— Да, — с жаром подтвердил Ньют, ошарашенный всеми этими откровениями. — Я тоже.

— Вот видишь. И жалеть о том, что уже случилось, бессмысленно, правда?

Вопрос казался риторическим, но не был им: Тесей смотрел на Ньюта вопросительно, снизу вверх, и будто хотел подтверждения своим словам.

— Конечно, — кивнул Ньют, стараясь не выдать своей растерянности. Брат вёл себя очень непривычно.

— Спасибо. Теперь поможешь мне?

Тесей раздевался без малейшего стеснения и не пытался делать это напоказ. Ньют недоумевающе наблюдал за ним, отчётливо понимая: сейчас перед ним не любовник, но брат, и потому он так же намылил Тесею голову, промывая жёсткие от геля кудри, так же бесстрастно прошёлся мочалкой по телу. Они ничего не говорили друг другу, и в духоте ванной комнаты неловкость недавнего разговора сошла на нет, превращённая в пар и потоки грязной воды.

Уже в кровати Ньют понял, что и правда слишком устал, да и Тесей в нём сейчас вызывал исключительно родственные чувства. А потому, придвинувшись ближе, он лишь спросил:

— Как думаешь, не заметили?

— Что ты со мной ушёл? Не думаю. — Тесей громко зевнул, даже не прикрыв рот рукой. — Неважно, Ньюти. Я больше не могу сегодня думать и устал волноваться за нас двоих. Коль ты тоже взрослый, пока перекладываю это на тебя.

— А… Ладно.

— Ну так что, нас могли заметить?

Ньют честно припомнил недавний вечер. Отец с мамой сидели в гостиной, и, поднимаясь по лестнице с Тесеем после неприятного разговора, Ньют слышал, как они беседовали за закрытой дверью. А бабушка всегда уходила спать рано.

— Нет. Не могли, — ответил Ньют уверенно.

— Замечательно.

Тесей подгрёб его к себе и щелчком пальцев выключил свет, создав вокруг кромешную темноту. Ньют несмело положил руку брату на талию и вздрогнул, когда Тесей вдруг собственнически сжал ягодицу, но тут же отпустил. Помедлив, Ньют уткнулся носом в грудь Тесея, покрытую редкими волосками.

В этот раз Ньют пробудился вторым. Когда он открыл глаза, Тесей уже читал, и Ньют бросил взгляд на часы — двадцать минут седьмого.

— Проснулся? — спросил брат, услышав шорох одеяла. — Я расколдовал будильник заранее: решил дать нам ещё минут десять. Всё мы успеем.

Ньют моргал, пытаясь переварить сказанное, а потом вспомнил.

— Тесей, — пробормотал он. — Сегодня же последний день.

Брат сочувственно улыбнулся и отложил книгу, которая тут же сама вставила меж страниц закладку в виде жабьей лапки.

— Да. — Он помялся. — Извини, завтра не смогу тебя проводить, уйду на работу совсем рано.

— Я понимаю.

— Может, у тебя есть какие-то пожелания на сегодняшний день?

Ньют поднял с одеяла ладонь Тесея, переплетая пальцы. Конкретных мыслей у него не было, но…

— Я хочу что-нибудь необычное, — сказал он. — Хочу секса с тобой, но такого, чтобы он запомнился надолго. До самого Рождества, пока мы не встретимся снова.

Тесей хмыкнул.

— Я подумаю.

Он откинулся на подушку, и Ньют сжал пальцы брата крепче, повернувшись к нему. У Тесея был красивый чёткий профиль, который не портили ни щетина, ни полный беспорядок на голове. На шее отчётливо выступало адамово яблоко, и хотелось прижать к нему губы, ощутить, как оно ходит вверх-вниз, когда Тесей сглатывает, но это как-нибудь потом.

А сейчас… Сейчас было время подниматься.

Вскоре Ньют, обнажённый, держа одежду в охапке, пересекал коридор так быстро, как мог, и Тесей следил за ним, приоткрыв дверь и с палочкой наготове. К счастью, никто не вышел, и они обменялись быстрыми улыбками, прежде чем закрыться каждый в своей комнате.

Одной рукой пытаясь попасть в рукав рубашки, а другой — кормя Пикетта, Ньют смотрел на угол чемодана под кроватью.

— Хорошо хоть ты со мной будешь, — сказал Ньют лечурке, выпуская её из рук на подоконник. — И Лита тоже.

Он вспомнил её письма и собственное неотправленное, про которое совсем забыл из-за Тесея. Ему стало стыдно: в последнюю неделю он ни разу не вспомнил про Литу. Она воспринималась человеком словно из другой жизни, из того параллельного мира, где он ещё размышлял, стоит ли её поцеловать. Это было как будто много лет назад, когда он и в шутку ещё не мог предположить, что будет тайком целоваться со старшим братом и с ним же познает удовольствие секса. Теперь внутри Ньюта змеёй свернулась тайна, которую ему придётся оберегать, наверное, всю жизнь.

Но об этом пока не стоит думать.

Едва завтрак прошёл, и гиппогрифы были накормлены, а Ньют набирал полные горсти воды, стирая пот с лица, в денники пришёл Тесей. Он поманил пальцем с хитрой ухмылкой, и Ньют, ничего не спрашивая, пошёл за ним, как загипнотизированный.

Брат что-то придумал. Наверняка что-то потрясающее, иначе бы он так не ухмылялся, и по спине Ньюта прошла дрожь — он предвкушал и боялся.

Но Тесей просто завёл его за денники, туда, где, пряча простые серые стены, буйно зеленело бабушкино земляничное дерево, которое и не думало желтеть к осени. Брат задумчиво поглаживал ветки, медля, и Ньют облизал пересохшие губы.

— Что ты думаешь насчёт игрушек? — вдруг спросил Тесей.

— Игрушек?..

— Сам понимаешь каких.

Ньюта бросило в жар.

— Я… не знаю. Но не против, — выпалил он быстро.

Ведь это брат, брат будет внимательным к его желаниям и поймёт, если Ньюту что-нибудь не понравится. Ньют постарался спрятать неуверенность, и Тесей внимательно изучил его лицо и заулыбался, уставившись в землю, поддевая мелкий камешек носом туфли.

— У меня просто есть пара идей, но нужно наведаться в город. Приходи ко мне после обеда.

Даже так — в город?.. Чтобы купить… что?

Тут Тесей обнял и зашептал в ухо:

— Не нужно притворяться, я же тебя знаю и вижу, что ты не уверен. Давай так: я куплю, покажу, и мы обсудим, хочешь ты это или нет.

Ньют промычал в ответ что-то утвердительное.

Тесей ушёл, его шаги стихли за углом, а Ньют всё стоял в раздумьях, гадая, чего же ему вскоре ждать.

— Чемодан собран?

— Да, мама.

— Мантии? И твой как там его… из палочек…

— Пикетт. Он будет у меня в нагрудном кармане, — устало сказал Ньют, пряча раздражение от того, что родители, похоже, считали лечурок чем-то вроде движущихся кактусов, которые можно запаковать заранее.

Мама кивнула и потёрла лоб.

— Я посмотрю, вдруг Митти ещё не выстирала новые рубашки. Как же ты быстро растёшь… И стоит дать тебе носовые платки, ты постоянно забываешь.

— Мне не нужны носовые платки! — воскликнул Ньют, покосившись на дверь — там стоял Тесей, активно делая какие-то знаки и явно желая, чтобы эта проверка побыстрее закончилась.

У Ньюта мурашки побежали по спине, и он сделал шаг к двери, готовясь сбежать, но тут раздался голос отца:

— Всё, что он забудет, можно прислать позже, ничего страшного. — Ньют выдохнул с облегчением, а отец посмотрел на него из-под очков. — Вы своими разговорами мешаете мне читать.

— Я больше не буду мешать, — сказал Ньют с таким раскаянием, что, должно быть, это прозвучало подозрительно. Но зато мама махнула рукой, отпуская, и Ньют выскочил за дверь, где ждал его Тесей.

Они быстро поднялись наверх. Оказавшись в спальне, брат запер их, наложив заклинания — некоторые Ньют даже не знал — и повернулся лицом. Ньют прокручивал в голове варианты того, что ему уготовил Тесей, и отрешённо рассматривал его — уши у брата были розовые, как от смущения. Краем глаза Ньют зацепил невзрачный бумажный пакет на столе, в котором явно было что-то… интригующее.

— Показывай, — сказал Ньют, садясь на край кровати. — Не тяни уже.

Тесей слабо улыбнулся и повернулся к столу, нарочито медленно начиная раскрывать пакет. Ньют качнул ногой в нетерпении, вытянул шею, пытаясь рассмотреть то, что было у брата в руках. Наконец он увидел — и кровь прилила к щекам. Кажется, он догадался о назначении таинственного предмета по одной только форме.

— Это… — Ньют облизал губы.

— Пробка. Ну, что думаешь?