в группах. Мы называем этот метод коллаборативным обучением, – рассказывает Лина. – Эта возможность поделиться знаниями с другими отлично ложится в концепцию обучения на основе феноменов. Так мы создаем больше связей в уме».

Впрочем, часть увиденных мной занятий всё еще проходит в той самой «старомодной» манере. «В прошлом есть много хорошего, и мы не хотим это просто так отбрасывать, – объясняет Лина. – Школа, которую мы хотим видеть, – это комбинация нового и старого. Если какие-то приемы из прошлого работают – не нужно от них избавляться просто из принципа. Поменяйте их так, чтобы было лучше ученикам. Но не лучше системе образования, не лучше школе как институту. Потому что школа – это дети. По крайней мере, я это вижу именно так».

В перерыве между занятиями я чувствую себя Болтуном Кинтом в «Обычных подозреваемых»: сижу в учительской, внимательно изучая стены и запоминая информацию. Старая истина: всё складывается из мелочей. Вот на стенке результаты преподавательского коллоквиума по психологическому самочувствию каждого из учеников. Вот список детей, у которых диабет, – с фотографиями и рекомендациями по питанию. А вот фотография девочки, у которой аллергия на укусы пчел, и подробная инструкция, что делать в случае анафилактического шока (лекарство для нее всегда есть в учительской). «Это муниципальная, не частная школа», – напоминаю я самому себе.

В тот день я увижу еще много уроков. Изучающие солнечную систему второклассники будут создавать планеты из яичных упаковок и красок. Темой раздела окажется вращение Земли и влияние этого явления на смену сезонов и на всех живых существ. Группы детей создавали свои модели (каждая группа – свою планету), а потом рассказывали классу о собственных открытиях. В каждой группе ученики распределялись по ролям: один – лидер, второй – писатель, фиксирующий процесс. Третий отвечает за все материалы. А четвертый следит, чтобы всё было сделано вовремя. В качестве другого раздела дети изучают, как безопасно делиться своей информацией в Интернете – своеобразный онлайн-этикет. К слову, у школьников есть своя интернет-платформа, где к их блогам есть доступ только у одноклассников и родителей. Считайте это тренировкой перед осознанным вступлением во взрослый мир «Фейсбука».

Напоследок настоящим ударом под дых для меня станет урок труда – вернее, как здесь это называют, «мастерство». Такие занятия начинаются с восьмого класса: они факультативны, но отбоя от желающих заниматься нет. Хватит нескольких минут, чтобы понять причину популярности этих уроков: трудно удержаться от зависти, когда видишь, что у этих школьников нет абсолютно никаких рамок того, что они могут создать. Огромный сварочный и лакокрасочный цех, набор инструментов во всю стенку, 3D-принтеры – размаху позавидовала бы IKEA.