Ньют рассматривал повестку с министерской печатью, словно надеялся, что она вот-вот испарится. Но невесомый лист пергамента продолжал оттягивать руки.

Мама вздохнула с присвистом, выглядывая из-за плеча.

— В даль такую, — сказала она коротко и больше ничего не добавила. Ньют знал, что она сейчас думает о Тесее. Он пока так и не дал о себе знать, хотя его наверняка тоже призвали.

Ньют осознавал, что это его последние дни дома, и обошёл кругом всю деревню, позволяя соседям вовлекать себя в осточертевшие разговоры о войне. Постоял у спуска к речке, покрытой у берегов тонким ноябрьским льдом, дошёл до поля и долго стоял там, глядя вдаль, пока не начали слезиться глаза.

Когда он вернулся, Тесей оказался в гостиной вместе с мамой. Ньют, встав у двери, молча рассматривал его новую с иголочки военную форму, подсвеченную неярким пламенем камина.

— Как всегда не здороваешься? — усмехнулся Тесей, заметив его.

Мама держала обе повестки и явно боролась с искушением бросить их в огонь. Тесей мягко вынул их из её рук.

— Куда тебя решили заслать? — спросил Ньют.

— Куда получится. Приписали к первой магической дивизии, идущей под командованием моего начальника, и нас могут забросить куда угодно. Ну и хорошо, увижу новые места, — ответил он преувеличенно бодро. — Мама, перестань. Совиную почту ещё никто не отменял.

— Как будто это успокоит меня! — сказала она, заламывая руки. — Ну нет, не могу — всё это… Пойду уберусь в стойлах, вот что.

Мама вышла, сердито и громко ступая. Её силуэт промелькнул в окне, окутанный сумерками.

Ньют потоптался на пороге гостиной в лёгкой растерянности, не зная, что сказать.

— Ты уже заходил в нашу спальню? — поинтересовался он.

Они с Тесеем вместе отворили дверь, уже не такую скрипучую, как прежде. Комната выглядела слишком аккуратной — с первого взгляда было понятно, что в ней давно никто не жил. Кровати были застелены, на столах — ничего лишнего. Старые очки Тесея, в которых он читал, пылились на полке. Ньют кинул взгляд на свою половину комнаты и заметил несколько любимых книг, причудливая мешанина из биологии и магозоологии.

— Мама всё удивлялась, как мы уживались с тобой, — сказал Тесей, улыбаясь.

— Я помню, ты иногда уходил в гостевую спальню, когда мы ссорились.

— Пару раз. У меня было ангельское терпение.

Ньют фыркнул, а Тесей внезапно нахмурился:

— Ты мог бы остаться здесь и прибывать на работу через камин.

«Ты тоже», — так и просилось на язык, но в итоге Ньют покачал головой.

— Не хотелось, — сказал он уклончиво и поймал внимательный взгляд Тесея. Правда заключалась в том, что Ньюту было тяжко жить в этой спальне одному после стольких лет неодиночества.

Тесей бездумно взял и повертел в руках свою старую чернильницу.

— Я ухожу уже завтра, — сказал он без обиняков.

— Я так и понял.

Ньют бессильно сжал столешницу, сдерживая эмоции, и даже не сразу заметил, как Тесей подошёл к нему. Тот обнял за талию, развернул к себе, и стало ясно — не получится простого, краткого прощания. Сколько не убегай от правды, она напомнит о себе.

Они стояли друг напротив друга, зачем-то оттягивая неизбежное.

— Ну что, — наконец спросил Ньют, — снова будем целоваться, как двенадцатилетние?

— Я чувствую подвох в твоём вопросе.

Тесей обнял крепче и, приблизив лицо вплотную, коснулся языком губ Ньюта, размыкая их. Он целовал неуверенно, и Ньют перехватил инициативу, навёрстывая за все эти годы — он был груб, суматошен и понимал это. И ему было всё равно.

Тесей подстроился, прижал к столу, разводя коленом ноги, но Ньют отстранился и покачал головой.

— Нет… Давай иначе.

В новом поцелуе он мягко направил Тесея к кровати, заставляя сесть. А потом опустился на колени, касаясь пуговиц форменных брюк и деловито начиная вынимать их из петель. Тесей, кажется, потерял дар речи — к счастью, но всё-таки за секунду до Ньют услышал слабое:

— Не переступай… границу.

Тесей судорожно вздохнул в ответ на движения пальцев, поглаживающих член. Ньют печально улыбнулся:

— Она давно стёрлась.

И опустил голову, вбирая в рот целиком, чувствуя подрагивающую ладонь брата на затылке. Ньют не мог видеть лица и только слышал тихое ускоренное дыхание, а ещё ощущал на себе взгляд — внимательный, сосредоточенный. Тесею нравилось смотреть сейчас на Ньюта, и осознание этого отзывалось возбуждением.

Тесей кончил со вздохом, и Ньют не стал отстраняться, сглатывая и после облизывая головку. Его тут же втянули в поцелуй, опрокинув на кровать. Тесей целовал задумчиво, с остановками, посасывал губы с лёгким удивлением в глазах, словно всё ещё не мог поверить и желал на вкус убедиться в случившемся. Ньют тяжело дышал, тянулся бёдрами вверх, и вскоре рука Тесея легла на его пах, сжимая.

Ньют посмотрел на брата — Тесей выглядел так, словно собирался прыгнуть со скалы в пролив. Наконец, он мотнул головой и опустился меж разведённых коленей, молча начав расстёгивать брюки Ньюта.

— Если не хочешь… — начал Ньют.

— Я не хочу? Ты сдурел?

Он долго оглаживал пальцами и мимолётно облизывал, прежде чем начать, доведя Ньюта буквально до исступления. Приподнявшись на локтях и изредка прикрывая глаза, иной раз не в силах удержаться от стонов, Ньют наблюдал, и в голове промелькнуло, что этот момент сместить бы года на два назад — чтобы не было в удовольствии привкуса горечи.

Кончая, Ньют застонал и обессиленно лёг, и Тесей рядом, с загадочной полуулыбкой на лице.

Ньют знал его слишком хорошо, чтобы догадаться о мыслях.

— Хочешь, чтобы я сказал? — спросил он.

— Конечно.

— Да. У тебя вышло лучше.

Тесей хмыкнул, а потом посерьёзнел.

— Я бы не позволил этому случиться, если бы не война.

— И что, мне теперь её благодарить? — отстранённо поинтересовался Ньют, застёгивая брюки. Тесей привалился к плечу, шумно задышав в ухо.

— Так нельзя, ты же знаешь.

Раздражение Ньюта резко достигло пика, и, как всегда в такие минуты, он полностью закрылся, отгораживаясь молчанием и бесстрастным взглядом.

Тесей этого не выносил.

— Ньютон… Ньютон, прекращай. Мы взрослые люди и понимаем. Понимаем же? Ньют!

Тесей навис над ним, хватая за рубашку и встряхивая. Не дождавшись ответа, он болезненно схватил Ньюта за подбородок и зло поцеловал, прикусывая губы. Ньют не отвечал на поцелуй и молча взирал, как в брате, сталкиваясь, расходились с плеском бурные волны неразрешимых противоречий.

Вспышка Тесея прекратилась так же быстро, как и началась; волны схлынули, обнажив мокрую гальку. Он снова упал рядом, спрятав лицо в подушке, и дотянулся на ощупь до руки Ньюта.

— Как ты меня выносишь.

Голос Тесея звучал глухо. Ньют, поколебавшись, опустил ладонь на его затылок — сердиться больше не получалось, хоть и остался в душе печальный осадок. Ругаться с Тесеем — всё равно что с отражением в зеркале.

— Научился за столько лет. Ты ведь тоже.

Тесей поднял голову, и что-то отчаянное было в его взгляде.

— Знаешь, Ньютон? Сегодня всё будет, как ты хочешь. Абсолютно всё. Делай со мной что угодно, хоть всю ночь.

Рука Ньюта дрогнула на затылке Тесея. В голове прозвучал одинокий удар несуществующего колокола, и появилось ощущение неправильности происходящего.

— Только… — продолжил Тесей, — нам всё равно надо будет поговорить. О нас. Не сейчас, потом, после войны.

— Да, — согласился Ньют с усилием. Внутри всё скрутило в невидимый узел. — Давай поговорим об этом после войны.

Тесей вздохнул с облегчением и склонился над Ньютом, трогая лицо: скулы, щёки, губы — почти те же, что у него, но всё-таки немного другие. И волосы немного светлее, и веснушек немного больше. Тесей рассматривал его так не впервые, и всегда было в его лице это болезненное недоумение, словно он пытался понять, себя ли он полюбил в чертах Ньюта или же свою противоположность, которой Ньют являлся, несмотря на внешнее сходство. Брат не понимал и вряд ли смог бы сказать, в какой момент для него всё это началось.