– Как сквозь землю. Вел ее полчаса, а потом зашла за угол – и след простыл.
– Засекла что ли? – Симон сокрушенно схватился за лоб.
– Если б засекла, то вернулась бы, – авторитетно заключил кот. – Скорее, какой-то барьер. Она из легавых, а их в последнее время так от магии оснащают, что не забалуешь.
Симон понимающе помычал, но потом всполошился:
– А те двое что, не легавые что ли? Да похлеще, чем девка.
Кот ухмыльнулся:
– От этих магией за версту фонит, как от эльфьего холма. Как будто они заклинания на завтрак ложками кушают. Если на них противомагический барьер повесить, они самоуничтожатся, как материя с антиматерией.
Симон нервно почесал за ухом. Как обычно, когда грандиозные мечты уступали место реальности, самоуверенности в нем поубавилось.
– Пошли, мальчик.
Кот быстро засеменил к дороге, через нее, и дальше, пока они снова не оказались у трактира. Симон бегло глянул в окно – стол, за которым до этого сидела троица, был пуст.
– Девка сказала, второй этаж, – вспомнил Симон.
Они обошли здание справа. Последнее окно было единственным с задернутыми шторами.
– Видишь что-нибудь, – спросил Симон, сам для виду выставляя руку в направлении окна. Сканировщик из него был так себе. Глаза кота в это время обернулись черным, как две круглые агатины.
– Их там нет, – коротко сказал он. – Вперед.
Они прошли через трактирный зал тихо и без помех, поднялись по лестнице. Колдуя над замком, Симон спросил:
– Надолго они?
– Да нет. Хозяин им баньку растопил внизу, запаха что ли не чуешь? Попарятся и придут.
– Ага. Одного только не пойму, – Симон приостановился. – На кой нам прямо к ним под нос лезть? Если, как ты говоришь, им магик позарез нужен, может нам лучше ошиваться поблизости, пока они сами не проявят инициативу?
– Хуициативу, – уклончиво ответил кот.
Решив, что больше объяснений не добьется, Симон снова занялся замком.
Комната оказалась абсолютно нетронутой, не считая запахнутых штор. Ни сумок, ни одежды, ни вмятинки на кровати. Симон подошел к самому темному углу, слева от окна.
– Да, – протянул он, – в таком порядке не укроешься. Сработает?
Кот лишь посмотрел на него. В то же мгновение его образ стал темнеть, мутнеть и расти во все стороны, растекаться как акварельная клякса; сущность вытянулась ростом с самого Симона, потом стала на пару голов выше и обрела неясный, но вполне узнаваемый силуэт. Симон знал, что он делает это нарочно – дергает его за какую-то первобытную струну подсознания, чтобы испугать. На самом-то деле у него не было материальной оболочки, и все едино, что серый кот, что бес козлоногий, Симону он не угрожал никаким образом.
Его обдало влажным холодом, когда тьма целиком сомкнулась вокруг него и они слились с плотной тенью в углу комнаты. Все стало неподвижно и беззвучно, как и должно было быть.
Хозяин постоялого двора, хоть поначалу и забрюзжал о том, что заплачено ему было всего за одного гостя, в итоге махнул рукой. То ли оценив нахальную физиономию Найджела, который с ним разговаривал, то ли мрачный, какой-то голодный взгляд Эмори, что стоял рядом и молчал, то ли потому, что на других постояльцев ему рассчитывать было нечего, а эти еще могли раскошелиться на еду с питьем.
– Нам бы какую одежку на смену, не найдется? – спросил Найджел, убавляя градус нахальства.
Побурчав еще немного, хозяин скрылся в комнатах, где жило его семейство, а затем вынес стопку тряпья, когда-то принадлежавшего его сыновьям.
– Все в ваш учет запишу, – строго сказал он. – Свое оставляйте, жена выстирает.
Горячая вода, терпкий запах черного мыла и душный пар как будто вымыли из Эмори что-то тяжелое, сбили с разума заскорузлый слой сомнений. Новая одежда пахла по-стариковски, но была сухой и теплой – два ощущения, которые он успел подзабыть за последние пару дней.
Снова оказавшись в зале трактира, он набрал полную грудь воздуха и взглянул вокруг себя по-новому. Помещение казалось теперь куда уютнее, а бойкий снегопад за окном – почти веселым, наполняющим мир обычной и понятной любому красотой. Холод, который казалось навсегда поселился в его костях, отступил; взамен ему Эмори почувствовал свежесть. Зал был пуст, не было видно даже серого кота, барски разгуливающего здесь на протяжении всего завтрака.
Эмори еще не успел подняться по лестнице, как ему стало совершенно понятно, что делать дальше. Решение было само собой разумеющимся, а поэтому правильным, хотя на первый взгляд невыполнимым. Зайдя в комнату, он бросил на стул пальто и шляпу, которая каким-то чудом все еще была при нем, и стал расхаживать по комнате. Ему сделалось легко, как давно не было, как будто внутри забился источник энергии, новой и ослепительной.
Когда Найджел пришел в комнату и закрыл за собой дверь, Эмори стоял спиной к окну. Он не стал дожидаться, пока Найджел что-то скажет, сразу начал говорить сам:
– Скорее всего, это прозвучит абсурдно, но я точно знаю, как мы поступим дальше.
Найджел со вздохом упал на пружинистую кровать, подобрал под себя подушки и без всякого выражения уставился на Эмори.
– Мы должны найти способ снять петлю.
– Ха! – вырвалось у Найджела. – Серьезно?
– Смертельно, – голос Эмори звучал гулко и расслабленно. – Я знаю одну магичку в Маргене, она исключительно толковая, и точно не связана со столицей. Так я, по крайней мере, думаю.
– Ты так думаешь? – эхом отозвался Найджел. – Очень интересно. Очень, прямо-таки прелюбопытно. То есть ты считаешь, что годы, – он повысил голос, – магических формул, вписываемых мне под кожу и в каждый орган, которые проводили лучшие, – он снова сделал ударение, – руки и умы Оборонной научно-технической лаборатории… Что какая-то магичка из паскудного Маргена сможет махнуть рукой и все это отменить?
– Этого я не говорил. Я только имел в виду, что возможно нам удастся снять петлю. В конце концов, перебросить ее уже один раз удалось, – Эмори многозначительно посмотрел на Найджела. – Ты ведь с самого начала это заподозрил?
– Твой… партнер, – Найджел неприязненно скривил верхнюю губу. – Если только магия высшего порядка каким-то случайным способом не хлестанула по первому попавшемуся, что фактически невозможно, твой партнер-магик точно в этом замешан. Не хочешь кстати спросить, где тот милый амулет, который он тебе передал?
Эмори непонимающе нахмурился, но тут же его лицо озарило:
– Стыдно признаться, я просто забыл про него. Подожди, ты что ли украл его? Когда?
– Тогда, – лаконично ответил Найджел. – Еще по пути из Алькенбруга. В любом случае, теперь мы точно знаем, что он спелся с Моной. Если оно выглядит как утка, и плавает как утка…
– То это, вероятно, и есть утка, – закончил Эмори и опустил глаза. Когда-нибудь ему придется хорошенько подумать над всем, что связывало его с Ошином, что он знал о нем, а чего, быть может, старательно не замечал. Но это произойдет не сегодня.
– Не пойму только, почему ты? – в серых глазах Найджела блеснуло движение, отраженный из окна снежный вихрь, ледяное стекло.
Эмори ухмыльнулся, присаживаясь на край кровати. Потер лоб кончиками пальцев, потом посмотрел куда-то в пустоту.
– Я много раз задавал себе этот вопрос, – сказал он, поворачиваясь к Найджелу. – Много раз и задолго до того, как мы встретились и все это… произошло. Чаще всего ответ намного проще, чем нам того хотелось бы. Это случайность. Клейтон чем-то не угодил твоей сестре, а то и кому повыше, – могу предположить, что именно чередой провальных экспериментов, – поэтому его решили убрать. Что там говорила Делисса – ты должен был стоять за него грудью? То есть, тебе было приказано защищать Клейтона ценой своей жизни в буквальном смысле?
Найджел кивнул. Волосы у него уже почти высохли и сбились густой волнистой копной над лицом. Одетый в простецкую деревенскую рубашку он выглядел моложе своих лет, почти мальчишкой.
– Вот и выходит, – продолжал Эмори, – что никто не мог прикоснуться к нему, не рискнув твоей жизнью. А ты, Найджел… – он сделал вынужденную паузу. – Ты для них на вес золота. Уникальное произведение, научно-военное достижение в единственном экземпляре. Остается один выход: подгадать момент и сорвать с Клейтона петлю, прежде чем кто-то из вас поймет, что происходит, и тут же его устранить. Господи, – Эмори провел рукой по лицу, не скрывая дурной улыбки, – Ошин, должно быть, месяцами выжидал такого момента.
