– И не интересно? – усмехнулся брат.

Ответ знал, но смотрел пристально, с прищуром, пока она не воспроизвела его вслух:

– Интересно, но это – дело Влада. Разберется, расскажет – узнаю. Не расскажет…

– И в кого она такая умненькая? – насмешливо протянул Руслан, украдкой бросив взгляд на отца.

– В меня, – буркнул тот, поднимаясь. – Я сегодня поздно, ты уж как-нибудь сама.

О том, что рано домой он возвращался лишь в дни рожденья жены, детей, племянника и невестки, игнорируя свой собственный и брата, напоминать никто не стал.

Ритуал. В их семье следование строгому порядку создавало нужный настрой на целый день.

***

Проснулся он, как и уснул – сразу. Сначала просто расслабился, «отпустив» мышцы, затем – напрягся, «подбирая». А между тем и этим – несколько часов, пронесшихся, как одно мгновение.

Не открывая глаз, прокачался дыханием, прогнав его по всему телу, потом скатился с постели, тут же приняв вес на руки.

Окончательно разбудил себя ритмичными движениями под мощную работу легких: вверх – вниз, вверх – вниз… выдох – вдох, выдох – вдох…

– Завтракать будешь или как обычно? – заглянул в комнату бодрый до безобразия Шульц.

– Как обычно, – убрав одну руку за спину и потянув тело вниз, выдохнул Роман.

– Сок и кофе, – бросил кому-то Шульц. Пройдя мимо, подошел к окну: – Старк вычислил твою незнакомку.

– Тоже мне, нашел проблему, – медленно, чтобы не сбить раскачку, прокомментировал его слова Роман.

– Яровая Карина Станиславовна. Следователь регионального Управления розыска.

– Генерал Яровой… – Роман «завис» в нижней точке. Разрисованные венами мышцы бугрились…

– Ее отец, – Шульц с интонациями шефа не ошибся. – Она бывает в этом клубе время от времени, так что действительно случайность.

– Старку померещился очередной заговор? – Роман, «поднявшись», сменил руку.

– Он должен был проверить, – ровно произнес Шульц. Повернулся: – А вот чего тебя туда понесло?

– Ностальгия, – вместе с движением, протянул Роман.

– Эта та, которая по наследству? – хохотнул Генрих, намекая, что сам Соболев не только родился в империи, но и до тридцати пяти лет находился там безвылазно.

– Ничего ты не понимаешь, – смешком все-таки сорвал дыхание Соболев. Поднялся, легко уйдя от шутливого удара Генриха. – Ностальгия – она не в голове, а в крови. А кровь у меня…

– Помню, помню, – поднял руки Шульц. – Лайнер вошел в зону космопорта. Через полчаса встанут на досмотр, – резко сменил он тему.

– Понял, – кивнул Роман, направляясь в ванную. – Поднимай ребят. Готовность – пятнадцать минут.

– Раньше чем через два часа не пропустят, – Шульц свел брови к переносице.

– Через час, – не оглянувшись, бросил Роман. Открыл дверь и, все-таки обернулся: – Пропустят первыми. Пойдут по зеленому.

– Так бы и сказал, – хмыкнул Шульц. Взгляд дернулся, выдавая намеченное движение, но обманул: – Ты не говорил, что у тебя есть здесь контакты.

– Это старая история, – качнул головой Роман.

То, как он скривился, вспоминая эту самую, старую историю, Генрих уже не увидел. Возможно, к лучшему.

У каждого из них имелось, что вспомнить вот так, до рвущегося из груди стона.

У родителей Глеба был вид на жительство. И – работа. Очень серьезная работа по приглашению медицинского центра, занимавшегося генетической реабилитацией. Длительное пребывание в космосе, экзотические планеты с условиями, далекими от привычных, разработки высокомутагенных полезных ископаемых… Пока не думали о детках, на изменение генного статуса мало обращали внимание, а вот стоило вспомнить о продолжении рода, как проблемы и всплывали.

Время экспериментов с человеческим генокодом, что радовало, безвозвратно прошло, не в теоретических выкладках, а на практике доказав, что созданные эволюционным отбором системы имеют большую стабильность и способность к выживанию, чем сотворенные теми, кто посчитал себя равным Мирозданию.

Специалистами Русановы были высококлассными – ценили их не только на словах, но и в материальном плане, так что поселилось семейство не где-нибудь, а в одном из престижнейших районов Медарьяра.

Школа, в которой они с Глебом познакомились, тоже была соответствующей. Среди учеников оба императорских отпрыска и три их сестры.

Первое появление юного Русанова прошло не сказать, что удачно – нашлось, кому поглумиться над выглядевшим тогда нескладным парнишкой, но закончилась очень даже ничего. Заморыш, как сразу прозвали новенького, оказался весьма шустрым и в драках толк знал. Роман в первый момент даже растерялся. Вроде как встал на защиту, да защищать не пришлось, бил парень коротко, жестко и эффективно.

Но порыв души Глеб оценил, как только зрители разошлись, уведя с собой и зачинщика разборок, протянул руку, благодаря за поддержку.

Для кого-то рукопожатие так и осталось бы лишь формальностью, для них же стало событием, многое определившим в жизни. С тех пор и повелось – где один, там и второй. Русанова-младшего даже в «Имперские соколы» записали, лишь бы не мешать крепкой дружбе.

Затем был Командный подготовительный колледж, куда Глеб попал уже по настойчивой просьбе Соболева-старшего, имевшего определенное влияние на начальника военизированного курса. Потом…

А потом была попытка переворота и семьдесят два часа, в клочья порвавшие будущее в том виде, каким они его себе представляли.

Империя для имперцев!

Глеб Русанов и его родители в этот лозунг никак не вписывались.

Отец Романа сумел сделать невозможное – вывез Глеба и его мать из эпицентра резни и посадил на хоршевский лайнер, шедший курсом на Альянс.

Спасти старшего Русанова он уже не успел. Центр, имевший статус международного, был уничтожен среди первых.

***

– Я же сказал раньше обеда не приходить!

Встретились они у лифта. И ведь смотрела, но появление шефа стало для Карины полной неожиданностью.

Впрочем, ничего удивительного. Полковник Виталий Сергеевич Горбушин. Оперативный псевдоним – Борец, данный ему не только за весьма примечательные габариты заматеревшего, налившегося силой хищника, но и за стойкость характера.

В розыске почти тридцать лет, начиная с оперативной работы и заканчивая вот этим… руководством отдела тяжких и особо тяжких преступлений регионального Управления. Базовая, еще до профильной Академии, подготовка – десантно-штурмовая бригада, разведрота.

О чем еще говорить?!

Помянув недобрым словом и отцов-командиров, когда-то сотворивших из стоявшего напротив мужчины спеца по маскировке, и Его Величество Случай, явно ему благоволивший, Карина легко улыбнулась, надеясь, что подобная непосредственность сработает, как срабатывала уже не раз:

– Выспалась.

Горбушин глубокомысленно хмыкнул, но промолчал. Пропустил ее внутрь кабины, сам вошел следом, нажал кнопку их тринадцатого этажа.

– Генерал с утра бухтел?

Карина вскинулась, но, встретившись взглядами в зеркальном отражении, кивнула:

– Так… слегка.

– Кому больше досталось? Мне или Старпольскому?

– Предлагаете заложить отца? – посчитав, что и эта гроза прошла стороной, засмеялась она.

– Предлагаю внести ясность в ситуацию, – тут же перефразировал Горбушин.

– Тогда – Владу, – добавила Карина уже другим тоном. – Но не без гордости за собственные кадры.

– Генерал суров, но мудр, – с оттенком беззлобной иронии заметил Горбушин.

– Мне ему так и передать? – Карина вопросительно приподняла бровь.

Подобный диалог с теми или иными вариациями они вели не единожды. С кем другим вряд ли решилась бы на столь серьезную степень откровенности, но Горбушин когда-то служил под началом старшего из Яровых, да и саму Карину ему довелось няньчить, так что разговор шел скорее в русле родственного общения, чем по вертикали: начальник – подчиненный.

– Передай, передай.

Прозвучало довольно добродушно, но Карина не обольщалась. Знала, с кем имела дело.