— Зачем ты, вообще, пришёл на землю эйров? — пастуху не терпелось узнать правду, но подросток лишь сжал губы сильнее, не желая отвечать.

— Оставь его, — устало попросила я, — мы только теряем время, нам необходимо пересечь границу как можно быстрее, или ты возомнил, что погони за нами не будет? Как тебя зовут? — обратилась я к мальчику.

— Аргаах, — ответил он, косясь на оборотня-медведя, — так меня мама зовет, а после оборота я еще не появлялся в стае и новое имя мне не было выбрано.

— Новое имя? — я была удивлена.

— Да, Перра, когда происходит первый оборот, перевертыш получает новое имя, считается, что именно тогда он и становится взрослым. А старое имя остается за спиной, знаменуя собой счастливую пору детства и юности. Щенок прав, пройти по болоту не такая уж бредовая идея.

Фарсей двинулся вперед, вынуждая нас с Аргаахом пойти за ним, что я с большим удовольствие и сделала. Каждая секунда без движения около владений дора вызывала во мне панику, которую я с трудом подавляла.

— Я смогла обойтись без смены имени, и не планирую это делать, что за странные традиции, — бормотала я себе под нос, двое мужчин делали вид, что не слышат меня.

Чаща сменилась болотом, которое мы обошли с севера и в котором чуть не увяз наш найденыш, лишь моя нечеловеческая реакция спасла того от вываливания в грязи и прочих прелестей тесного общения с трясиной.

Мы шли, а болото все не кончалось, Фарсей начал останавливаться и прислушиваться, я делала то же самое, но кругом стояла просто мертвая тишина, нарушаемая лишь чавканьем грязи под нашими ногами.

Ни пения птиц, ни скрипа мертвых остовов деревьев, ни дыхания лесного зверя, ничего, только мы и болото. Делать остановку на привал никто не рискнул, но солнце уже давно вышло из зенита. На ходу я соорудила несколько бутербродов, которые были встречены благодарными взглядами от мужчин и мы слегка подкрепились.

— Не нравится мне это, — тихо сказал Фарсей, подождав, когда я нагоню его, а Аргаах отвлечется на какую-то траву под ногами, — это болото называется Смертным, вроде бы как здесь наш Бог появляется в своём смертном обличии. Оно является естественной границей между Эйростаном и нашей страной, но по моим ощущениям мы должны были уже его пересечь.

Он многозначительно посмотрел на солнце, коснувшееся боком горизонта.

Я поправила лямку и окликнула Аргааха:

— Эй, волчонок, в какой стороне твой дом? — не колеблясь он ткнул в северо-восточном направлении.

— Уверен?

Он кивнул:

— Посмотрите под ноги, это следы нашего Бога.

Он ткнул в мелколистную травку, стелющуюся по болоту, но растущую кругами, а в центре круга располагалось самое топкое место.

— Это же ножник, — сказал Фарсей, — а парень-то прав, он растёт только на твёрдой земле, если он встретился здесь, значит и болото скоро кончится. Пошли, встретим ночь не боясь быть утопленным.

Аргаах остановился и странно посмотрел на нас:

— Идите, мне нужно обратно в Эйростан.

— Кто там у тебя? — Фарсей отреагировал слишком спокойно на это заявление.

— Никого, — отвёл глаза подросток.

— Зачем ты туда идёшь? — продолжил допрос пастух.

Мальчик промолчал, старательно отступая от нас, увеличивая расстояние.

— Ну что ж, сам напросился, — вздохнул медведь и частично трансформировал горло, издав странный вибрирующий звук, заставивший Аргааха вжать голову в плечи и упасть на колени, — и не думай сбежать ночью, мы найдём тебя по следам.

Я потрясено молчала, пытаясь осознать с какой магией мне довелось встретиться, ведь мне тоже очень сильно захотелось подчиниться Фарсею, как вожаку нашей стаи.

Когда сумерки опустились на землю мы были уже в стороне от болота и его тишины, как только мы ступили на прочную почву, на нас обрушились звуки: шелест листьев, потревоженных ветром, звук бегущего ручья, стрекот цикад и пение проснувшихся вечерних и ночных птиц.

Я обернулась и сосредоточилась — на границе болота действительно виднелось лёгкое марево.

— Смертное под заклинанием? — удивилась я.

Двое перевертевшей с удивлением посмотрели на меня, а мальчик опустился до объяснений:

— Оно таким было создано нашим Богом, никто не знает что это за заклинание и зачем оно наложено. Но никакой угрозы оно не несёт и мы просто приняли этот факт.

— Мы на ничейных землях, до клана земляных волков, откуда сбежал этот трусишка, — Аргаах тихо фыркнул, — мы дойдём завтра к обеду, поэтому, Перра, спим с тобой по очереди.

— Я тоже могу охранять, — с вызовом произнёс волчонок.

— Я не хочу проснуться с к жалом в боку, — отвернулся от него Фарсей, заканчивая обсуждение.

Моя смена была второй и я, едва моя голова коснулась одеяла, расстеленного на набранных ветках, сразу же уснула.

О том, что я забыла очертить охранку, я с испугом вспомнила, когда проснулась от голоса пастуха.

— Перра, — тихонько тряс меня Фарсей, — вставай, скоро рассвет. И дуралея этого подымай, — он кивнул на мирно сопящего Аргааха.

Я посмотрела на угасший костёр и поёжилась от предутренней хмари:

— Почему ты меня не разбудил?

— Мне несложно не спать всю ночь, а вот уставшая самка и детеныш в отряде мне ни к чему, — сказал уже отошедший от меня медведь.

Собиралась я быстро: скрутила одеяло, пожевала выложенное вяленое мясо с сухарями и твёрдым сыром и начала будить волчонка.

— Мама, отстань, я хочу спать, — перевернулся, не открывая глаз, на другой бок подросток, пытаясь укутаться в куртку Фарсея, выделенную ему от щедрот нашего пастуха.

"И куда же ты полез?" — думала я, старательно набирая в ладошки росу, — "сидел бы дальше у мамкиной юбки".

Бодрящее умывание крайне не понравилось Аргааху, он вскочил взъерошенный и возмущённый, но наткнувшись на здоровый смех двух перевертышей передумал обижаться, а мрачно начал собирать вещи.

— На, — протянула я ему мясо, — подкрепись.

Волчонок не побрезговал и взял незатейливый завтрак. Разбросав угольки, мы двинулись дальше.

Идти было легко: густая чаща сменилась полустепью и трава ласково ложилась под ноги, при каждом шаге. Мы шли молча, лишь изредка обмениваясь короткими фразами.

В сочной высокой траве я заметила кочку с вьющейся дурман-травой, набиравшей весной самый сок и ценящейся целителями за многообразие ее применения. Двумя каплями отвара можно погрузить пациента в здоровый сон, пятью — отключить для проведения операции. Если смешать с костницей — быстрее зарастут переломы. А с соком кровотворки имеет лёгкий противозачаточный эффект. Поэтому сразу понятно, что как только я увидела знакомые изогнутые мелкие листочки и то, что бутоны были в зачатке (самое лучшее время для сбора— вся сила в кореньях оставалась, а свежие и высушенные листья шли в мази), я немедленно приступила к пополнению своих запасов.

С горящими глазами, я откопала в сумке миниатюрную лопатку для подобных случаев и присев на корточки, не торопясь, аккуратно наметила пласт земли, который требовалось выкопать вместе с корневой системой растения. Затаила дыхание, любое неверное движение было чревато тем, что растение было бы выкопано не полностью, что снижало его ценность минимум вдвое. Поддела земляной ком и рукой помогла вытянуть его на белый свет. Полюбовалась на идеальную работу и нашарила в сумке бумагу, в которую и тщательно и завернула выкопанное. И только тогда обратила внимание на царившую тишину.

Как бы ни были ловки перевёртыши, всегда при должном слухе можно расслышать шуршание листьев, травы под ногами, сбивчивое дыхание, шорох одежды. Человеку это недоступно, а мне так пожалуйста.

Я выпрямилась наготове с кинжалом в руке и медленно огляделась. Мои спутники нашлись далеко впереди в лесном островке. И они были не одни. Фарсей стоял в боевой стойке, а Аргаах растеряно вертел головой, что-то быстро и миролюбиво выговаривая незнакомцам. Их было трое, светло-русых, поджарых и невысоких. Один из них, видимо, вожак со светлой бородой и в странном одеянии, больше похожем на одеяло, накинутое на плечи и обернутое вокруг бёдер, молча смотрел на Фарсей и не предпринимал никаких действий.