— Ларри? — удивленно позвала Мадлон и проснулась от собственного голоса. Никого тут не было, только потрескивал костер да неумолчно рокотали водопады.
Полдня она провела на озере. Никакие туристы здесь больше не появлялись, и Мадлон валялась на берегу, купалась, бродила вокруг озера и по окрестным холмам и наслаждалась солнцем, красотой Радужной стены и одиночеством. После обеда погода начала меняться, откуда-то наползли тучи, солнце утонуло в серой мгле, на озере стало неуютно. Видно, пора выдвигаться в обратный путь. Ночевать здесь нельзя — открытое место, если пойдет дождь, даже навес не построишь, а лежать в тесной холодной пещерке, где в любую минуту может начать капать с потолка, что-то не хочется. Пожалуй, лучше вернуться по дороге. Хоть это и большой крюк, но идти будет легче и безопаснее, чем через пески и лес.
Она шла, сумерки сгущались, на горизонте вспыхивали зарницы. Природа кругом замерла в томительном ожидании, темнота наэлектризовалась, но дождь все медлил. Возле какого-то ручейка Мадлон развела костерок, сварила чай и наскоро перекусила. Неестественное безветренное тепло, тяжелые низкие тучи — все это давило, инстинктивно хотелось спрятаться или хотя бы двигаться, а не сидеть на месте. Наполнив термос, Мадлон затоптала костер и торопливо пошла дальше.
Гроза настигла ее на вершине очередного холма. Хлынул дождь, и темнота разом сгустилась. Луч фонаря размывался и тонул через пару метров. Мадлон завернулась в плащ и шла, низко наклонив голову и глядя только под ноги. Дорогу моментально развезло, по грязи бежали ручьи. В низине под холмом успела набраться огромная лужа, и обходя ее в темноте по кустам, Мадлон оступилась и свалилась в воду. Если до того ее спасал отцовский плащ, то после вынужденного купания она оказалась мокрой с ног до головы. Гроза словно ходила по кругу, молнии вспыхивали одна за другой, громовые раскаты сливались и ревели, как водопад в пещере. Только час спустя Мадлон пересекла грозовой фронт, и раскаты стали отдаляться. Еще через пару часов под сильным дождем она вышла к речке.
Нет, теперь это была уже не речка, а река. Мадлон долго хмуро смотрела на мутную воду, по которой неслись ветки, листья, пучки травы и вырванные с корнем кустики. Поток поднялся не менее, чем на полметра, и соваться туда, особенно в темноте, совсем не хотелось. Придется ждать до утра. Надо бы сделать укрытие… Она принялась озираться, прикидывая, под каким деревом проще устроить навес и развести костер, и в это время на дороге появились и замелькали, приближаясь, два огонька. К броду ехала машина. Кто это? Археологи? Наверное, если попросить, они подвезут ее до города… Но зачем? Она может добраться самостоятельно. Пусть проезжают! Мадлон сошла с дороги и выключила фонарь, надеясь, что в темноте среди деревьев ее не заметят.
Машина затормозила у брода, по бурлящей воде побежали желтоватые блики. Из кабины высунулся человек и некоторое время смотрел на реку. Потом, все так же повиснув на подножке, он осмотрел все вокруг и, повернувшись точно в сторону Мадлон, призывно махнул рукой. Как он сумел ее увидеть?! У него даже фонаря нет, а фары машины направлены в сторону реки.
Посчитав, что раз ее заметили, продолжать прятаться не имеет смысла, Мадлон включила собственный фонарь и подошла к машине. Приблизившись, она поняла, почему водитель так легко ее разглядел.
— Добрый вечер, Ларри.
— Здравствуйте, Мадлон. Я не ожидал кого-нибудь здесь встретить. Погода не для прогулок.
— Почему же? Утром было очень солнечно. Куда ты ездил?
Дождь колотил по крыше кабины, по подножке и будке прицепа, по капюшону плаща, и Мадлон едва слышала собеседника. Ларри отвел со лба мокрые волосы и ответил:
— Я забирал груз в лагере археологов, теперь возвращаюсь в город. Садитесь в кабину. Вы, наверное, замерзли.
— Нет, — возразила она.
Ларри все-таки открыл дверцу с другой стороны. Мадлон забралась на сиденье и пристроила в ногах скатку мокрого плаща, а на коленях — ранец.
— Сегодня нам не перебраться на ту сторону, — андроид включил кондиционер, и снизу пошел теплый воздух. — Ниже по течению был мост, но провалился три дня назад, его еще не починили. Придется подождать. Когда закончится дождь, вода спадет за несколько часов. Здесь неподалеку есть заброшенная геологическая база, там вы сможете обсушиться и достаточно комфортно переночевать.
— Я могу переночевать где угодно.
Начиная разворачивать грузовик, Ларри отозвался:
— Мне в любом случае пришлось бы туда ехать. Говорят, там есть гараж, и я хочу поставить машину под крышу.
Дорога вдоль реки оказалась отвратительная, машина проваливалась в ямы и взбиралась на кочки, Мадлон мотало на сиденье. В мокрой дождливой тьме все казалось черным и размытым. Блестящие струи дождя заливали стекло, черные глыбы вдоль дороги — не то кусты, не то камни; и только в редкие моменты, когда небосвод озарялся далекой зарницей, становилась видна плоская безлесная равнина вокруг и две покрытые водой колеи, по которым полз грузовик. От тепла и усталости Мадлон разморило, и она задремала, предварительно просунув руку за поручень, чтобы не свалиться с сиденья.
…Хлопнула дверца — это Ларри выскочил, впустив снаружи сырой холод. Мадлон вскинула тяжелую голову. Грузовик стоял, в свете фар она увидела черные полуразвалившиеся постройки, остатки изгороди и что-то большое, светлое и вытянутое — цистерна? Из темноты появилась фигура Ларри; прыгая через лужи, он приблизился, забрался на свое место и повел грузовик в объезд построек.
Теперь Мадлон видела, что это не развалины, а довольно прилично сохранившиеся дом и несколько пристроек вокруг. Она с большим удивлением поняла, что все это, кажется, деревянное, а не собранное из пластиковых панелей, какие обычно использовали для строительства временных баз.
— Это лагерь первых поселенцев, — сообщил Ларри, направляя машину в распахнутые ворота огромного гаража. — Сборные дома потом разобрали и увезли, а это осталось.
Он остановил грузовик, выпрыгнул и протянул руку девушке. Она подала ему ранец, соскочила на сухую землю и включила фонарь. Кое-где крыша протекала, но Ларри нашел место, где на машину совсем не капало.
— Пойдемте, Мадлон, посмотрим дом.
В доме оказалось грязновато, но сухо. Из разбитых окон тянуло сквозняком. В самой большой из трех комнат явно частенько бывали люди — пол выметен, окна аккуратно затянуты полиэтиленом. На столе под окном — котелок, пакет соли и пара белковых брикетов, на грубо сколоченной скамье — пустая пластиковая фляга. Вдоль стены тянулась дощатая лежанка-нары. Перед железной печкой в углу громоздилась охапка дров.
— Электричества здесь нет, — сказал Ларри. Звякнуло железо — он открыл дверцу печки и принялся складывать внутрь щепки. — Воду они, наверное, брали из той цистерны, что во дворе, но сейчас она пуста. Можно набрать дождевой, я видел бочку под окном.
Он взял с полочки зажигалку, щелкнул. В комнату пополз дым, Ларри прикрыл дверцу. В печке загудело.
— Воды мне сегодня хватило, — сказала Мадлон. — Обойдусь.
— Переодевайтесь, — Ларри снял и положил ей на колени свою почти сухую куртку. — Одежду можете развесить возле печки на эти перекладины. Я пока посмотрю, что здесь еще есть, я тут никогда не был.
«Ты фонарь забыл», — чуть не напомнила Мадлон, но вовремя сообразила, что андроиду свет не нужен.
Она развесила вокруг печки мокрые вещи, встряхнула и тоже повесила отцовский плащ. Он-то высохнет моментально, в термоткань вода не впитывается. Потом завернулась в куртку, села на нары, свесив босые ноги, и вынула из ранца остатки продуктов. Из припасов сохранились только плитка шоколада и немного чая в термосе. Мадлон съела шоколад и допивала чай, когда вернулся Ларри.
— Что интересного нашел?
— Ничего. Даже дров не оказалось, — он открыл печку, закинул последнее полено и тоже сел на нары, скрестив руки на груди. Мадлон смотрела на его профиль, подсвеченный оранжевыми отблесками, и ей хотелось спросить: «О чем ты думаешь?». Ей всегда было интересно, о чем думают эти существа, так похожие и непохожие на людей, такие совершенные по сравнению с людьми, с большинством людей. Но она вспомнила разговор с отцом перед уходом и сказала:
