— Ещё, — попросил Ньют, и второй палец присоединился к первому, растягивая, надавливая на некую приятную точку, от чего Ньют начал безостановочно постанывать в ритм движениям Тесея. Брат трахал его пальцами, член Ньюта чувствительной головкой задевал грубую ткань брюк, и Ньют тонул в этих острых ощущениях, невнятно мыча от наслаждения.

И когда он уже начал приближаться к пику, раздался третий звонкий шлепок, больнее предыдущих. Ньют вскрикнул — так громко, что устыдился бы этого в любой другой ситуации, но сейчас ему было слишком хорошо, чтобы думать, и сладостная боль подстегнула оргазм, заставляя излиться на брюки Тесея и на плед. Ньют стонал, почти намеренно касаясь головкой ткани брюк и пачкая их всё сильнее. Ему хотелось, чтобы Тесей весь был в сперме — в его, в своей…

И потому Ньют снова потянулся, выгнувшись, и забрался под резинку белья, обхватил Тесея ладонью. Брат отклонился назад, опёрся на траву, наблюдая из-под полуопущенных ресниц, и Ньют задвигал рукой — быстро, грубо, следя вполглаза за выражением лица Тесея — тот снова покусывал губы и порой приоткрывал рот, тихо постанывая. На головке выступила вязкая влага, и Ньют, сев на ступни, быстро слизал её — хотя бы для того, чтобы услышать сверху полузадушенное «Артемис…».

Тесей недолго держался, и когда он склонил голову, крупно вздрогнув, Ньют жадно вперил в него взгляд. Член выстрелил спермой, пятная красивый жилет и рубашку. Ньют с силой проводил по стволу снова и снова, и Тесей смотрел на свой член, тяжело дыша, и подставлялся, словно и вправду хотел быть испачканным.

— Тебе нравится издеваться надо мной? — спросил Тесей со смешком, глядя, как Ньют размазывает по нему сперму.

— Очень.

Ньют обнял за шею липкими пальцами, потянулся поцеловать — в губы, так похожие на его собственные.

После, когда они наконец-то сели перекусывать, Ньют, уже одетый, подозрительно нюхал вино и искоса смотрел на брата. Тесей улыбался — почти незаметно, одними глазами, но во всём выражении его лица сквозила тихая радость. Это было так странно, так непривычно, что Ньюту хотелось смотреть, и всё же он отводил глаза, едва поймав ответный взгляд.

— Как думаешь, мы ещё вернёмся сюда? — спросил Ньют. — Или не сюда, а в другое безлюдное место, но хотя бы вдвоём.

— Глупо загадывать наперёд.

Морщинка прорезала лоб Тесея и тут же исчезла, и Ньют уставился на озеро, на расчерченные квадраты полей на том берегу. Он подумал: Тесей просто выкинул из головы всё, что не относилось к его счастливому «сейчас» — неясное будущее, непозволительные, запретные отношения, в которые тот сам же вовлёк Ньюта. Он не будет об этом думать, пока откинутые мысли и заглушенная вина не вернутся сторицей в одиночестве его спальни.

Ньют слишком хорошо знал брата.

— Тесей… — начал он снова, но продолжение никак не лезло в голову, поэтому он просто порывисто обнял и вскочил.

— Ты куда? — оторопело спросил брат.

— Хочу размять ноги, — крикнул Ньют, быстро поднимаясь вверх, по теряющей летнюю яркость траве.

Они сидели близко к дороге — и всё же были скрыты от неё густым кустарником и большой ивой, развесившей свои косы широко и привольно. На этом лугу почти не было деревьев, лишь чуть в отдалении виднелись очертания леса, который сейчас так манил Ньюта — как манило его любое, скрытое от человеческих глаз место, ещё хранящее на себе отпечаток первозданной природной красоты. Но именно сейчас, именно в этот момент Ньют выбирал не лес.

Хотя если немного отойти вот в эту рощу, может, там обнаружится что-нибудь интересное?..

Он вернулся быстро, но не в одиночестве — в руках теперь был маленький мурлокомль, шевелящий щупальцами. Тесей морщился и требовал убрать его подальше, но это всё было напускным — Ньют видел, что глаза его по-прежнему смеялись.

— Животные любят тебя, — сказал Тесей, сооружая себе большой сэндвич. — Наверное, они видят тебя лучше, чем многие люди.

— Мне не важно, что думают обо мне люди.

— Конечно, — произнёс Тесей без капли насмешки. — Конечно.

Озеро расстилало свои воды перед ними, трава была мягкой, солнце — всё ещё летним, и каким прекрасным казался этот замерший во времени момент, ирреальный в сравнении с прочими моментами лета. Рука Тесея лежала на колене Ньюта так весомо и привычно, будто это было в порядке вещей. Больше ничего не хотелось говорить, и в воздухе повисло уютное молчание, пахнущее стоячей водой и поджаренным хлебом с беконом.

========== Часть 11 ==========

Вернувшись уже затемно, они получили нагоняй, к которому Тесей отнёсся философски. Ньют бы на его месте вскипел, но брат лишь спокойно выслушал отцовскую нотацию, со всем согласился и тут же извинился перед матерью. Ньюту пришлось стоять рядом молча, подчиняясь бессловесной просьбе Тесея, но он всё равно бы не знал, как отреагировать на происходящее. Он не ощущал своей вины, разве что перед Тесеем, который получал теперь разнос за них обоих.

Это было несправедливо: Ньют тоже мог бы за себя ответить, но рядом со взрослым братом, который уже столького добился, он был и будет младшим, глупым и неопытным. Однако не оставляла мысль, что почему-то Тесей выбрал его, а не кого-нибудь из тех авроров, с которыми работает, или из дальней родни, или просто даже — из равных ему. Он выбрал Ньюта, и это чего-то да стоило.

И потому Ньют смотрел в отцовские глаза без трепета, почти физически ощущая, как, дотоле дремлющая, уверенность в себе поднимает внутри него голову.

— Жаль, что так вышло, — говорил Ньют, когда они с Тесеем поднимались по лестнице на второй этаж. Он оглянулся и добавил шёпотом: — Хочешь, я для тебя…

— Не надо, — перебил Тесей и упрямо поднял подбородок. — В первую очередь я тебе старший брат, и оплошал я тоже как старший брат. Наказание было справедливым.

— Но…

— Не пытайся благодарить меня за то, что я обязан делать просто по факту старшинства.

— Я не хочу, чтобы ты это подчёркивал.

— Что подчёркивал?

— Своё старшинство.

Тесей усталым жестом потёр переносицу, будто разговаривал с неумным ребёнком, который его утомил.

— Восемь лет никуда не денутся, даже если ты продолжишь их отрицать.

Ньют ничего не ответил и уже хотел быстро завернуть направо, к себе, как Тесей, дёрнув за руку, буквально затащил его в свою спальню.

— Нам нужно нормально поговорить, — сказал он твёрдо. — Пошли в ванную.

Вода шумела, проливаясь из ниоткуда и утекая в никуда, и светлые изразцы по бокам большой ванны отражали слабый свет негаснущих свечей. Тесей не говорил ни слова, пока Ньют раздевался и становился под струи; молчал он и потом, закатывая рукава и намыливая ему голову. Ньют ничего не понимал и терпел грубоватые руки брата на своей голове. Намыливал Тесей быстро, неласково и как будто сердито, но вскоре, взяв мочалку, он начал замедляться и уже не так усердно надраивал и без того покрасневшую от горячей воды кожу Ньюта.

— Совсем маленьким ты меня очень не любил, — сказал Тесей наконец.

— Мама говорила, — пробормотал Ньют.

— Это было взаимно. Ты был лысым кульком с щеками и громким голосом, и все с тобой носились, забыв про меня.

Ньют попытался обернуться, но Тесей не дал — удержал за плечо и начал мылить спину.

— А ещё мне приходилось с тобой сидеть, когда мы оставались в доме втроём — ты, я и Митти. Наши родители продолжали строить карьеру, бабушка жила в Лондоне, и потому так случалось довольно часто. Ну, пока я в Хогвартс не пошёл.

Тесей жестом попросил Ньюта подняться и начал тереть мочалкой пониже спины. В его движениях не было ничего возбуждающего, даже когда он осторожно увёл руку вниз, к паху.

— Я очень странно себя чувствовал, уезжая впервые в Хогвартс, — продолжал он отрывисто. — Думал, что буду радоваться освобождению от этой ответственности, но ты не хотел меня отпускать, и мне тоже почему-то…

Он сбился и не стал продолжать, молча перейдя на ноги Ньюта.

— То, что произошло между нами… и происходит — не делает нас меньше братьями. Тебе по-прежнему шестнадцать, и я помню тебя младенцем в одеяле, просто теперь случилось то, что случилось, и стало немного сложнее. Я в тебе вижу словно двух людей одновременно и не всегда понимаю, как себя с тобой вести.