И их якорные дуги зацепились друг за друга, мешая развести корабли.

*

Выйдя из автобуса, Ньют улыбнулся при виде знакомой потёртой вывески «Дырявого котла».

Редко бывая в Лондоне, в первый свой самостоятельный приезд Ньют хотел немного осмотреться, погулять в одиночестве по Косой аллее и по магловским улицам. Он прибыл в несусветную рань, когда торговцы подержанных книг только начинали раскладывать свой товар, а крупные магазины — открывать двери. Подмастерье Олливандеров зевал и помахивал палочкой, следя за движениями губки, создающей мыльные разводы на стекле витрины.

Ньют прошёл всю аллею, и на входе в Лютный переулок остановился в задумчивости. Он уже повернулся, чтобы уйти, как вдруг его внимание привлекло приглушённое кваканье.

Спустя пять минут Ньют возвращался к «Дырявому котлу» сердитый и встрёпанный, и воротник его рубашки выглядел так, словно за него хватались, угрожая. Но Ньют чувствовал себя победителем: под его канотье на голове теперь лениво ползал самый настоящий клабберт, изредка подавая голос.

Выйдя на магловские улицы, Ньют достал из кармана обрывок пергамента. Тот был абсолютно чист, и только после энергичного встряхивания на пергаменте проявились размашисто выведенные буквы адреса. Ньют встал столбом в недоумении: он был уверен, что пергамент никто не заколдовывал. Воздух снова задрожал, здания впереди затянулись невесть откуда взявшейся дымкой.

Стоило поговорить обо всех этих странностях… Или нет?..

Размышляя, Ньют поднялся по грязноватой лестнице невзрачного дома посреди магловского квартала. На стук ему открыл Тесей и осуждающе воззрился на Ньюта; клабберт громко квакнул из-под канотье.

— Даже не буду спрашивать, почему опаздываешь.

Он посторонился, и Ньют вошёл, осторожно снимая канотье и сразу же закатывая рукава.

В новой лондонской квартире Тесея всё ещё было пустовато. Ньют, переместив клабберта в банку, помогал левитировать вещи из коробок, расставляя книги на полках по памяти, но коробки одна за другой пустели, а ощущения обжитого пространства так и не появлялось. Квартира продолжала быть слишком большой и слишком пустой, и казалось, что если крикнуть, собственный голос вернётся эхом.

Тесей, видимо, тоже это заметил: он критически хмыкал, оглядывая единственную комнату. Ньют же осматривал коробки в поисках заполненной.

— Были ли ещё? — спросил он.

Тесей огляделся.

— Посмотри в чемодане, — бросил он рассеянно и прошёл на кухню, начав там греметь посудой.

Ньют открыл крышку и влез внутрь чемодана по хлипкой приставной лестнице. Сел на табурет и невидящим взором уставился на коричневые, с виду кожаные, как и сам чемодан, стены.

Это был уже второй переезд Тесея. Ньют ни разу не спрашивал его, почему тот решил жить один: в глубине души он и сам прекрасно понимал. Однако болезненно кололо осознание, что ни в старой, ни в новой квартире Ньюту не предлагали остаться — даже на день. Все его редкие визиты сводились к дежурным разговорам — коротким и отчуждающим.

Сверху свесилась голова Тесея.

— Ты не слышишь? Я уже который раз спрашиваю, чай или кофе. Чего покрепче, увы, нет.

Ньют очнулся.

— Чай. Как обычно.

— И как ты пьёшь несладкий… — скривился Тесей, исчезая. У Ньюта сам собой приподнялся угол рта: помнит.

И что он в самом деле.

На кухне Тесей не глядя одним взмахом ладони заставил чайник пролиться кипятком в две чашки. Ньют помог искать печенья в буфете, но они так и не нашлись, и брат легкомысленно махнул рукой, забыв отменить заклинание левитации, из-за чего едва не обрушил чайник на пол. Тесей слегка смутился.

— Сколько лет прошло, — начал Ньют скептически, — а ты по-прежнему…

— Ну вот не надо!..

Они сели за стол. Тесей опустил лицо, размешивая сахар — в этот раз ради разнообразия без магии. Ньют видел улыбку, которую у брата не получалось скрыть.

Чары левитации элементарны, даже если пользоваться ими без палочки, и Тесей бы в жизни не ошибся — будь рядом другой человек, а не Ньют.

— Тебе, кажется, понравился чемодан?

Вопрос был задан поспешно, будто чтобы не дать паузе затянуться. Ньют пожал плечами.

— Бери, — сказал Тесей.

— Что, чемодан?

— Ну да. Мне недавно подарили другой, а тебе пригодится. Зверьё прятать будешь, скрываясь от закона.

Ньют вздрогнул и глубоко задумался. А ведь идея-то…

— И кто меня ловить на браконьерстве будет, ты? — спросил он машинально, продолжая размышлять.

Тесей протянул ладонь через стол, хватая за руку.

— Поймал.

Мир начал обретать краски, а чай — вкус. Ньют помолчал и, вздохнув, подпёр щёку второй рукой.

— Что, не получается сбежать от меня?

— Да, так себе выходит.

Тесей притянул пойманную ладонь, целуя, и Ньют обвёл подушечками пальцев его губы. Это была короткая, мимолётная ласка, которая словно бы говорила: «Ничего не изменилось».

Руки опустились на столешницу, но теперь пальцы Тесея лежали поверх пальцев Ньюта.

— Видел твою Литу в министерстве, — сказал Тесей обыденным тоном, и Ньют поморщился от резкого перехода к реальности. — Кажется, тоже работает там, правда, я не в курсе, в каком отделе. Она меня даже узнала.

Ньют отпил из чашки.

— Флиртовала немного, — продолжил Тесей.

Ньют едва не подавился.

— Устроишься в министерство, — невесело закончил Тесей, — будем втроём как детский конструктор. «Любовный треугольник — собери его».

— Не слышал про такие конструкторы.

Ньют почувствовал, как его успокаивающе гладят по руке.

— Ты точно хочешь в министерство?

Когда-то таким же тоном Ньют спрашивал Тесея про аврорат.

— Пока да, — ответил он. — Мне нужно зацепиться, подкопить денег…

— На что?

— Я не буду сидеть на одном месте, — сказал Ньют решительно. — Это я знаю точно. А на что — посмотрим…

Тесей взглянул на него задумчиво.

— Тогда тебе точно пригодится мой чемодан, — сказал он. Потом, помедлив: — Я думал, ты как раз более склонен сидеть на месте, чем я.

— Я ведь часто убегал в детстве.

— Но никогда достаточно далеко. Только раз или два ты возвращался поздно ночью на «Рыцаре» Мерлин знает откуда.

Ответ был настолько очевиден, что Ньют даже не сразу его озвучил.

— Мне было, к кому возвращаться.

Тесей уже поднял руку, чтобы привычно взлохматить ему волосы, но опустил обратно, скользнув ею по щеке Ньюта. В конце концов, они оба уже были взрослыми людьми и вспоминали детство лишь для того, чтобы ощутить снова потерянные точки соприкосновения.

Было печально это осознавать.

Ньют думал: устроится в министерство — и им обоим будет о чём поговорить, а пока получалось в основном молчать, и тишина была одновременно неловкой и уютной, как на первом свидании. Хотя про первое свидание Ньют мог сказать только по собственным домыслам — даже с Литой встречи получались суетливыми и далёкими от идиллии в хогсмидском кафе.

С Тесеем же…

Ньют мысленно улыбнулся, начиная говорить и понимая, что подтверждает собственный, выведенный только что шаблон:

— А помнишь, как мы…

В глазах Тесея была лёгкая насмешка, когда он слушал, и Ньюту казалось, что он тоже прекрасно понимает. И в конечном счёте это было важнее всего остального.

*

Едва Ньют устроился в министерство, его бросило в водоворот начавшейся войны — как и многих. Волшебное сообщество разделилось на две части: одни говорили, что не маги начали это и не им разгребать, а другие — что непозволительно оставаться в стороне. После многих споров и кричащих заголовков в «Пророке» ситуация достигла такой степени накала, что дело едва не дошло до досрочных выборов Министра магии, и действующему министру, Эвермонду, пришлось пойти на компромисс. Так, спустя почти полгода после начала магловской войны началась война магическая.

Ньюта, как новичка и несовершеннолетнего по магловским законам, собирались бросить практически в тыл, к драконам — ради программы, в которой Ньют не видел вообще никакого смысла. Но ситуация была такая, что он не мог просто сказать нет.