- Хочешь сказать, я должен отойти в сторону и дать ему быть счастливым с этим Валей?

- Я хочу, чтобы ты перестал любить того себя и свои чувства, что когда-то испытывал в связи с дефицитом родительской любви, да вообще чьей-либо любви, кроме как его, и понял уже, что, возможно, эти отношения тебе не нужны.

- Не знаю, как объяснить, что сейчас чувствую, – запах его одеколона и табака кажется привычным, – наверно, я тебя больше ненавижу, чем благодарен, но если ты кому-нибудь скажешь хоть слово – я тебя убью.

- Знаю, – целует в щеку, потом, задержав дыхание, в уголок губ и сами губы, легко проходясь кончиком языка по нижней. – И клянусь тебе, что все, что есть между нами, между нами и останется.

- А что между нами есть? – шепотом по только-только успокоившимся нервам, как холодом по ожогу – до мурашек. Он слишком близко, чтобы не чувствовать, как он напряжен, возбуждение передается мне воздушно-капельным путем.

- Между нами твоя непонятая любовь и десяток лет разницы, а есть... – уже смелее, губами жестче, целует с напором, от чего яркие блики, как после сварки, на прикрытых веках расплываются. Все тело сводит сладко-болезненная судорога, колени поджимаются, и вся слабость скатывается к низу живота, скручивая его изнутри.

Ладонью по бедру, на живот, задирая одежду и прижимаясь к голой коже. Он целует слишком хорошо, чтобы этого не хотеть, мозг бунтует.

- У тебя кроме брата был еще кто-то? – Затыкаю ему рот ладонями, не хочу слышать из чужих уст о нас с братом, даже предположить, что он может знать, что мы близки – невыносимо стыдно. В ответ кусает пальцы и облизывает их, прося прощения. Слишком непосредственный, слишком серьезный, чтобы происходящее можно было свести к шутке, слишком свой, простой до основания, чтобы его хотелось оттолкнуть, но внутри все замирает, и постоянно одно и то же имя вспыхивает в сознании.

- Не бы... Бля, да какая вообще разница?! – возмущаюсь вполне законно, испытывая неловкость и все большую неуверенность рядом с ним.

- Тогда это еще сложнее, – сокрушается более чем натурально, кусая меня за подбородок и спускаясь ниже.

- Почему? – Вцепившись в его плечи, отвожу от себя, хочу уйти, убежать, и в то же время все, что он делает, – телом воспринимается на ура, оно жаждет его, и внутренний диссонанс радости не прибавляет. Как Стас может трахаться со всеми подряд?! Как у него это получается?! А может быть, причина именно в том, что для него они ничего не значили, а для меня Андрей нечто более важное, в какой области – сам не определился, но чужим он точно не может быть.

- Потому что силком в койку не потащу, а сам ты не пойдешь, – злится и раздражение свое не скрывает.

- Прости, – хочу отползти, но он крепче сжимает бедра, в противовес нежно целуя в шею.

- Не прощу. Но помогу нам обоим. Только расслабься...

Автор

Яр стоял в ванной перед зеркалом уже минут пятнадцать, стирая дрожащими пальцами конденсат с поверхности, глядя в глаза своему отражению. Передоз случившегося отразился на психике куда заметнее, чем хотелось бы. Казалось, он за вечер постарел на пару лет. Не повзрослел, а именно постарел, появилась в его взгляде старческая обреченность.

От послеоргазменной неги не осталось и следа, ее снесло, как цунами берег, чувство вины, и как бы глупо не звучало, он чувствовал себя виноватым перед Стасом, что позволил себе близость с другим человеком, пускай это и был просто минет от Андрея, себе мужчина сам додрачивал рукой, но та близость, которая царила между ними в то время, заставляла ощущать себя предателем.

Хотелось домой. К Стасу. Забыться с ним, найти поддержку, да и просто Яр соскучился за эту неделю зверски, но заставить себя вернуться не мог. Он знал, что утром поведет брата в школу, что будет молчать, чтобы не провоцировать младшего и избегать присутствие его “парня”, но сейчас все, о чем он мечтал – забыть себя, как тогда, в детстве, и начать жизнь с нуля. Одному.

- Долго будешь страдать? – Андрей помахал ключами от ванной перед носом Яра и выдернул его в коридор из помещения, где было уже нечем дышать.

- Могу тебя попросить... – начал смело, горло ужасно першило и в полный голос говорить не получалось, как бы он ни старался.

- Никто не узнает. Уже говорил. Яр, это не смертельно. Ты действительно считаешь это изменой?

- Не знаю, кого я предал раньше: его, обещая, что ни с кем, кроме него не хочу быть и не буду, или себя – веря, что правда так смогу жить.

- Ты начинаешь думать о себе? Детка, да это прогресс!

- Иногда ты бесишь.

- Не иногда, – отвешивая легкий подзатыльник, – всегда! – помявшись в коридоре и поглядывая в проем арки ведушей в комнату, где в полном хаосе стоял разобранный диван. – Останешься?

- Не могу. Надо возвращаться.

- Поехали, отвезу.

- Я на такси...

- Еще не хватало.

Весь продолжительный путь они проехали в молчании. Говорить было не о чем, а вот подумать – да. Яр все сильнее накручивал себя, к концу маршрута уже кусал ногти, за что сам корил Стаса и бил его по рукам, Андрей даже не курил, что удивительно, сил не было и на это.

- Не надо к дому, пешком дойду, – попытался возразить Яр, но уже поздно, машина, шурша резиной, закатилась во двор. – Если Стас увидит нас вместе, мне пиздец.

- Боюсь тебя расстраивать, малыш, – Андрей поднял стекло и откинулся спиной на кресло, крепче сжав руль до скрипа кожаной накладки, – он уже видит.

Отклонившись и выглянув в водительское стекло, Яр, скрипя зубами и сжав кулаки, тихо взвыл.

- Я не знал, что он будет ждать, – попытался оправдаться Андрей, такого поворота он не просчитал. Все, с трудом пошедшее на лад, могло разрушится в любой момент.

- Я знал, – усмехнулся Ярослав, застёгивая молнию на куртке под самое горло и берясь за ручку двери. – Мне пиздец, – повторил снова. – Я не смогу объяснить, почему был с тобой, – от страха и паники Ярослава сложило пополам,а в глазах стало стремительно темнеть.

- Я смогу. Пошли! – Раньше чем Яр очнулся, Андрей выскользнул из машины, бесшумно хлопнув дверцей.

- Хочешь меня добить? – Яр выполз менее грациозно, придерживаясь за крышу авто.

- Сыграем на контрасте.

- Что, прости?

- Раз твой брат с Валентином... тьфу блядь ну и имечко... Ты – будешь со мной.

- Ебнулся?!

- Если любит – простит и одумается.

- А если нет?

- А если нет, то у тебя останусь я. Пошли, пока он в нас что-нибудь не кинул.

====== Часть 8 ======

Уже поднимаясь, Андрей услышал громкий хлопок и визг сигнализации. Яр вздрогнул, так и замерев с открытым ртом, с содроганием глядя в окно между первым и вторым этажами, как на крышу дорогого авто Андрея спикировал не менее дорогой системный блок.

- Кажется, я был не совсем прав, – замялся Андрей, присматриваясь к Яру и что-то нехорошее решая для себя в уме, сожалений о поломке он не испытывал, а вот переживаний за мальчишку прибавилось.

- Ты это только сейчас понял? – Яр отступил на ступеньку вниз, все еще пребывая в шоковом состоянии.

- Расслабься, десантура своих не бросает. – С лучезарной улыбкой, взяв покрепче Яра за локоть, Андрей от всех щедрот необъятной души засветил ему в табло, оставляя красочный пиздюль на скуле. – Скажем, на гопников нарвался возле школы. Я тоже благодаря тебе разукрашенный.

- Сука, – глотая слезы, выстрадал Яр.

- Все для тебя! – Закинув руку Яра себе на плечо, потащил его вверх. – И побольше драматизма.

Дверь к их приходу была уже открыта, Стас, небрежно накинув на голый торс Ярову рубашку, наблюдал за поднимающейся парочкой со скучающим видом.

- Ремонт за твой счет, ушлепок, – поддел его Андрей, заводя Волкова-старшего в коридор и усаживая на пуф.

- Обязательно, – скривился Стас, оттесняя Андрея плечом и подходя ближе к брату, задрав ему голову, стал рассматривать бледное и побитое лицо со всех сторон. – Кто? – Один вопрос, и всем собравшимся показалось, что помещение стало превращаться в небольшую газокамеру, из которой откачивают кислород.