Дед не помнил подобной жизни. Всё ему было впервые.

– Интересно живем, увлекательно, – бормотал он, задыхаясь. – С нами вообще не соскучишься.

Степаныч взял из его рук сумку и шагнул кверху. Попутчик тут же отлип от перил.

– Надо торопиться, пока носильщик подвернулся, – усмехнулся он.

– Говорят, у вас тут компания объявилась, – сказал Осадчий.

Дед не понял, напрягся. Компания – это как понимать?

– Учреждение… – добавил Осадчий.

– Нету здесь никаких учреждений. Точно известно.

Осадчий вынул из кармана запрос и произнёс:

– «Вега-плюс» называется…

– Нету… Ни плюсов, ни минусов. Какой номер, говоришь?

Осадчий произнёс цифру.

– Поднимешься – сам увидишь, – решительно проговорил дед и надолго замолчал.

Они поднялись до восьмого этажа, и тут попутчик уцепился в сумку железной хваткой.

– Премного благодарен…

Осадчий разжал руку и двинул дальше, понимая, что идёт напрасно. Какой дурак расположит свой офис так высоко! Россия – не Америка! А Новый город – это даже не Санта-Барбара. В здешних местах по низам «гнёзда» вьют. Всего шестнадцать этажей, но так высоко, что больше ничего не хочется…

Он добрался до последнего этажа, но так и не встретил заветной таблички. Дверь имеется, а таблички нет. Ни отверстий от шурупов, ни даже светлого промежутка на выцветшей поверхности. Это была обычная дверь из ДВП, о которую местные кошки точили когти.

Осадчий перевёл дух, нажал на кнопку звонка и ничего не услышал. Нажал сильнее – опять тишина.

Степаныч не стал бить в дверь кулаками. Он отошёл к другой квартире, нажал на кнопку и вскоре услышал шаги.

– Кто нас спрашивает? – раздался детский голос. – Дома никого нет, и я не открою.

– Молодец, – обрадовался Осадчий. – Не открывай, только скажи: кто живёт у вас напротив лестницы? Мне сказали, что там парикмахерская… «Вега-плюс» называется.

– Вы ошиблись. Больше не звоните, а то я позвоню в полицию.

Ребенок не шутил. И впрямь молодец. Только так и надо поступать в этой жизни.

Осадчий развернулся и пошёл назад. Ступил книзу и вдруг услышал позади торопливую мелодию. Это мог быть мобильный телефон.

Осадчий стрелой метнулся назад и замер у косяка, напрягая слух. За дверью наверняка было не до него – там смотрели не в глазок, а на дисплей телефона.

– И что из того?.. Вот даже как?! Но для чего это надо было?! – Человек говорил с небольшим акцентом и был недоволен. – Зачем тебе нужен этот спектакль? – Голос удалялся. – Это была твоя идея с запросом! Пока…

Осадчий отпрянул от стены, скользнул к ступеням. Предчувствие не подвело. Надеясь на всеобщую сумятицу, кто-то желал получить сведения закрытого характера.

Степаныч опустился этажом ниже, прислушался: его никто не преследовал. Тот, что говорил по телефону, возможно, отвлёкся на мгновение от дверного глазка, и этого оказалось достаточно.

Осадчий вышел на улицу, присел на скамью под липами. Для чего они вдруг стали кому-то нужны – старые планы с грифом «Секретно»? Лежали себе мирно в архиве – и вдруг потребовались. Кому?

Особист усмехнулся. Неужели Ахмеров крыса? Однако на что эта крыса надеялась? На всеобщий маразм?

Осадчий мог бы сегодня остаться дома. Но он вышел на работу и благодаря этому точно знал теперь, что не так всё просто вокруг его незатейливой должности. Он вынул из кармана небольшой передатчик и нажал кнопку вызова. Если под машину заложили взрывчатку – обязательно взорвётся. Ни одно электронное устройство не может выдержать подобного дребезжания в эфире. Машина стояла, как и прежде. Осадчий встал со скамьи и подошел к ней. Нагнулся, опершись коленом в асфальт, заглянул под днище с водительской стороны, но там оказалось пусто. Посмотрел с другой стороны – тоже пусто. Заглянул в салон – всё в том же духе. Даже крохотная соринка, оставленная на сиденье, лежит так же. Значит, можно садиться и ехать. И можно доехать до работы или до дома, если тебя не сшибут где-нибудь из гранатомета. Но тогда станет заметной его должность, и об этом станет известно в ФСБ и МВД. Это вряд ли будет на пользу противной стороне. Надо быть совершенно глупым, чтобы не понимать подобного обстоятельства.

Осадчий выехал на проспект Созидателей, добрался до Майской горы и направился вниз, к заводу. Казалось, он знал, как теперь поступать. Он свяжется с местным органом федеральной службы безопасности. И там решат, как лучше поступить. Нельзя пропускать мимо ушей чьи-то очевидные попытки – пусть это будет хотя бы движение «зеленых».

Его передёрнуло от этого слова. Однако, насколько известно, движение «зелёных» не преследует тайные цели. Их идеи открыты для каждого. Они борются за чистоту окружающей среды. Добиваются, чтобы меньше было нефтяных пятен в мировом океане, чтобы воздух был чист, чтобы не гибла живая природа. Наверняка в городе имеется официальное представительство этого движения. Они всюду.

Осадчий возвращался к себе на работу, но в последний момент передумал. На Карасёвке он перестроился в левый в ряд и ушёл в сторону моста. Ему вдруг показалось, что надо обязательно поделиться информацией с компетентными службами. Возможно, это всего лишь заблуждение, и всё обстоит по-другому. Либо существует нечто, о чём до него пока что не довели, о чем знают лишь некоторые.

Он проскочил через мост, поднялся в гору и на первом же перекрестке повернул на улицу Льва Толстого. Опустился среди старинных домов на два квартала вниз и остановился напротив здания с колоннами. Затем выбрался из машины, включил сигнализацию и тут снова поймал себя на мысли, что на то она и кошка, чтобы мыши не донимали. Очень может быть, что именно за этими дверьми затеяли для него проверку – на всякий случай. Возможно, внутри только тем и заняты, что ждут. Там надеются, что Осадчий должен сразиться с какой-нибудь огнедышащей пакостью. Не важно, что полковник теперь на пенсии.

Взгляд у него скользнул вдоль дороги, меж толстых корявых тополей, и ничего подозрительного не заметил, пусто было кругом. Старые ступени бывшего УКГБ выщерблены. На колоннах таблицы с новым названием учреждения. Над ними всё те же, из тёмной бронзы, кронштейны с государственными флагами.

Полковник потянул на себя тяжёлую дверь и вошёл внутрь. Прапорщик в вестибюле устремил к нему взгляд. По какому поводу изволите пожаловать?

Посетитель предъявил пенсионное удостоверение и прошёл внутрь. Однако он не думал идти в пенсионный отдел. На втором этаже он вошёл к заместителю начальника УФСБ по оперативной работе. Полковник Мальчиков читал газету.

– Слушаю вас, – произнёс заместитель, отрываясь от чтения.

– Полковник в запасе Осадчий, – представился Степаныч. – Состою на учёте в вашем управлении в связи с пенсионным делом, хотя до этого служил в другом регионе. Работаю на заводе Урицкого, в службе безопасности. Вопрос у меня следующего характера. Впрочем, может быть, я ошибаюсь…

Осадчий говорил. Мальчиков слушал, шмыгая носом, а под конец спросил:

– И вы решили, что это нам интересно?..

– Именно, товарищ полковник! – на высокой ноте закончил Осадчий.

Мальчиков бросил в сторону посетителя снисходительный взгляд – ещё один Шерлок явился.

– Хотелось бы разобраться… – продолжал Осадчий. – Обыкновенная дамба. Голый бетон и асфальт.

– Может быть, дамба причиняет ущерб экологии? – Мальчиков вновь тянулся глазами к газете. На лице обозначилась откровенная грусть.

– Едва ли, – ответил Осадчий. – Она не грозит никому… Даже лягушкам из Карасёвского болота…

У Осадчева неожиданно возникло презрение к Мальчикову. Полковник считал дни до пенсии, а к нему вдруг пришли с проблемами.

– Знаете, – продолжил Осадчий, – у нас своя служба безопасности, так что, может, мы сами… в рабочем порядке. Дело в том, что дамба до сих пор находится на балансе предприятия…

– А вот это вы напрасно, – Мальчиков откинулся в кресле. – Нам не нужны свободные художники. Запомните: сейчас двадцать первый век, и вы не в группе советских войск в Германии…