В столовой по-прежнему царила полнейшая тишина… Все с напряжением ждали развязки. Но я, как и остальные, понимала одно: добром всё это не кончится.

— Сука, рыжая!!

Краем глаза я видела, как дернулся Аверин, когда старшекурсница, бросившись вперед, замахнулась. Но Солнцева справилась сама, ловко поднырнув под рукой девушки и, кажется, даже успев выставить подножку. Та растянулась на полу, но подняться не смогла — прижимая рукав ее спортивной кофты карем кроссовка, над ней уже возвышался ухмыляющийся брюнет

Где-то у входа с места едва не сорвался один из старшекурсников, друг лежащей девушки, но Игорь, еще вчера успевший тесно… пообщаться с переведенным студентом, остановил своего сокурсника, положив руку ему на плечо, что-то быстро выговаривая на ухо.

К моему внезапному огромному облегчению, тот послушался…

— Присоединишься? — подняв взгляд на вторую девушку, просто усмехнулась рыжая.

Та посмотрела на нее, потом на свою менее удачливую подругу, затем на ухмыляющегося парня… и отступила, отрицательно мотая головой.

— Ну хоть у кого-то серое вещество еще в наличии, — хмыкнула на это новенькая и, сделав пару шагов, опустилась на корточки возле «поверженного врага». — В отличие от некоторых. Ну что теперь делать будем, радость моя?

— Да пошла…

— Что здесь происходит?!

— Ну вот, все веселье обломал, — послышался недовольный вздох позади, откуда-то из очереди. Тихо загудевшие студенты, в отличие от меня, кажется, появившемуся преподавателю были совсем не рады.

— Солнцева! Аверин! — разглядев представшую перед ним картину, всплеснул руками наш куратор. — Вы опять?!

— Эй, а чего сразу мы-то??

Брюнет только усмехнулся, отступая на шаг, давая девушке возможность подняться. А Олег Евгеньевич уже размашистым шагом пересекал столовую, едва не хватаясь за голову:

— Второй день занятий, Солнцева. Второй! Такими темпами к концу недели я валерьянку пить начну, а к концу месяца поседею!

— Вот же ж… опять самую рыжую нашли, да?

— Рыж, это был риторический вопрос?

— Авери-и-ин…

— Замолчите оба, — снимая очки, устало попросил преподаватель, мгновенно успокоив перепирающихся новеньких, которым за произошедшее, по всей видимости, было ни капли не стыдно! Протерев носовым платком линзы, мужчина вернул их на нос и потребовал. — А теперь я жду внятного объяснения. Сейчас же! Иначе дальнейшие разборки будут проходить уже в другом месте!

Солнцева набрала в легкие побольше воздуха, явно заготовив пламенную речь… Но сдулась под насмешливым взглядом своего друга. И, возведя глаза к потолку… молча ткнула пальцем в мою сторону!

Не удивительно, что все тут же повернулись, абсолютно все, включая куратора. А я ведь только понадеялась уйти незамеченной! Устроенная новенькими драка давала мне слабый, но шанс остаться в тени, и небольшую возможность того, что истинную причину скандала завтра уже никто и не вспомнит…

Но только не теперь!

С языка впервые в своей жизни готова была сорваться нецензурная брань, а щеки вновь налились краской стыда и унижения. Студенты начали переговариваться между собой, поглядывая то на меня, то на парочку новеньких. К счастью, Олегу Евгеньевичу оказалось достаточно простого жеста, чтобы все понять:

— А, так вот оно что… Ладно, спасаетесь. Солнцева, Аверин, вы в ответе за тех, кого приручили. То есть, раз уж вступились за Романову, будьте любезны, отвезите ее домой. Вы двое — за мной к ректору, и не надейтесь, что в этот раз отделаетесь одним выговором. Надоели ваши выходки, ей-богу!

— Да чё мы сделали-то?!

— Ни чё, а что! Третий курс, а ума, как у детсада…

— Крис, идем, — оказавшись рядом, не обращая внимания на дальнейшую перебранку преподавателя и студенток, рыжая вцепилась в мою руку и уверенно потащила в сторону выхода. — Приведем тебя в порядок.

Надо признать, что увела она меня вовремя, как раз в то время, когда в столовой поднялся самый настоящий гвалт. Останавливать нас никто не стал, и я шла, как глупая корова на веревочке, не понимая, куда и зачем меня ведут. Ситуация немного прояснилась, когда Солнцева распахнула неприметную дверь в конце коридора за аркой… и выставила вперед ладонь, останавливая тенью следовавшего за ней парня:

— Стоять. Ты-то куда лыжи намылил?

— Рыж…

— Тьфу на тебя, Аверин. Первый этаж, тут лететь метра полтора, не больше! Нормально всё будет, здесь подожди.

— Дверь не закрывай.

— Ладно, ладно, извращенец, — закатила глаза Солнцева, бесцеремонно вталкивая меня в женский туалет. Абсолютно пустой, к моему огромному облегчению…

— Рыж, дверь!

— Да, блин, — ругнулась девушка, но послушно выполнила более чем странную просьбу, попутно высказавшись еще раз… но уже на незнакомом мне языке!

Наверное, в любой другой момент я бы удивилась. Но сейчас… раздражало все. Внезапное заступничество новеньких, его повышенная забота о ней, смахивающая больше на паранойю, даже само их присутствие!

Смотреть в зеркало не хотелось, но пришлось. Щеки вспыхнули с новой силой, а глаза застилали злые слезы, сдерживаемые с огромным трудом и, первым, что я сделала, стянула с себя окончательно испорченный пиджак. Огромное пятно насыщенного бордового цвета вряд ли возможно вывести, вещь была окончательно и бесповоротно испорчена.

Скомкав мягкую светлую ткань, я что есть силы швырнула пиджак в ближайшую мусорку, чтобы хоть как-то успокоить бушующие внутри эмоции. Если это и помогло, то мало…

При попытке замыть пятно на шелковой блузке с помощью влажных салфеток и воды из-под крана ничего не вышло. Розовые разводы остались как на ней, так и на светлой сумочке, еще сильнее подгоняя меня к состоянию истерики. Такого унижения в своей жизни я еще не испытывала!

Хорошо хоть Солнцева не лезла под руку с советами и не вмешивалась, стоя неподалеку у окна, сложив руки на груди, хмуро поглядывая на улицу. И не повернулась ни разу, но лишь до тех пор, пока из коридора не раздался негромкий мелодичный свист, складывающийся в смутно знакомую мелодию.

— Ты закончила? — оглянувшись, ровным… слишком ровным и спокойным тоном спросила переведенная студентка. Кажется, весь ее запал и боевой настрой уже пропал, и настроение теперь было ничуть ни лучше моего.

Я лишь молча кивнула, стряхивая воду с рук нервным жестом. После чего вытерла умытое лицо сухой салфеткой и, выбросив ее, последовала за Солнцевой, уже распахнувшей дверь. Я понимала: скажи я хоть слово сейчас, и сдержаться будет просто невозможно.