— Мы… — начал Ньют сердито, но тут же махнул рукой и не стал продолжать. Домыв тарелки, он подошёл к волку и снова стал вполголоса с ним разговаривать.

— На английском, пожалуйста.

И Ньют, и волк одновременно недобро посмотрели на Геллерта, но тот лишь хмыкнул и собрал остатки еды в мешок, уменьшая его магией.

— Ладно, пора взглянуть, что там у зверя с лапой, — сказал он, смягчившись.

Помочь удалось лишь отчасти, но это было хоть что-то, и Геллерт, опустив палочку, услышал над плечом, как Ньют выдохнул с облегчением. Волк поднялся на лапы, и, похоже, прихрамывал он меньше прежнего.

— Спасибо за приют, — сказал Геллерт, обращаясь к волку, и слегка склонил голову. Потом обернулся к Ньюту — тот застегнул на себе жилет и набросил пальто.

Они вышли из дома и ступили обратно в застывшие сумерки накануне Самайна. Ньют обогнал Геллерта и снова возглавил путь, а волк продолжал трусить следом на небольшом отдалении. Он и Ньют словно решили окружить Геллерта, и ему это совсем не нравилось.

— Скамандер, — окликнул Геллерт, но Ньют даже не стал смотреть, в чём дело.

— Он решил нас проводить.

— «Решил», да?

— Он знает дорогу. Если ошибусь, он подскажет.

— И когда же он успел тебе об этом сообщить? — прищурился Геллерт. Перед его глазами был только затылок Ньюта, и вот он чуть дёрнулся, словно в замешательстве. Или же Ньют хотел обернуться, но не стал.

— Не знаю, — прозвучал негромкий ответ.

Геллерт сжал в кулаке палочку. Это было опасно, очень опасно, но Скамандер уже просто не оставлял ему выбора.

— Империо, — резко произнёс Геллерт.

*

— Петрификус Тоталус!

Он упал, когда его коснулись мощные лапы, откатился в сторону, и на то место, где Геллерт только что стоял, свалился обездвиженный волк. Геллерт быстро поднялся и отряхнулся, мельком осмотрев и поверженного зверя, и Ньюта, чей взгляд опустел и лишился осмысленности.

— Кажется, придется колдовать вслух. Досадно. Чёртова здешняя подавляющая магия, — пробормотал Геллерт. Тут пальцы Ньюта дёрнулись. — Надо торопиться.

Геллерт положил ладонь на щёку Ньюта, погладил.

— Не выношу использовать Империус лично, но увы, Скамандер, ты слишком часто уворачиваешься от вопросов. Никакого вреда я тебе не причиню, — шепнул он. — Меня интересуют три вещи. Первая: задумывал ли ты что-то против меня? Расскажи.

Губы Ньюта приоткрылись. Они подрагивали, и это было похоже на внутреннее сопротивление заклятью.

— Да, — сказал Ньют, и Геллерт удовлетворённо выдохнул. — Я ждал, когда на пути попадутся ивы, на них часто живут банши. Они не любят чужеземцев, особенно подходящих слишком близко; банши накинулась бы, я бы отобрал палочку. Вы ничего не знаете, было бы легко.

— Это всё?

— Пока да.

— Хорошая оговорка — «пока». — Геллерт погладил пальцами шарообразные уплотнения на палочке. — Ладно, второй вопрос: Альбус действительно не посылал тебя сюда шпионить за мной?

— Нет, не посылал.

— Как он замышляет остановить меня впоследствии? Наверняка у него есть план.

Щека Ньюта дёрнулась, он открыл рот и вдруг начал трястись, как в лихорадке, глаза его закатились, колени подогнулись, и Ньют медленно упал на землю. Геллерт взмахом палочки снял с него Империус, а потом, опустившись следом, проверил пульс. Ньют лежал без движения, словно в обмороке; Геллерт видел подобный эффект от этого заклятия буквально пару раз. Когда сильный маг сопротивляется, организм не всегда выдерживает.

Геллерт ударил наотмашь по лицу Ньюта, и тот открыл глаза, закашлялся. В его глазах был безотчётный страх, и руки попытались отпихнуть.

— Тихо… Спокойно. — Геллерт медленно протянул пальцы и утёр кровавую струйку, вытекшую из носа Ньюта. — Больше ничего делать не буду. На тебя когда-нибудь накладывали Империус?

Губы Ньюта слабо шевельнулись:

— Да.

— Было так же?

— Да.

Геллерт помог подняться, закинув на себя его безвольную руку. Запоздало подумал: почему не магией? Но откинул прочь эту мысль.

— Всё ясно. Любишь ты удивлять, Скамандер.

Ньют покачнулся, но остался стоять, когда Геллерт его отпустил. Его побледневшее лицо вновь обретало краски.

— Идите к чёрту, мистер Гриндевальд.

Тот ухмыльнулся.

— Любезностями обменялись, отлично. Готов идти дальше? Ах да, твой ручной зверь.

Геллерт снял обездвиживающее заклинание, и волк резко вскочил. Он хотел было кинуться на Геллерта, но Ньют выбросил в его сторону руку, как бы говоря «стой».

— Больше никаких сговоров за моей спиной и никакого гэлика. Хочешь вторично испытать на себе Империус?

Ньют яростно сверкнул глазами.

— Будем считать, что не хочешь. Тогда в путь.

Он снова пропустил Ньюта вперёд, и в этот раз волк пошёл подле, изредка отставая из-за хромоты. Геллерт же теперь не убирал волшебную палочку.

Пейзаж вокруг менялся слабо. Они прошли рощу, и Геллерт напоследок вдохнул запах влажной хвои, исходивший от сосен и осыпавшихся на землю иголок. Снова нахлынули воспоминания, но теперь уже о детстве и о Дурмстранге — школа стояла посреди лесов на возвышенности, и осенью окрестности замка так же одуряюще пахли хвоей и пропитанной дождями землёй. А озеро у подножия холма темнело почти до черноты, ночью превращаясь в точную копию нависавшего над ним звёздного неба.

— Тебе нравилось в Хогвартсе? — неожиданно для самого себя спросил Геллерт, подуставший от тишины.

— Да, — отозвался Ньют. — Пока не выгнали.

Геллерт фыркнул.

— Понимаю как никто.

Ньют на мгновение сбился с шага, замедлился — похоже, этот факт он не знал. Но вряд ли Альбус ему многое рассказывал, если уж на то пошло.

Холм продолжал возвышаться справа, и казалось, что они нисколько не продвинулись, впустую шагая на одном и том же месте. Главный холм Тары не был велик, и обойти его ничего не стоило, но это оказалось иллюзией. Или же их дурили, да хоть те же феи, а может, Ньют намеренно вёл по ложному пути. Но непохоже.

Геллерт уже собирался окликнуть, как раздался птичий вопль — тоскливый, жуткий. На памяти Геллерта так кричала только одна птица, и крик её предвещал скорый дождь.

— Авгурий! — воскликнул Ньют. — Кажется, ему больно.

Он бросился в сторону, приложил ладони ко рту и завопил в ответ — очень похоже и так же жутко. Геллерта передёрнуло.

Раздался отклик, и Ньют пошёл на звук, продолжая копировать крики. Геллерт следил за ним и вскоре увидел, как что-то поднялось из травы над головой Ньюта и упало тому в руки, забилось в них. Птица была зелёной, как летняя листва, а потому чересчур яркой по сравнению с окружающей действительностью, выполненной в буро-жёлтых тонах.

— Это птенец, и он ранен, — взволнованно произнёс Ньют, мягко, но крепко удерживая авгурия в руках.

— Снова? — раздосадовано сказал Геллерт. — Ещё один твой подопечный, который впоследствии нападёт на меня?

Ньют не ответил — он бережно осматривал птенца, который вблизи оказался облезшим, будто его потрепал крупный зверь. Зелёные перья были запачканы кровью.

— Вы можете что-нибудь сделать? — Ньют подошёл с птенцом вплотную.

Позволения Ньют не стал спрашивать — просто передал птицу так осторожно, как мог, Геллерт едва успел убрать палочку и подставить ладони. Взгляд Ньюта был по-прежнему враждебным, и Геллерт не мог понять, зачем он это делает. Это что, выказывание доверия?.. Проверка?..

Но сказать ничего не успел.

*

Мир слился в одно большое пятно всех цветов сразу, когда реальность вокруг растаяла. Это было похоже на принудительную аппарацию. Когда полёт замедлился, пятно приобрело отчётливые очертания: деревья окружали Геллерта, роняя тяжёлые ветви в ручей, и ещё он успел разглядеть стоящий перед ним исполинский дуб с седыми гроздьями омелы. Тут же глаз ударило болью. Геллерт застонал сквозь зубы, но видение исчезло, и он снова куда-то летел, безотчётно прижав к себе птицу, — и жёстко приземлился на землю.