— Мы пойдем, пап.

Отец не огорчился быстрому расставанию, куда больше его занимала бутылка во внутреннем кармане куртки. Он рассеянно отозвался:

— Да? Уже? Ну хорошо, пора так пора. А я еще посижу, — он нежно погладил горлышко темного стекла. — Рад был повидаться, сынок, — не вставая, он обнял Ника. — Заходи. И ты, Ларри, тоже заглядывай, — он двумя руками пожал руку андроида. — Надо же, как ты похож… Настоящий старший сын…

Ларри хотел ответить, но Ник дернул его за рукав.

— Идем уже. Пока, папа.

Они вышли в полутьму улицы-коридора. По дороге к лифту Ник с мрачным сарказмом заметил:

— Увлекательный поход, да?

— Да, это было очень интересно, — серьезно ответил Ларри. — Спасибо, что взял меня с собой. Скажи, а твоя мать всегда была такой? Я слышал ваш разговор, потому что она очень громко кричит.

— Сколько себя помню — всегда.

— А твой отец?

— Что — мой отец? Он тоже всегда таким был, слушался ее. Она же его, считай, спасла. Когда они повстречались, он больной был, и она его выхаживала. Если бы не она, он бы помер. А сейчас ему тоже деваться некуда, ты же видел его — кому он нужен-то, кроме нее.

— Но деньги зарабатывает, кажется, все-таки он?

— Мать говорит, что просто разрешает ему работать, чтобы он совсем не спился.

Ларри немного помолчал.

— Знаешь, Ник, мне кажется, для тебя было бы лучше не навещать ее. То, как она себя ведет, иначе, как психологическим насилием не назовешь. Насколько я могу судить, она никогда не поддерживала тебя. Всегда давила, унижала. Зачем тебе это? Насилие вредно.

— Она моя мать. Не мое дело ее менять.

— Тогда дистанцируйся от нее.

— Она моя мать! — закричал Ник. — Не могу я ее бросить, ее и так мой дядя бросил, и теперь ей не на кого рассчитывать, кроме меня! Ты же слышал, что она говорила! И хватит, не собираюсь больше ее с тобой обсуждать!

Весь следующий день Ник думал, курил, грыз ногти и наконец под вечер позвонил Френсису Губерту и заявил, что отказывается от перевода в Наратский институт. Губерт огорчился и изумился.

— Но я уже разговаривал с ними, тебя с радостью примут на работу. Что случилось?

— Я решил уйти из робототехники.

Губерт внимательно смотрел на него с экрана, и Ник заговорил громче:

— И не надо спрашивать, почему! Я так решил! Мне… Мне не нравится это дело, я собираюсь попробовать себя в чем-нибудь другом. В общем, я увольняюсь!

Губерт вздохнул.

— Очень жаль. Уговаривать тебя, видно, бесполезно, но мне действительно очень жаль. Что же, зайди завтра, надо будет кое-что подписать. А как быть с Ларри? Отправить его с тобой, как мы планировали, теперь не получится.

— Делайте с ним что хотите, мне все равно.

Губерт опять выжидательно молчал, и Ник снова повысил голос:

— Отдайте кому-нибудь другому для окончания испытаний, отправьте на работу в экспедицию. Я-то почему должен за вас думать?! Я у вас больше не работаю!

— Я тебя слышу, — мягко произнес Губерт. — Не надо шуметь. Я бы спросил, почему ты так резко сменил планы, но ты не ответишь, да и я, кажется, догадываюсь. Ну, хорошо. Жду тебя завтра.

Ник выключил воздушный дисплей и швырнул КПК на кровать. Теперь надо поставить в известность Ларри, нечего тянуть время. Хотя он, наверное, и так уже понял… Ник резко окликнул двойника, и когда тот вошел в комнату, выложил ему все, что только что говорил Френсису — о своем уходе из «Киберспейс» и о том, что Ларри остается на Земле.

Ник выпаливал все это, отвернувшись от двойника к окну, смотреть сейчас на лицо андроида он не мог. А замолчав, он почувствовал, как Ларри положил руку ему на плечо.

— Ты так решил после разговора с матерью? Чтобы угодить ей?

— Да отстать ты! — заорал Ник, сбросив его руку. — Захотел и решил, у тебя, что ли, разрешения буду спрашивать! А мои отношения с матерью тебя вообще не касаются, ничего ты в них не понимаешь, и… И не лезь в наши человеческие дела, ты, робот!

Мадлон не думала, что еще встретит странноватую дочку Шиама Кейна, но на следующий день, сама себе удивляясь, написала Анни. Та оказалась онлайн и сразу ответила. Она держалась так же просто и доброжелательно, как накануне. Они немного поболтали. Мадлон чувствовала, что чем-то эта девушка затронула ее, ей было интересно узнать Анни получше. В следующие несколько дней они много переписывались и разговаривали по видеосвязи, а потом Анни сообщила, что планирует очередную встречу со своими читателями на следующей неделе в кафе на Нулевом уровне. Мадлон не очень-то хотелось туда идти — еще свежи были неприятные воспоминания о путешествии туда с Метени — но Анни она об этом, конечно, не сказала.

Анни хотела заехать за ней и проводить, но Мадлон ответила, что знает Нулевой и сама разберется. Следующим вечером она выходила из лифта на знакомой площади, куда приезжала в прошлый раз с Ником.

Здесь все было знакомо и по-старому. Все тот же наигранный мрак, фонари, возбужденные веселые люди. Мадлон медленно шла по улице, навигатор подсказывал ей, где свернуть. Вот и нужное кафе. А вот и Анни на противоположной стороне… И не одна. Кто это с ней? Стривер? Высокий рост, худощавая гибкая фигура, вот под фонарем блеснули светлые волосы — точно, он. Интересно, где Анни могла с ним познакомиться? И что же делать, подойти или дождаться, пока Ленни уйдет? Мадлон колебалась. Стривера она почти не знала, а в альплагере он своей бесцеремонностью и привычкой то ли недоговаривать, то ли постоянно иронизировать произвел на нее скорее неприятное впечатление. Но она никогда не доверяла своей интуиции и сейчас подумала: «Ничего плохого он мне не сделал, почему бы не поздороваться? Если он пришел слушать Анни, мы все равно увидимся в кафе».

Анни и Стривер о чем-то спорили, остановившись под аркой, Мадлон не могла разобрать слов. Она перешла улочку, приблизилась и услышала злой голос Ленни:

— Так ты следила за мной? Ты обещала, что не будешь копаться в моих мыслях! Лгунья! — он сгреб Анни за куртку и встряхнул. — Может, мне стоит донести на тебя в ваше чертово Общество паранормов? Что скажешь?

Ну и что все это значит? С какой стати Анни позволяет ему так обращаться с собой, и при чем здесь Общество паранормов? Мадлон шагнула вперед — разобраться, в чем дело, но Стривер уже нырнул в переулок за аркой. Анни одернула курточку и теперь поправляла воротник. Взглянула на приятельницу, спокойно улыбнулась.

— Привет. Хорошо добралась?

— Да. Что у вас тут происходит? Почему Стривер распускает руки?

— А, ты видела! Не обращай внимания, мы просто поспорили. Пойдем, меня там ждут, — она взяла Мадлон за локоть. — Ты, получается, знаешь Ленни?

— Видела полгода назад. А ты с ним где познакомилась?

— В сети, он один из моих читателей. Сам тоже немного пишет, но не очень хорошо. Со стихами у него совсем не ладится.

— Вы встречаетесь? — прямо спросила Мадлон.

— Нет, я бы никогда не стала с ним встречаться. От таких лучше держаться подальше. Чудаков много, но он опасный чудак.

— Тогда зачем ты общаешься с ним? И что ему сейчас было нужно от тебя?

— Ничего. Он сказал, чтобы я не вмешивалась в его жизнь, что ему не нужна моя «проклятая жалость» — так он выразился. Я удержала его от самоубийства, если бы не я, он лежал бы сейчас с простреленной головой. Я очень редко управляю людьми, но здесь я не видела другого выхода.

— Управляешь людьми? — переспросила Мадлон. — Как?

Анни молча отвернула борт курточки и показала невзрачный значок — стилизованное изображение глаза поверх раскрытой книги. Мадлон потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, что значит этот символ. Чтецы мыслей!

— Ты телепатка!.. Но Френсис говорил, что ты археолог. Зачем же ты получала эту специальность? Это просто глупо, ведь ты не сможешь использовать там свои способности. Ты должна работать в полиции, в медицине или еще где-то, где телепатия нужна и востребована.