Гриндевальд сел вплотную, схватил за запястье. Ньют в отместку навалился и прижал шею локтем к земле, в отчаянии начиная душить. Они боролись недолго, Ньют успел врезать в челюсть и сам получил в нос, а потом они отпрянули друг от друга, потные, тяжело дыша.

— Опустились до магловской драки, — презрительно сказал Гриндевальд, ощупывая подбородок.

— Не смейте приближаться ко мне.

— А то что?

Ньют смолчал.

— Ты проиграл мне эту битву и сам чувствуешь, что должен подчиниться. Ваши кельтские законы, а не мои прихоти.

Это было правдой, и Ньют сжал зубы в негодовании. Он повернул голову: высокий, в два человеческих роста костёр продолжал пылать рядом, подбираясь к Мировому Древу. Возможно, это будет последним, что Ньют увидит перед своей смертью. Пусть хоть не лицо Гриндевальда!.. Каким глупым казался пятый гейс, и как всё обернулось.

— Ну же, — Гриндевальд погладил колено. Ньют и не заметил, когда тот снова успел оказаться так близко. — Позволь мне.

Ньют судорожно дёрнулся, пытаясь сопротивляться магии, но сдался: лёг и опять развёл ноги в стороны. Он зажмурился. Как же унизительно, что он потом скажет Альбусу?.. Ах да, не будет же никакого «потом». Может, и к лучшему.

— Альбус… — начал Ньют и сглотнул. Собственный голос показался ему чужим. — Альбус долго меня готовит, прежде чем…

Гриндевальд хмыкнул:

— Да, он любил быть нежным.

Ньют увидел лицо прямо перед собой и уже мысленно начал готовиться к тому, чтобы раскрыть рот, но неожиданно Гриндевальд опустился ниже, втянул губами кожу над ключицей, лизнул сосок, потрогав его языком. Ньют удивлённо выдохнул, приподнялся на локтях. Гриндевальду, казалось, нравилось это: его губы слабо улыбались, глаза были закрыты. Вскоре он начал опускаться ниже, и язык коснулся головки члена.

— Ты спросишь «зачем», — произнёс Гриндевальд, оторвавшись. — Но всё просто: ты, Скамандер, серьёзно интересуешь меня.

Он начал сосать, пропуская член глубоко в горло; его язык скользил вдоль вены, и Ньют стал возбуждаться вопреки своему желанию. Лицо залила краска, Ньют чувствовал это и умирал от отвращения к себе, не в силах совладать с собственным телом. Гриндевальд отстранился; твёрдый член нависал над животом, влажный от слюны.

Быстрый взгляд показал, что Гриндевальд тоже возбуждён до крайности. Его пальцы оказались там, где Ньют меньше всего желал бы их ощущать, и он лёг, чтобы хотя бы ничего не видеть. Пальцы скользили вокруг, потом проникли внутрь, и Ньют издал неясный звук.

— Тш-ш-ш. — Шёпот Гриндевальда звучал успокаивающе. — Сам же хочешь, не лги себе.

Он коснулся простаты — скорее всего намеренно, и Ньют непроизвольно развёл колени шире, словно приглашая. Он весь дрожал от противоречия своих мыслей и желаний.

Гриндевальд вынул пальцы, лёг сверху; его повлажневшие от пота волосы прядями падали на лоб. В темноте оба глаза казались одинаковыми.

— Альбус входит в поцелуе, — пробормотал Ньют уже в самые губы и закрыл глаза. Попытался расслабиться и представить, что над ним на самом деле вовсе не Гриндевальд. Другое тело, другое лицо; волосы у Альбуса гораздо темнее и жёстче и отдают в рыжину…

Член коснулся входа, Ньют дёрнулся, но Геллерт не позволил ему открыть глаза: он прикрыл их ладонью, продолжая целовать, и Ньют судорожно выдохнул ему в рот, когда член вошёл целиком.

Гриндевальд убрал ладонь. Ньют встретился с ним взглядами.

— Как он?.. — Вопрос не прозвучал полностью, но Ньют понял.

— Сначала медленно, — сглотнув, начал он, и Гриндевальд двинулся внутри. Ньют застонал, схватился за траву, вырывая её из земли, ощутил поцелуи на шее, на плечах — множество слабых прикосновений губами. Он целовал веснушки, совсем как Альбус.

Гриндевальд сменил угол, и Ньют застонал громче, прижал ладонь ко рту, прикусывая её, но его руку бесцеремонно сбросили, а потом Гриндевальд подхватил под коленом.

— Ну уж нет, — донеслось сверху, и темп увеличился. Стало совсем нестерпимо хорошо, Ньют, мысленно стыдясь себя, забросил ноги на бёдра Гриндевальду, скрестив сзади. Тот что-то довольно пробормотал, но Ньют не стал вслушиваться, отвернувшись. Перед глазами были травинки, они вздрагивали от его тяжёлого частого дыхания. Тут чужая рука коснулась члена, провела с силой от обнажённой головки к основанию, и Ньют задрожал, жмурясь и чувствуя, как живот заливает сперма. Гриндевальд всё ещё двигался внутри, теперь это ощущалось неприятным, но вскоре излился и он, вогнав член на всю длину резким движением.

Неожиданно мысли затопила эйфория, Ньют закричал в голос, услышал смех Гриндевальда и ощутил его магию так внезапно и резко, что должен был испугаться, но не получилось. Вместо этого он сжал его крепче, привлекая к себе, их магии слились в единое целое — и отступили обратно, как отступает волна от берега. Эйфория схлынула, сплетённые пальцы разжались. Член выскользнул из тела, и воцарилась тишина, нарушаемая лишь треском пламени.

Ньют лежал и продолжал смотреть на травинки, будто они были чем-то чрезвычайно интересным. Он лежал и ощущал, как из него вытекает сперма: ноги Ньют так и не сдвинул обратно. Стыдиться было уже бессмысленно.

К тому же Ньют понял, что встать не сможет. Тело снова прошила дрожь, она нарастала, и вскоре его колотило, как в припадке. Гриндевальд встревоженно нащупал пульс, осмотрел зрачки.

— Ты нарушил гейс? — спросил он. Ньют хотел кивнуть, но тело так трясло, что не получалось.

— П-последний, — проговорил он наконец, а потом попросил: — Н-накройте меня.

Гриндевальд принёс пальто — Ньют даже не понял чьё — а сам снова сел рядом, совершенно не стесняясь своей наготы.

Ньют отвернулся и посмотрел на копьё, лежащее у самого костра — ещё чуть-чуть, и языки пламени оближут его. Сжав пальто дрожащими пальцами, Ньют согнул ноги, силясь накрыться им целиком, вдохнул чужой запах. Пальто Гриндевальда.

Стало теплее.

— Я не хочу умирать, — беспомощно произнёс Ньют. Гриндевальд не смотрел на него, он бормотал заклинания, и некоторые Ньют даже узнавал — те, что использовал для лечения животных.

— Вам не всё равно, — снова подал он голос, наблюдая за попытками. Пальцы ног уже не ощущались. — Но лучше бы вы не заставляли меня нарушать гейсы.

— Ты слишком болтлив для умирающего.

Наконец, он сдался и опустил палочку, взглянул пристально.

— Я смог только отсрочить, уж извини. Несколько минут у тебя есть. Пожелания?

Его голос был тих и мягок, и необычно звучала эта перемена тона. Ньют прижал к груди колени, с трудом подвинулся к костру. Слабость нарастала с каждой секундой.

— Я бы хотел, чтобы вы прекратили убийства. — Он слабо улыбнулся. — Совсем невыполнимо?

— Увы.

Думать становилось всё труднее, и Ньют закрыл глаза, проваливаясь в болезненную дрёму. Вырвала его из этого состояния рука Гриндевальда, тряхнувшая за плечо.

— Ньют.

— Да, — пробормотал Ньют в ответ. Мысли путались, брели подле только что озвученного имени, как на коротком поводке. — Ньютон Артемис Фидо. У Луга была собака, звали Фидо. Но не факт, кличка-то на латыни. Из ненадёжного источника сведения.

Сверху на него, кажется, посмотрели с жалостью, и ладонь отпустила плечо. Гриндевальд отвернулся, встал, и Ньют проводил его ноги взглядом. Вдруг в макушку кто-то ткнулся носом, шумно задышав.

— Привет. — Ньют попытался погладить волка, но рука не слушалась. — Спасибо, что остался.

— Не за что.

Ньют не сразу понял, что ему не мерещится. У волка в глазах была насмешка. Он открыл пасть и засмеялся — смех его был лающим, но человеческим. Морда приблизилась к самому лицу, ткнулась холодным носом в щёку.

— Ты помог мне, — сказал волк, — когда я попал в беду. Пусть вы со спутником и съели часть моих запасов, но я не в обиде, ты был почтителен. За услугу возвращаю тебе один гейс, как если бы он не был нарушен.

Волк ласково лизнул Ньюта, резко дыхнул в лицо, и Ньют зажмурился. Тёплое дыхание неожиданно согрело, придало сил, а потом волк ещё и лёг рядом, позволил закинуть руку на спину. Ньют улыбнулся, ловя ответную волчью ухмылку.