А вот узнать можно только опытным путем, подсказать все равно некому. Страшно! Внимательно рассмотрел грани с рисунками. Иероглифы — они и есть иероглифы, ничего не понятно. Зажал пальцами две стороны кубика, направил дырочку в песок так, что если из него что-то вылетит, то долбанет метрах в шести от меня. Руки трясутся, глаза навыкате — смешно, наверное, сейчас со стороны выгляжу. Большой палец на одной грани кубика, средний и безымянный пальцы на другой, ладонь повернута вверх пальцами к лицу, указательный палец на бугорке. Спокойно, продышаться… нажатие!

Внезапное резкое охлаждение стенок кубика дало понять, что агрегат включился. Я от страха так сильно сжал пальцы, что их подушечки побелели от напряжения. Из отверстия вырвалось ревущее пламя, словно из газовой зажигалки, если подачу газа поставить на максимум, но тонкое и длинное, как спица сантиметров двадцать — двадцать пять.

От удивления попытался отбросить куб от себя, но только немного ослабил пальцы, и пламя уменьшилось до трех-пяти сантиметров. «И как теперь тебя выключить?» — стучала мысль в голове. Через полминуты попробовал нажать бугорок второй раз — пламя пропало.

Я так и сидел: кубик в руке, выпученные глаза, удивленно раскрытый рот — будто звук «о-о-о» тренируюсь произносить, — и ошеломленные мысли.

— Ну ни хрена себе зажигалка! — озвучил я их.

Есть хотелось страшно. Живот прилип к хребту, желудок орал раненой белугой, щеки припали к скулам, и даже сидя я чувствовал, что меня раскачивает от усталости. От избытка переполнявших после завтрака сил не осталось и следа, и, судя по моему состоянию, этот кубик сожрал все мои запасы и, возможно, еще и занял. Получается, что питается он моей энергией, как и кулончик, только в отличие от того включается и выключается принудительно, экстренного отключения от энергии носителя в случае перенапряжения у него нет, и если бы я не догадался, как его отключить, здесь сейчас сидела бы мумия: он бы меня, сволочь, высосал до конца. Ведь я точно помню, что хотел отбросить куб от себя, но не смог, получилось только ослабить хватку, ну и пламя стало меньше. Получается, чем сильнее зажимаешь, тем сильнее передается энергия, тем больше пламя, и наоборот. Надо бы поджечь траву и палочки, но сил нет.

«Есть, кушать, жрать!» — стучалась одна мысль в голове.

На карачках преодолел расстояние через весь пляж, до ямки с мидиями. «Счастливый» нож из-за голенища — и я в очередной раз выпал из реальности, ни на что не отвлекаясь, только на восхитительное мясо из ракушек. Когда остановился и пришел в осмысленное состояние, в ямке сиротливо лежала пятерка самых больших мидий. Вот это я повеселился! Хочу ананас!

Сказано — сделано. Метнулся наверх в комнату… ну как метнулся, как смог в этом состоянии. И окончательно пришел в себя, сидя на карнизе, свесив с него ноги, доедая последний кусочек второго, так в свое время не понравившегося мне плода.

Вот так колбасит!.. А я, похоже, идиот! Придется опять проводить опыты, ведь я не помню, на грани с каким рисунком нажимал… От этой мысли даже есть перестал. Обидно, да, обидно!

Получается, что какой-то недоумок, что придумал этот кубик, и моя дурость чуть не уконтрапупили меня. Спасся чудом: жизнь и смерть — одно нажатие кнопки. Однако!

Хватит мандражом заниматься: дел море, а тут сопли текут в три ручья. Не растерялся, разобрался — молодец, давай дальше из списка непонятки вычеркивать. Нет, все-таки поговорить с умным человеком всегда приятно и полезно… С умным — это с кем? Это значит — со мной!

Нарисовалось сразу несколько проблем. Надо приготовить горячей еды, а то фазан скоро в этой жаре пропадет; коль вопрос с огнем почти решил, нужны дрова, но таскать их из леса далеко, не хочется, надо что-то поближе искать. Предлагаю следующее: я сыт, постепенно прихожу в себя, надо заняться исследованием бывшей столовой, ныне туалетной комнаты, попробовать найти выход на ту сторону. На обед добью мидии с фруктами, а на ужин — горячее. Придумано нормально, вперед! И извини, монстрик: видно, протухнешь ты целым.

Сбегал, поднял кубик, положил в кошелек, бросил его к вещам в комнате. Проверил амуницию — рубаха, шорты, пояс, сапоги, засапожники за голенищем, тесак на поясе, топорики за поясом. Перчатки, нитки и веревка в мешке за спиной. В путь!

В нижних пещерах старался не задерживаться, с костями позже разберусь, сейчас главное — найти другой выход из нее. Как обычно, пошел в левую сторону, внимательно смотря на пол, выбирая, куда ставить ноги и осматривая стены. На всякий мусор, обрывки тряпок, какие-то предметы временно внимания не обращал. С противоположной стороны зиял черным зевом ход, контрастируя со светлой стеной, залитой ярким светом через проломы в потолке.

Наконец-то!

Заглядываю. Ход! Высокий свод, руку поднимаю — не достаю потолка, по ширине метра полтора, местами два… оп-па — развилка, еще одно ответвление вправо, там ход поменьше, и сквознячок оттуда свежий, приятный. Поворачиваю. Шагов через двадцать вышел в грот, пещерка примерно пять на пять, половина дальней стены отсутствует, образуя арку — выход на небольшую площадку. Посмотрим…

Вах! Да я вышел к реке, причем пролив, в котором сегодня искал мидий, начинался именно отсюда, и, если бы не шуганула меня сегодня при купании очередная непонятка, я бы нашел это место раньше.

Передо мной открывался прекрасный вид на водопад. Река, шириной метров двадцать, с двухметровой высоты сплошным потоком ниспадала из выдолбленного в твердой породе скалы желоба, миллионы брызг при ударе о дно пенились, разносились вверх и в стороны, поднимаясь над потоком призрачным туманом. Преломленные солнечные лучи мозаикой окрашивали этот природный алмаз, вода разливалась в стороны, образуя широкое озеро, на противоположной стороне которого виднелись высокие, заросшие исполинским лесом неприступные скалы. Река, теряя скорость, плавно несла себя дальше, чтобы, пройдя не более ста метров, снова быть сжатой скалами, затем ускорялась, и оттуда, издалека, заглушая шум близкого водопадика, доносился рев другого водопада, высотой наверняка больше, намного больше.

Красивое и величественное зрелище. Площадка, на которой я стоял, выходила в небольшую заводь. Как бухта погибших кораблей, заваленная обломками деревьев, разбитых о камни и скалы могучим водяным потоком, выброшенных на каменные плиты и нашедших здесь свое временное пристанище до той поры, пока проливные дожди не наполнят реку водой и она не снесет обломки дальше, в поисках лучшего места для их упокоения.

Это просто сказка! Похоже, я нашел дрова! Чудненько! Но времени радоваться нет. Дел много. Возвращаюсь к развилке, поворачиваю влево и снова попадаю в ход, который ведет из туалетной комнаты; поворот, еще поворот… освещение сносное, света, проникающего сквозь трещины в горной породе, вполне достаточно, и вот вдалеке, после очередного поворота, показалось зеленое море леса, я вижу выход наружу. Слышится сильный гул — это шум от водопада: его еще не видно, но слышно отчетливо.

Вид на плато завораживает. После водопада, которого отсюда не видно, река успокаивается, разливается и, как юная прелестница, закрываясь шалью лесов, уходит вдаль. Метрах в двухстах левее виднеется еще одна река, которая, словно младшая сестра, стремительно бежит на долгожданную встречу со старшей. В месте слияния рек лес расступается, берега покрыты зеленью травы и кустарников, а на зеленом ковре дальнего берега младшей сестры-реки зияют маленькие черные язвы. Что это? Очень похоже на следы от костров! Место стоянки и отдыха караванов? Все может быть.

Поднимаюсь на небольшой холмик, что мешал мне осматривать ближайшие окрестности. Красота! Горная гряда подковообразной каймой охватывает равнину, обрамляя ее седыми вершинами горных великанов, сама равнина укутана разноцветным пледом лесов. На краю горизонта угадываются очертания гор, вершины которых скрыты облаками, небо ясное и по-утреннему голубое.

Подхожу поближе к обрыву и сразу падаю на траву.