— Что?! Надо мной зубоскалите?!!
Тут же все стихло. Ценат встал и отряхнул явно старые, но аккуратно штопанные, чистенькие дефсидские брюки и уставился сказочными глазищами на принцессу.
— Схватить его! Связать! Я... сама... с ним разделаюсь.
Лаванд не сопротивлялся, когда солдаты Цяаза заломили ему руки за спину и потащили за каретой, в которой в одну секунду пропала Венг Цейлен...
— Знаете, потом этот негодяй говорил мне, что лучше бы я его казнила – горько усмехнулась старуха, мечтательно глядя на внуков. Голос ее вновь задрожал – А мне что? Я ж его любила... Потом он потребовал свободы. И мне пришлось... его отпустить. А потом – эта игра, интриги, голод... Я больше его не видела... Но ничего, внучки, ничего... Мы разделаемся с теми, кто виноват в его смерти, не будь я дочь Магнолия Нарита!
====== Часть 33 ======
Небо тихо падало вниз неожиданно синей чернотой. Наступала темная ночь. Королевство затихло, и только странный туман несся с ледяным ветром со стороны Дефсии. Туман странности будто догонял Нушрока. И он гнал своего коня, переодически оборачиваясь назад, по знакомой пыльной дороге к замку. Поместью Нушроков с въездом в виде птичьей головы.
Неужели он дома?!
Опустили мост. Кажется, министра узнали или ждут. Анидаг, дорогая дочь... о которой в Дефсии ему было даже некогда вспомнить.
Бесконечно прекрасно было вернуться. Ворота за Нушроком закрылись, а пьяный дефсидский туман наткнулся на стену окованного дерева и повернул назад.
Вокруг суетились слуги, едва признавшие хозяина. Кто-то побежал за госпожой...
Анидаг буквально вылетела во двор. Минуту назад только Бар, едва переводя сбившееся дыхание, ворвался в ее покои и понес какую-то околесицу о том, что вернулся-де батюшка госпожи, но не точно, что это он и что вернулся. Нушрока дочь, несомненно, узнала бы из тысячи самозванцев. А робкая надежда, все это время питавшая сердце Анидаг, внезапно будто выросла и зажала его в томительном ожидании.
В народе свято верили, что господин Нушрок погиб. Однако Бар рассказывал, мол, видел неких странных людей, один из которых будто ухитрился непостижимым образом поймать министра, хоть это и было почти что невозможно, затем посадил его на заранее приготовленного коня... И все они скрылись в Туманном Лесу. Вся история, конечно, была полной ерундой, фантазией предателя-кучера, которого Анидаг в тот же день велела выпороть, но...
Анидаг верила: отец жив. Отец не мог умереть.
Она резко остановилась в шаге от Нушрока, изучая изменения его наружности.
И без того поджарый Нушрок заметно похудел, лицо сделалось желтовато-бледным. Волосы отрасли и сыпались даже ниже плеч. Одежда, как и обыкновенно, была темной, но, совершенно определенно, чужестранной. Брюки и блузки в Королевстве не носили.
Но самая поразительная перемена произошла во взгляде. Черные, все же оставшиеся ледяными глаза смотрели на Анидаг устало... В общих чертах Нушрок по-прежнему напоминал птицу – теперь изрядно ощипанную, но не побежденную.
— Неужели... – прошептала девушка, подаваясь вперед – Это вы, отец!
Она сама не понимала, то ли это был вопрос, то ли утверждение.
— Дорогая дочь! Вы и представить себе не можете...
— Мне так вас не хватало, дорогой отец!
— И мне... вас... – Нушрок обнял плачущую Анидаг и задохнулся от осознания собственного счастья. Пусть Нарцизс с кланом его потомков творят что угодно. Его уже это не будет касаться. Что сможет натворить владыка?.. Да этот сумасшедший способен устроить что угодно, от пляски на главной площади под непристойные частушки о Йагупопе до вполне серьезных неприятностей, как государственный переворот!.. Нет, нет! Не нужно! Нушрок больше не станет думать о Нарцизсе.
Анидаг подняла глаза. матерящийсядед А ведь она, кажется, так изменилась! Эта девушка обычно скрывала свои чувства.. Теперь министр будет жить ради нее, ради любимой дочери...
— Отец, где же вы были все это время?
— О... Это долгая, трудная и неприятная история, дочь моя. Я попал в лапы правителя народа, что живет там, за Туманным Лесом... Они называют свою страну Дефсией... Нет, лучше позже, милая. Я устал.
... Когда министр ложился в свою постель в СВОЕЙ комнате, свинцовая тяжесть ночи уже давно заковала рыжие небеса. Невольно вспоминалось, как в такие ночи дефсы жгли костры и выли жуткие песни, а Нарцизс так и вовсе пропадал невесть куда... Где-то он сейчас? Так, не важно! Нарцизс его боле не касается. Сказать, что не волнует, Нушрок бы не решился.
Не удавалось заснуть долго. Как только министр закрывал глаза, в фиолетовой темноте начинали рисоваться яркие картинки. Они прыгали, плавали, менялись... И это очень раздражало.
Лежать с открытыми глазами было не лучше. Тихие аккорды какой-то музыки, печальные вскрики в песне. Дефсидское, дефсидское, дефсидское от начала до окончания! Память Нушрока опять стала оживлять в его сознании обрывки службы Нарцизсу, дефсов, швыряющих в него мороженой картошкой, и снова владыку, которому чертовски весело на это смотреть... Министр уже не делал бесполезных попыток отмахнуться от всего этого, как он думал, прошлого.
Однако безразмерная Дефсия с ее туманом еще ни кого не выпускала просто так, а Нарцизс не способен оставить в покое свою новую любовь!
Едва только Нушрок начал дремать, нечто влетело в открытое окно и дрыпнулось на пол. Метла отлетела в другой конец комнаты. Министр вскочил, полез было за кинжалом, но тут...
— Не бойся, Шуня, это я!
Нушрок узнал Нарцизса... но все же полез за кинжалом.
— Пойдем, полетаем? – владыка махнул тонкой рукой в сторону окна. Разноцветные глаза, как две свечки, пылали в ночи.
Министр собирался уже по привычке согласиться, но сразу же стряхнул с себя эту идею.
— Нет, или non, как вам больше нравится. Я больше не стану с вами связываться.
— А-а, вот ты как в гнездышке своем запел, птичка? – скривился Нарцизс и задумался. Найти то, чем можно бы было долго и эффективно шантажировать Нушрока, оказалось абсолютно не трудно.
Владыка надел свою обворожительную улыбку, подошел к министру вплотную, приобнял его за плечи и тихонечко, ласково прошептал:
— Не полетишь ты, птичка, полетит Анидаг... Ты этого хочешь?
Очнулся Нушрок в... В другом месте. Черную комнату только в некоторых местах разряжали голубые детали. Противоположную стену от кровати, на которой оказался министр, украшал портрет странного человека в богатой дефсидской одежде, поразительно своим лицом напоминавшего кота. Балдахина не было. Зато были кучи книг по всему полу. Нушрок повернул голову влево и тут же об этом пожалел. На него уставилась пара огромных цветных глаз с длинными черными ресницами. Нушрок застонал и отвернулся.
— А жаль! – услышал он чуть хрипловатый со сна голос владыки — Я вот, например, рад тебя видеть...
— Вы меня никогда не оставите в покое?
— Нет, или non, как тебе больше нравится! – рассмеялся Нарцизс – Так ведь ты мне вчера ответил, да? И все же пошел?
— Будто вы сами не знаете, почему я согласился! – вскрикнул в отчаянии Нушрок.
— Не-ет! – владыка приподнялся на локтях и затряс кудрями — Я ничего не знаю и ничего не понимаю! Я сумасшедший. И вообще. Ты лежишь со мной в одной постели, и все еще – Вы! Как тебе – ты?
— Что вы... Что ты там нес вчера про Анидаг? С ней все будет в порядке? – тщетно маскировал беспокойство под презрение министр.
Нарцизс призадумался, мучая любовника.
– А это уже будет целиком от тебя зависеть. А теперь... – владыка навис над Нушроком и потянулся к его губам, но вдруг отпрянул и поинтересовался:
– Ты есть хочешь?
— Если это что-то из вашего дефсидского меню, я предпочту сдохнуть с голоду. – резко ответил министр.
Нарцизс грохнулся на кровать и снова залился смехом.
— Ах, какие слова, дорогой!.. Жареная сова подойдет?
— Ладно – поджал губы Нушрок.
