И будто последние капли сомнения исчезли в глазах брата от этих слов. Он забросил ноги Ньюта на плечи, двинул вхолостую бёдрами, нанеся на член мгновенно наколдованную смазку. Палочка тут же упала на пол, как нечто ненужное, и Ньют даже смог этому поразиться краешком сознания — брат, такой аккуратист, и вдруг бросает столь важную вещь…

Но больше думать о чём-либо постороннем ему не удалось. Пробка сдвинулась под пальцами Тесея, заставив Ньюта дёрнуться, пошла наружу — уже совсем легко, не так, как было вначале. Неужели он теперь такой растянутый?..

— О-о-о, Арти, — услышал Ньют, не признав сразу голос Тесея — какой-то незнакомый, глубокий и хриплый. Брат даже не стал пытаться снять с Ньюта окончательно пижамные штаны, которые так и болтались где-то в районе коленей, и резко подался вперёд, вставляя целиком. Ньют восторженно ахнул — это восхитительное ощущение наполненности даже близко не могло сравняться с пробкой. Тесей был в нём, его брат двигался внутри, вколачиваясь и издавая звуки, от которых Ньют ещё сильнее пытался раздвинуть колени, стреноженные резинкой штанов. Сильные руки то сжимали ягодицы, то начинали придерживать соскальзывающие с плеч ноги, и Ньют вскрикивал с закрытыми глазами. Он ориентировался только на ощущения, которые обострились донельзя, и звуки: звуки стонов Тесея, становящихся всё выше, его собственного частого дыхания и влажных пошлых шлепков; ощущения широких плеч под ногами и простыни, скомканной в пальцах.

До пика они дошли почти одновременно — Тесей убыстрился, его тихое «Ньют… Ньют…» было едва различимым, но Ньют слышал и жмурился от удовольствия и восторга. Кончая, он обхватил ступнями шею Тесея, выгнулся, издавая громкий протяжный стон, перешедший в имя, и кажется, Тесею этого хватило — его руки легли на бёдра, прижали к себе крепче. Ньют чуть приоткрыл глаза: брат склонил голову, по его телу прошла дрожь, и он излился внутрь, загнав во всю длину, а потом вытащил, и Ньют завороженно смотрел на капли спермы, падающие на отверстие и ложбинку меж ягодиц. Ньют вовсе не был против того, чтобы его пачкали таким образом. В общем-то Ньют не противился бы, даже вздумай Тесей кончить на его лицо.

— Подержи колени, — попросил Тесей всё ещё не своим голосом и вдруг склонился, его горячий и мокрый язык прошёлся возле отверстия. Тесей слизывал собственную сперму, вылизывал Ньюта, и это всё было таким смущающим, что Ньюту казалось, он снова краснеет.

— Вылижи и живот, — попросил он застенчиво, и Тесей улыбнулся, снимая наконец-то так надоевшие им обоим штаны Ньюта и разводя колени, чтобы опуститься между ног. Теперь Ньют мог видеть, как проходится язык Тесея по его коже, убирая потёки спермы. Брат тепло дышал на живот и сглатывал, слизав, и Ньют смотрел, чтобы запомнить, чтобы потом вызывать в памяти в сумраке хогвартской спальни.

Закончив, брат поцеловал живот, дразняще коснувшись языком пупка.

— Я хочу сегодня лечь с тобой здесь, — сказал Тесей, поднимая палочку и убирая невидимые верёвки. Пока Ньют потирал запястья, Тесей укладывался рядом, взбивая отобранную из-под головы подушку.

— Я уже понял. Но нам будет тесно, наверное.

— Ты против?

— …Нет. Совсем не против. — Ньют положил руку на талию. — Как раз очень за.

Тесей смотрел на него затуманенным взором, в котором читалась бесконечная любовь, и от этого было и хорошо, и почему-то страшно, и тоскливо. Ньют поднял с одеяла руку Тесея и сомкнул чужие пальцы на ошейнике, который они так и не сняли.

— Возьми его с собой, — предложил брат, расстёгивая пряжку. — Я научу, как сделать его невидимым, можешь носить… когда захочешь.

— Я думал об этом, — сказал Ньют. — Но не когда захочу, а когда буду скучать по тебе — вот так.

— Мы не на всю жизнь расстаёмся. Относись к этому проще.

Ньют фыркнул и порывисто обнял.

— Смотри, Пикетт к нам спускается, — произнёс он, указывая на дверцу шкафа. Лечурка смотрела на них очень подозрительно. — Возможно, он ревнует, мне пока сложно сказать. Ты всё-таки тут человек новый для него.

Тесей поманил пальцем, и Пикетт спустился по выглаженной и повешенной на дверцу мантии, перебрался на кровать — и вдруг щёлкнул Тесея по ноге длинными руками-палочками, стремительно сбегая вниз, где в темноте лежал чемодан.

— Я же говорил: животные меня не любят, — вздохнул Тесей. — Вся их любовь досталась тебе.

Ньют помолчал, а потом взял за подбородок, обращая к себе лицо.

— Ты когда-нибудь жалел, что именно я — твой брат?

Тесей нахмурился:

— Что за странные вопросы?

— Мы очень разные, — сказал Ньют, не тая. — Мне кажется, нам будет сложно вместе… если у нас будет это «вместе».

На лице Тесея замерло сложное выражение — то ли оторопь, то ли шок пополам с удивлением.

— Как невовремя ты со своей честностью… Я пока не строил далеко идущих планов. Тут, мне кажется, — Тесей замялся, — основные сложности будут не из-за наших различий.

Он намекал очень прозрачно, трудно было не понять.

— Я закончу школу, — произнёс Ньют, трогая поджарый живот брата, — а потом посмотрим.

— Именно. Вообще ты меня очень удивил сейчас.

— В плохом смысле?

Ньют настороженно приподнялся на локте, перестав гладить. Тесей покачал головой.

— Нет. Я готов рискнуть, и разговор этот надо будет тогда повторить через год. За год может многое измениться.

Ньют улыбнулся — он получил почти что обещание, и с этим уже можно будет как-то жить до Рождества, а там… а там они посмотрят.

— И я не жалею, что ты такой, какой есть, — добавил Тесей мягко. — Если бы мы родились одинаковыми, это было бы уныло. Представь: сплошные разговоры про политику и квиддич и никакого разнообразия.

От сердца совсем отлегло.

— Я буду слушать твою болтовню про министерство, если ты обещаешь слушать мои рассказы о животных, — сказал Ньют, прижавшись.

Тесей взъерошил ему волосы.

— Я и так всю жизнь их слушаю, дурак.

В голосе прозвучал лёгкий упрёк, потому что Тесей говорил правду, и Ньют благодарно коснулся губами его подбородка.

Как он раньше не ценил Тесея, он теперь ума не мог приложить. Кажется, эта их взаимная влюблённость — неожиданная, запретная и странная — стала лучшим, что случилось между ними за все годы безуспешных попыток сдружиться и понять друг друга. Как будто они наконец нашли единственно верный способ совместного существования без извечных обид и упрёков.

О нет, Ньют теперь ни за что не позволит себе это потерять.

========== Часть 13 ==========

Комментарий к

Спасибо всем, кто ждал) Были сложные дни)

Проснулся Ньют от шума — слабого, но различимого, потёр глаза и повернулся на другой бок. Прямо перед ним, загораживая окно с задёрнутыми шторами, стоял Тесей. Он был уже в брюках и надевал рубашку, и Ньют тупо смотрел на его высокую фигуру, пытаясь понять, что происходит. Сон не отпускал, требовал к себе обратно, и отголоски ночного видения всё ещё загораживали реальность.

Тесей услышал шорох одеяла, повернул голову.

— Спи, для тебя пока рано, — сказал он тихо, и тут Ньют вспомнил, что сегодня за день. Он резко поднялся на подушке.

— Ты уходишь, — вырвалось у него.

Брат опустился на край постели. Его ладонь, оглаживая, прошлась по выемке между шеей и плечом Ньюта, губы тронули висок. Тесей пах одеколоном, какой-то новый аромат, незнакомый. Более горький.

— Пока просто завтракать. Я потом скажу нашей матушке, что сам разбужу.

Повинуясь настойчивой руке, Ньют лёг обратно в свою постель, смежил веки. Тесей безостановочно гладил — очень нежно, самыми кончиками пальцев — и шептал что-то непонятное, но ласковое. Ньют разобрал только «младший» и уже привычное «Арти».

Ему казалось, он едва успел задремать снова, как Тесей вернулся — полностью одетый, при галстуке, с цепочкой от часов на жилете. Тщательно уложенные кудри лежали волосок к волоску. Ньют на мгновение даже онемел: брат всегда отличался щегольством, но летом он позволял себе одеваться чуть более небрежно, а сейчас Тесей был невероятно красив — идеальный, взрослый. Лучший из них двоих.