— Это эйры, — но моя информация запоздала, воины слаженно раздевались, совершенно не смущаясь моим присутствием и вожак предложил мне сделать тоже самое.

— Мы уйдём левее, через лесок, драго неповоротливые среди деревьев, а эйры пешком нас не достанут.

— Я накину на нас заклинание отвода глаз, так будет надёжнее, — решительно вскинула я руки, — только мне нужно, чтобы вы все обернулись, иначе при обороте чары разрушатся.

Через пару минут передо мной стояли три огромных волка, с вещами в зубах, один уже ранее виденный мною волк-подросток и медведь, поражающий своими габаритами.

Я прерывисто вздохнула, так как не была уверена в своих силах, но в любом случае попытаться стоило.

Несколько пассов руками, чёткое построение заклинания в уме, конечное излияние энергии, заструившийся через пальцы и на всех перевертышах начали переливаться мантии, смотреть на которые требовалось с некоторым усилием. Когда зверь двигался, увидеть его было практически невозможно.

Запоздало я поняла, что сама на себя накинуть заклинание я не смогу, потому пока была ещё в человеческом обличии, применила к себе заклинание тихого хода и быстрого шага.

Мгновение, выворачивающее меня на изнанку и я цапнула зубами сумку с одеждой, закинув ее по примеру волков на шею.

Самый матёрый волк, с приличную лошадь в холке, с рыжей полосой по хребту, был Ниргулан, он коротко рыкнул и первый двинулся вперёд, смещаясь влево. Точки на горизонте никак не реагировали. Когда через полчаса монотонного бега уже закололо в боку и свистело в ушах, мы преодолели почти весь холм, когда случилось, то, чего я боялась, в непосредственной близости от нас воспарил взрослый драго, нёсший на себе эйра в боевом облачении. Моих спутников он заметить не мог, я же была видна как жук на ладони, и в мою сторону полетел град из его рук, градины были размером с мою голову, я взвизгнула от попавших в мой бок острых осколков от разлетевшейся льдинки и прибавила шаг.

"Быстрее, Перра, до нашёл заставы осталось чуть-чуть", — раздался внезапно голос Ниргулана в моей голове. От неожиданности я слегка присела на задние лапы, притормаживая, что и спасло мою шкуру: впереди вздыбился ледяной голем. Я не стала сводить с ним близкое знакомство, а попросту перепрыгнула, Големы славились своей неповоротливостью, вот и этот только разворачивался, в то время как мой хвост мелькал уже далеко. Эйр преследовал меня с достойным упорством, и я была очень рада, когда вдруг в воздухе появились огромные орлы, не уступающие размерами драго и эйр спешно ретировался. Впереди показался небольшой замок, на стенах которого виднелись люди, мы залетели в приветственно открытые ворота, где я рухнула на землю, натужно шевеля боками. Лапы гудели, воздух рвал лёгкие, а спина была отбита постоянно подпрыгивающей сумкой. Я обернулась мгновенно, одновременно делая пассы, снимающие мои чары и присела, пережидая лёгкое головокружение. Кто-то сердобольный накинул на меня плащ, а я, наконец, отдышавшись, все же осмотрелась вокруг.

Я чувствовала густой волчий запах, пропитавший крепость насквозь. Меня поселили к одной весёлой вдове, чей муж не так давно погиб в схватке с эйрами. Ее имя было для меня трудновыговариваемое и она сократила его до Мари. Вдова была очень жизнерадостной и неунывающей:

— Мой муженёк любил заложить за воротник, — рассказывала мне она за чашкой вечернего чая, — и на войне так же не просыхал. Так его шатающегося эйры и порешили.

Она всплакнула, хотя по ее же словам сильно она по погибшему мужу не горевала, тот любил при каждом возлиянии крепко поучить ее жизни. Да так, что ей приходилось кутаться в плотную одежду, скрывая от соседок следы его учебы.

Большинство домов этого клана крепко стояли в земле, причём в буквальном смысле, первый этаж, там где готовили пищу и иногда держали птицу, был полностью погружён в землю, являя из себя обширный жилой подвал. Так что просыпалась я под бодрые крики местных петухов и неопознанных мною птиц с фиолетовым оперением и голыми шеями, их мясо было особенно вкусным и ценилось очень высоко. Местные называли их коморами. Каждый дом должен был привезти одного комора, живого или тушкой на стол к князю осенью.

Кричали они знатно, сразу на восходе солнца, коморы, закрытые в тесной клетке на ночь, издавали пронзительные трели на грани восприятия человеческого уха. Не услышать их было невозможно и Мари, зевая, шла выпускать птиц на волю, после того как, вся эта братия разбредалась по огороженному двору, вдова насыпала им пищу и шла досыпать, я же уже теряла сон и вставала умываться. Чтобы не быть нахлебницей, я старалась помочь ей по хозяйству и когда она, наконец, просыпалась, наготове был немудрёный завтрак и я шла на рынок. С утра на нем кипела жизнь, обитатели этой заставы, вынужденные жить в тесноте, в связи с военным положением, не теряли бодрость духа и каждое утро начинали с обсуждения разнообразных сплетен. Безусловно, мы с Фарсеем были лакомым кусочком для местных кумушек, и когда я впервые попала на рынок, то была встречена любопытствующими взглядами и шепотками за спиной, пока какой-то сгорбленный торговец сладостями не спросил прямо:

— Правда ли, детка, что ты у эйра в плену была?

— Правда, — коротко ответила я, планируя на том и закончить расспросы, но как оказалось, все только начиналось, меня обступили со всех сторон. Оказывается, несмотря на то, что жили эти два народа в одном мире, об эйрах перевертыши знали не так много, как можно было подумать. Женщин, конечно, больше интересовало во что одеты знатные дорины, чем сколько у эйров воинов и какие у них укрепления, как мужчин.

Ниргулана в течении этой седьмицы я видела от силы пару раз, князь, находясь в постоянной боевой готовности, регулярно объезжал границу и форды, за которые был в ответе. Поэтому приглашение от виденного мною ранее воина я приняла с опаской. Тот, непривычный к роли курьера, смотрел сквозь густые брови и недовольно ждал моего ответа.

— Я приду, — иначе я не могла ответить. Пока я на земле князя, пусть и в качестве гостя, я была вынуждена подчиняться ему.

Воин крутанулся на месте, поражая нечеловеческой ловкостью и быстротой, и молча ушёл. Прикреплённый к плечу рубахи кусок серого волчьего меха подпрыгивал в такт его шагов.

Подобные украшения я видела лишь у воинской дружины, и что они означали я не знала. Мари на мой вопрос, пожала плечами и сказала:

— Да кто этих молчунов разберёт?

— Почему молчунов? — спросила я.

— Так обет они дают в войну говорить только, когда князь того потребует. Они же его глаза, уши и глас.

— А дома, в семье?

— Это ж каким извергом надо быть, чтобы свою дочь за дружинника отдать? Они в жены себе берут иноземок. А те с нами особо не общаются. Да и в мирное время дружинники не остаются в форде, путешествуют вслед за князем.

Потому и шла я к князю в растерянных чувствах, понятно было, что он принял, наконец, решение относительно моей дальнейшей судьбы. Но устроит ли оно меня?

Княжеский дом не поражал роскошью, в отличии от дома аристократа эйра, здесь не было вычурной мебели, произведений искусства, тяжёлых гобеленов и пушистых ковров.

Первый этаж был уже привычно для меня утоплен в земле, правда только наполовину. Там явно была кухня, судя по вкусным запахам, витающим в воздухе, и стоял большой каменный стол, как шепнул мне Фарсей, встретившиеся со мной на входе, здесь обедали дружинники, здесь же они и попойки устраивали при необходимости.

Сам князь предпочитал встречать гостей в своём зале, где кроме большого количества режущего оружия на стенах стояло большое резное кресло и так же много невысоких, но широких лавок, двое дружинников на входе беспрепятственно пропустили нас к князю.

Ниргулан нахмурясь, слушал незнакомого мне человека, приземистого и широкоплечего. Тот говорил тихо и я не могла разобрать слова, потому потянула Фарсея к лавкам у стены и мы устроились с относительным комфортом.