— Ричард! — слегка охрипшим голосом позвал я. — Ричард, открой, это я — Локи.

Дверь отворилась почти сразу.

— Привет, — улыбнулся малыш, наивно и доверчиво рассматривая меня своими большими светло-зелёными глазами. Глядя в них, я просто не мог не вспоминать Кайсу. — А мама и папа скоро вернутся?

Голос мальчика звучал абсолютно спокойно, и оттого мне сделалось только больнее — ребёнок даже мысли не допускал, что его родители не придут, и я не знал, как сказать ему об этом. Моё горло как будто сдавило металлическим обручем: я не мог говорить и даже нормально дышать. Я изо всех сил старался сдержать слезы, потому что считал постыдным плакать при ребёнке, но крупные прозрачные капли всё равно выступили на глазах, и мне не удалось скрыть это от Ричарда.

— Ты что, плачешь? — искренне удивился ребёнок. — Но ты же взрослый. Я думал, что взрослым нельзя плакать.

— Да… нельзя, — каждое моё слово сопровождалась жгучей болью в горле и сердце. — Но иногда… не получается не плакать.

— Ничего, скоро придёт мама. Она заварит тебе травяного чая, и тебе станет лучше. Она всегда так делает, если я плачу.

— Ричард… Твоя мама… она не придёт. И папа тоже.

— Они что, завтра вернутся? — ребёнок всё так же наивно смотрел на меня.

— Нет. Ни завтра, ни через месяц, ни через год, никогда! — выпалил я на одном дыхании.

— Не может такого быть, — Рич уверенно замотал головой. — Ты шутишь. Мама говорила, ты любишь шутить.

— Не сегодня. Послушай меня, твои родители, они… ушли. Навсегда.

— Куда ушли? — теперь малыш глядел на меня с любопытством.

— Ну… в другой мир.

— А где он?

— Этого никто не знает.

— Но как они туда попали?

— Понимаешь, когда приходит время, перед человеком как бы приоткрывается дверца туда, и он… уходит. А вернуться из этого мира уже нельзя, таковы правила.

— Мои мама и папа не пошли бы туда, — и снова слепая уверенность. — Они не бросили бы меня одного.

— Людям не суждено выбирать, уходить и остаться здесь. Если дверца открывается, ты обязан уйти и не можешь по-другому. Конечно, они не оставили бы тебя, если бы имели такую возможность.

— Но почему это дверца открылась?

— Потому что пришло для этого время. Это всегда так. Жизнь идёт своим чередом, а потом вдруг… случается какое-то событие, которое открывает эту дверь, и человеку приходится уходить.

— А тот мир, куда они попали… он ведь хороший, да? — с надеждой спросил у меня малыш.

— Конечно. Твои родители были хорошими людьми, а значит, они попали в хороший мир.

— Скорей бы эта дверца открылась и для меня, — мечтательно протянул ребёнок. — И я бы тогда встретился с мамой и папой.

— Нет, не надо. Они хотели, чтобы ты жил здесь, в этом мире.

— Что мне в этом мире делать одному? — голос Ричарда прозвучал недовольно.

— Почему же одному? Я буду с тобой. Твой папа, перед тем, как уйти, попросил меня заботиться о тебе.

— А ты не бросишь меня? Не уйдёшь?

— Я постараюсь, обещаю тебе. Всё будет хорошо, мы справимся, — я провёл ладонью по мягкой щеке ребенка.

— У тебя руки холодные, — отшатнулся от меня Рич и прибавил: — Я есть хочу.

— Идем на кухню, — позвал малыша я.

Как ни странно, общаясь с Ричардом, я мало-помалу приходил в себя. Своими вопросами ребёнок отвлекал меня от переживаний, и становилось немного легче.

На кухне в духовке я обнаружил яблочный пирог, который испекла Кайса. Нет, просто яблочный пирог. О том, кто его испёк, лучше не вспоминать. Я взял кухонный нож, отрезал кусок, положил его на тарелку и поставил перед ребёнком, который уже сидел на своём высоком стульчике.

— А ты сам разве не будешь есть? — удивился малыш.

— Не хочу, — покачал головой я. — Тебе воды налить или ещё чего-нибудь?

— В холодильнике есть вишневый сок, — сообщил Ричард.

— Сейчас глянем.

Сок в холодильнике действительно оказался. Я пытался найти глазами что-нибудь вроде виски — это было единственным, что полезло бы сейчас мне в горло. Но нет, в холодильнике не было ничего алкогольного — он был до отказа забит полезными продуктами вроде молока, творога, мяса, овощей и фруктов. Должно быть, молодые родители заботились о правильном питании своего малыша. Надо будет принять это во внимание и не пичкать его брикетами…

В горле у меня пересохло и, за отсутствием виски, пришлось глотнуть вишневый сок. Глоток дался с неимоверным трудом, и делать второй я уже не решился.

— Беги, собирай свои вещи, — велел я мальчику, когда тот поел. — Без меня справишься?

— Конечно, — кивнул Рич и побежал в свою комнату.

Я знал, что эта его спокойная реакция на мой рассказ обманчива, и глупо было бы думать, что дальше всё пойдет спокойно и гладко. У ребенка пока что шок, он ещё не осознал до конца весь страшный смысл слов «никогда не вернутся», и потому ведет себя вполне спокойно. Но пройдёт время, и будет откат. Возможно, даже и не один. Малыш начнёт тосковать по родителям, к которым он так сильно привык и привязался, и я понимал, что не смогу полностью заменить ему их, как бы я ни старался. Со временем, конечно, всё утрясется и наладится, но для этого должны будут пройти годы.

«Ребёнок», — сокрушённо размышлял я, концентрируя взгляд в одной точке. — «Приёмный ребенок. Мало мне было должности галактического лидера, так теперь надо ещё и отцом становиться. Мир катится ко всем чертям. И как я, интересно, всё это вынесу?»

Чтобы отвлечься от этих раздумий, я решил, пока есть время, обследовать дом. Начал своё путешествие я с рабочего кабинета Кайсы. Им оказалась небольшая уютная комната с множеством книг, аккуратно стоящих на полках (Кайса всегда предпочитала бумажные книги электронным), живыми цветами на подоконнике и рабочим столом с компьютером (несмотря на свою нелюбовь к машинам, Кайса не могла полностью обходиться без техники и была вынуждена ею пользоваться хотя бы при работе).

Как я выяснил из документов, лежавших на столе, работала она ученым-экологом в местном заповеднике. В одном из ящиков я нашёл научно-исследовательскую работу, которую Кайса так и не успела закончить.

В кабинете Сэма я узнал, что он работал программистом в той же самой природоохранной организации, что и его жена. В комнате помимо множества приборов обнаружились разбросанные по полу детали детского конструктора, из чего я сделал вывод, что Ричард любил проводить своё время в кабинете отца. Наверное, его привлекала сюда разнообразная техника, которую он так любил.

В просторной и светлой гостиной с уютным мягким диваном и большим телевизором я обнаружил открытый на середине семейный альбом. Конечно, мне было бы легче не смотреть его, но я не смог удержаться — ведь это были мои друзья.

Самые первые страницы занимали фотографии со свадьбы, и на них помимо счастливых молодожёнов то и дело мелькали я, Тор, Лаувея, Сиф, и куча Агентов, среди которых были даже Фригга с Леонорой. Наверное, именно на свадьбе друзей я был последний раз по-настоящему счастлив.

Далее шли уже местные снимки: Сэм и Кайса фотографировали друг друга в лесу, в поле, у озера, а также на фоне дома. Порою появлялись профили незнакомых людей — как я понял, новых приятелей молодых супругов. Мне запомнилась фотография, где они небольшой компанией из пяти человек плывут по озеру на лодке, освещенные лучами заходящего солнца.

Следующий блок был посвящён Ричарду и его взрослению. Чаще всего малыш на фотографии был не один, а в компании отца или матери. Мне было больно смотреть на их бесконечно счастливые лица — Кайса и Сэм даже не подозревали, что всё может кончиться так внезапно. Они верили, что их ждёт долгая и светлая жизнь, и предположить не могли, что судьба распорядится по-другому.

Семейный фотоальбом я решил взять с собой на базу, в память о наших замечательных друзьях, которые ушли, как настоящие герои — защищая своего лидера.

— Локи, я собрался, — в гостиную зашёл мальчик, который с превеликим трудом тащил за собой две огромные сумки.