========== 1. ==========

Киллиан сидел, вперившись взглядом в потолок, оставив учебник висеть корешком вверх на подлокотнике кресла. Целую неделю в Маргене шел дождь, комната казалась вымоченной насквозь, хотя печка горела, становилось только хуже – от влажности и тепла чесалось все тело.

Медлительной левой рукой он нашарил портсигар и вытащил длинную, ароматную папиросу. Вот же дьявол, последняя. Придется снова ждать, а в ближайшие дни обойтись местной дрянью.

Во дворе, густо и втемную, шептались деревья. Под потолком дрожала пыльная нитка паутины. Киллиан начал курить.

В учебник он сегодня больше не взглянет. Раз уж на то пошло, и вовсе уже не взглянет; если он чего-то не усвоил до сих пор, то теперь и подавно можно не стараться. Время отдыхать, решил он. Ведь так ему и говорили: к экзамену нужно быть свежим и спокойным, выспаться, пить много воды. Отчего-то он даже думал, что теория – всего лишь формальность, и так было понятно, что он хорош. Настолько хорош, что уже заработал себе место в специальной программе, после которой его ждет правительственный ранг – и это как минимум.

Киллиан думал об этом, выдвигая и задвигая нижнюю шуфлядку стола носком ботинка. Взад-вперед. Мысли о будущем приятно грели в груди, раскатывали волны сладкой тревоги. Взад-вперед.

Деревья за окном зашептались все громче – поднимался ветер.

В дверь раздраженно постучали. На пороге стояла управительница дормитория, в руках держала свернутую записку – как бы показывая ему, но не отдавая.

– Мэм, – сипло сказал Киллиан и неохотно встал с кресла.

– Ворота запираются через пятнадцать минут, мистер Доэрти, – сказала управительница, наконец протягивая ему листок. – Советую все важные дела, если такие у вас имеются, отложить на завтра.

Киллиан опустил глаза на записку. Прочел. Потом прочел снова. Продолжал перечитывать, пока пальцы резко не обожгло – догорела папироса.

– Да, мэм.

На пороге уже было пусто.

Ветер действительно разыгрался.

Киллиан быстрым шагом преодолевал темные и блестящие улицы Маргена. Полотняные навесы торговых лавок надувались и трещали по швам, узкие переулки выли и дребезжали окнами, мокрые порывы не давали толком дышать, или видеть дальше собственного носа.

Пятнадцать минут уже наверняка прошло. Киллиан об этом не задумывался. Преодолев последние городские строения, он вышел к реке.

Каменный мост, возведенный над яростно бурлящей Антрой, был скупо освещен фонарями и пуст. Киллиан ощутил, будто его обидно укололи, и тут же заметил, что сильно выдохся. Тяжело дыша, он все же ступил на мост и, щурясь против ветра и брызг, двинулся дальше.

Не пройдя и пяти метров, он увидел, как от одного из фонарных столбов отделился силуэт, высокий и такой прямой, будто не подвластный злым порывам, которые уже почти превратились в настоящую бурю. Он ждал его.

Теперь и Киллиан будто не замечал ничего вокруг. Он был тут, и он ждал. Киллиан зашагал быстрее.

***

– Да это просто праздник какой-то, – невыразительно сказала Кира, раздвигая брюшную полость специальным инструментом, названия которого Эмори не знал. Инструмент был острым и блестел, напоминал скорее о походе к врачу, чем о магических манипуляциях.

– Что-то… почувствовали, мисс Кира? – спросил Эмори недоверчиво.

Магичка выпрямилась, аккуратно вытерла инструмент платком, и только потом повернулась к нему. На лице ее читалось что-то между веселым любопытством и брезгливостью.

– Никак нет, мистер Редкрест, сэр.

Великолепно, подумал Эмори, и вдохнул полную грудь студеного воздуха. Оглянулся.

Портовые работяги, вытащившие тело из реки, не торопились уходить. То-то им будет, что понарассказывать своим старухам и чумазым детишкам сегодня вечером за тарелкой супа.

– Так это, стало быть, как увидали, за вами послали, – говорил один из них, таращась на маргенского полицейского. – Болтался тут, ишь ты. Думали этот, самоубийственник проклятый, как девка та, ну, как ее… Потом гляди – неладное дело-то, студентик висит. Рыжий такой, ну, не из местных, мы и смекнули сразу. Вот, не трогали его, нет. Так и болтался.

Кира щелкнула застежкой на своем кофере и одновременно фыркнула – или показалось?

Эмори продолжал стоять неподвижно, скрестив руки на груди, лицом к лежащему на мостовой кладке трупу, спиной к северу, не меняя положения с момента их прибытия, пока Кира сдержанными движениями выстраивала над телом считывающее поле, собирала в отдельный мешочек бахрому с висельной веревки и педантично рассматривала потроха молодого человека, будто он был жертвенной овцой, носившей в себе ценнейшее послание Всемогущего.

– Мое заключение – никакой магии в теле, – Кира встала рядом с ним и вытащила из нагрудного кармана жилетки папиросу. Несмотря на серую морось, практически заменившую этим утром воздух, бумажная гильза в ее пальцах была сухой, и хрустко разгорелась с первого раза.

– Спасибо за откровенность, мисс Кира.

Она вопросительно посмотрела на него.

– Видите ли, – Эмори потер лоб, пытаясь сдерживать подкатывающий к горлу яд, – восьмой раз. Восьмой раз я наблюдаю подобную сцену убийства вместе с инспектором-магиком – самих по себе их было, безусловно, больше, но с тех пор, как сопровождение ваших коллег стало обязательным, прошло не так много времени. Извините за прямолинейность, но я думаю именно поэтому люди вашей профессии пытаются играть словами, месяцами проводить экспертизы и, за неимением лучшего, увиливать, чтобы не ставить под сомнение свой авторитет. Хотя куда легче для всех сторон сразу признать очевидное, магия к этому делу не имеет никакого отношения. Вы первая, кто пришел к этому заключению настолько быстро.

Кира улыбнулась, отводя взгляд.

– Озвучивая такую позицию, мистер Редкрест, вы оказываетесь в меньшинстве. Любой, кто читал об убийствах, – да и те, кто не умеет читать, особенно, – поставит свой последний скиллинг на то, что это дело рук мага.

– Не сомневаюсь.

Рядовой полицейский, дослушав показания, повел мужиков в сторону левого берега, где успела собраться небольшая толпа зевак. Навстречу спешил краснолицый репортер-рисовальщик из Маргенского Листка. Отвесив им незначительный поклон, он распростал свой чехол и начал рисовать.

– Зачем же нам, как вы сказали, увиливать? Чем скорее магия исключена из убийства, тем скорее рассеивается тень над всем подразделением магиков. Наше положение в полицейских рядах и вправду еще не окрепло, – рассудила Кира с простотой, которой Эмори от нее не ожидал, – зачем же расшатывать его длительными экспертизами и мудреными ритуалами, которые не дают в итоге никаких результатов? Так разве набивают себе цену?

Эмори посмотрел прямо в ее колючие глаза, впервые, с долей интереса.

– А как же ее набивают?

Кира помолчала, задержав табачный дым во рту.

– Вот это, – она круговым движением отметила лежащее перед ними тело Киллиана Доэрти, – не главное. Важное, но не главное – для меня. Убить и замести следы, положим даже магические, труд не велик.

– Продолжайте.

– Продолжаю. Допустим, это спятивший фанатик. Ловит маленьких мальчиков и девочек, режет их в полночь на перекрестках, кушает их кишочки… Извиняюсь. Проводит свои авгуровы церемонии. Богиня знает на кой ляд, когда существует десяток более надежных и гигиеничных способов…

– Не говоря уже о том, что не запрещенных законом.

– Безусловно, и это тоже, но мы ведь допускаем, что у него крышечка уже далеко уехала. Почему бы ему не бросить тело, где попало?

– Потому что он не глуп, и вы это знаете, – ответил Эмори, будто это очевидно им обоим. Так оно и было.

– То есть, и этой теории вы не придерживаетесь?

– Если бы он был глуп…

– То его бы уже давно поймали, мистер Редкрест, – Кира подмигнула, и тут же развернулась, подошла вплоть в массивному парапету моста. Эмори шагнул за ней. Они оба наклонили головы к кипящему, пучинно-серому течению Антры. – Река забирает и уносит все, что бы ей ни предложили. Живая, текучая вода смывает грехи, прячет от зла, рубит узы. Вот это, – она направила раскрытую ладонь на поток, ее лицо на несколько секунд пояснело и разгладилось, – главное. Для меня.