Я следую за рукой Пита вверх-вниз по твердой плоти. Чувствую, как Пит возбуждается, как его рука отпускает мою и касается меня в той самой точке моего возбуждения. Прикосновение слишком интенсивное, и я слегка вздрагиваю. Пит все настойчивее работает языком у меня во рту, и я опять выгибаюсь от желания. Но только пальцы Пита теперь опускаются ниже исследуют, ищут вход. Ощущение совсем новое, когда его палец проникает в меня, тянет, щупает мою влажную плоть. Снова ощущаю стыд, и невольно сжимаю член слишком сильно. Пит охает.

- Полегче, не так сильно, - говорит он.

- Прости, - говорю я и испуганно отстраняюсь.

Пит переворачивает меня на спину и ложится между моих ног, опираясь одной рукой о матрас. Вторая рука направляет член в меня, поглаживает, надавливает на испуганную плоть. И страшно, и приятно. Стараюсь не думать, что сейчас будет. Пит отвлекает меня поцелуем и делает резкий толчок. Слишком слабый, чтобы войти, но слишком сильный, чтобы причинить режущую боль. Мой стон похож на всхлип.

- Потерпи, - его шепот кажется виноватым.

Череда моих тяжелых стонов как ответ на каждую попытку Пита. Кажется, мое тело упрямо также, как и характер. Пит пытается снова и снова. У меня на глазах сочатся слезы, стоны все больше похожи на рыдания. Кажется еще мгновение, и я сама остановлю Пита, но плоть поддается. Чувствую, что внутрь меня мягко вошел его член. Пит, испуганный, запыхавшийся, полулежит на моем плече и не смеет двигаться дальше.

- Ты как? – взволнованно выдыхает он.

- Было больно.

- Теперь не лучше?

- Немного утихает.

Я всхлипываю, а Пит прижимается своей головой к моему виску.

- Можем закончить прямо сейчас, если хочешь.

- У нас точно получилось?

- Да.

- Тогда закончим, - все еще всхлипывая, говорю я.

Пит слезает с меня, ложится рядом, все еще пытаясь остыть от происходящего.

- Закрой глаза, - говорю я ему.

Пока Пит накрывает лицо ладонью, я быстренько поднимаю с пола свою одежду и прошмыгиваю в душ. Боль, облегчение, сожаление, надежда – во мне сейчас целая буря чувств. Смываю кровавый подтек между ног и чувствую себя какой-то грязной, оскверненной. Как бы хорошо Пит ко мне ни относился, я все равно этого не хотела. И произошло все с нелюбимым парнем в обстановке враждебности и нависшей угрозы.

Что будет теперь дома? Что бы я ни делала, теперь между мной и Питом все изменится. А Гейлу я и вовсе не в силах теперь посмотреть в глаза. Что скажет мама, как будут относиться люди в городе. Нарочно навожу в голове кашу, чтобы не думать о том, что только что занималась с Питом сексом, что он мой первый парень, что и я у него первая. Сижу в ванной, пока вода не становится прохладной.

Пит заснул, пока ждал меня. Он по-прежнему голый под одеялом. Кладу его вещи рядом на тумбочку, чтобы он смог сразу одеться, когда проснется. Ложусь на краешек кровати подальше от Пита и с надеждой думаю о завтрашнем дне, когда президент наконец-то отпустит нас.

========== Жизнь после Игр ==========

Я просыпаюсь и вижу рядом с собой на подушке лицо Пита. Мы спим в обнимку. Морщу лоб и пытаюсь вспомнить, как это произошло. Вспоминаю, что ночью легла подальше от голого Пита, а сейчас он одет. Может, вчерашние события мне только привиделись? Разве это возможно, чтобы я и он… От мыслей бросает в жар. Я бесцеремонно рушу наши объятья, не заботясь о том, что Пит проснется, выпрыгиваю из кровати и пью побольше воды из графина. Между ног дает о себе знать неприятное жжение. Значит, все было.

За окном явно за полдень. К нам никто не приходил, кроме призрачных безгласых, которые приносят нам еду. Мне становится страшно, а вдруг Сноу задумал что-то еще? Здесь ли он или отправился в свой дворец?

Пит все еще крепко спит. Даже мой подъем не разбудил его. Во сколько мы легли? В 3? 4 часа? Ноги ноют от каблуков, и тут я вдруг вспоминаю, что вчера у меня была свадьба. Какое счастье, поздравляю тебя, Китнисс Эвердин. Точнее Мелларк. Китнисс Мелларк. Привыкнуть бы к этому. Боюсь той минуты, когда проснется Пит. Даже не знаю, как теперь себя с ним вести. То, что я говорила и делала ночью, покрывает меня краской стыда. А Пит? Он вел себя так уверенно, будто я далеко не первая его девушка. В голову зарывается неприятное подозрение. Возможно, в ту ночь перед свадьбой Хеймитч в саду давал Питу советы по поводу меня и нашей брачной ночи. Это еще более унизительно.

Когда через час Пит просыпается, мы вместе садимся обедать и стараемся вести себя как обычно, но я то и дело невольно смотрю на его тело. Теперь я знаю каждый изгиб под этой футболкой. Ловлю себя на том, что пялюсь на него и тут же опускаю глаза в тарелку. Пару раз и я замечаю, что и Пит останавливает взгляд на моей груди.

- Ты вчера ночью просыпался?

- Да, увидел жуткий сон, проснулся и решил заодно помыться и одеться. А ты как спала?

- Кажется без кошмаров, - решаю не говорить о том, что проснулась в его объятьях. Мне хочется задать свой невероятно смущающий, но мучающий вопрос. – Скажи, а ты случайно с Хеймитчем не обсуждал наши… интимные отношения?

- Обсуждал, - без обиняков отвечает Пит.

Я краснею.

- Зачем? – возмущенно верещу я. – Как можно говорить о таком?

- Если бы не поговорил, мог бы сильно тебе навредить, - отрезает Пит и продолжает есть.

Сначала хочу сказать Питу что-нибудь гадкое, но потом, подумав хорошенько, я смиренно опускаю голову и лишь тихо лепечу:

- Спасибо, что так заботился обо мне.

Он молчит, потом, набравшись смелости, спрашивает:

- Китнисс, я спрошу прямо. Не хочу, чтобы мы снова закрылись друг от друга. Скажи, после всего случившегося, мы еще можем стать друзьями? Или ты всегда будешь видеть во мне мужа, навязанного тебе Капитолием?

Этот прямой вопрос загоняет меня в угол. Пит ждет ответа, замерев над тарелкой с рагу.

- Я постараюсь, - увы, это все, что я могу сейчас обещать.

Он облегченно вздыхает.

- Хорошо.

Часа в 3 приходит Хеймитч. Не могу смотреть на него. Но он не дает мне провалиться в мое смущение, и сразу переходит к делу:

- Сноу дал добро. Сегодня в 9 мы едем домой.

Не верю своим ушам. Я свободна! Ну почти свободна. От радости кидаюсь Хеймитчу на шею, напрочь забыв о смущении, терзавшем меня еще минуту назад.

- Все закончилось, - Хеймитч обнимает Пита и хлопает по спине. – По крайней мере пока что.

Позже приходит группа подготовки. В дистрикт мы едем без Цинны и Порции. Они дают распоряжение своим помощникам и прощаются с нами как минимум до следующих Голодных Игр.

Дистрикт встречает меня ликованием, а я слезами радости и облегчения. Неужели все кончилось? Я дома! От радости чуть не забыла, что мне надо целовать Пита перед толпой. Когда губы соприкасаются, перед глазами невольно проносятся картинки брачной ночи. Чтобы вернуть себя к реальности, ищу в толпе лица родных. Прим сидит на шее у Гейла. Я и забыла, какой он. Высокий, сильный, красивый. Мне нельзя видеться с ним как минимум ближайшую неделю, пока в дистрикте будут репортеры. Лес тоже под запретом.

После официальной части на площади сам мэр ведет нас к нашим новым жилищам в деревне победителей. 2 дома друг напротив друга. Разумеется, я демонстративно перевожу свои вещи к Питу, а моя семья переезжает в дом напротив. Наверху у Пита как и у меня 4 спальни и 2 душевые. Я занимаю одну из спален, а мой муж – другую. Это немного рискованно, учитывая, что за нами наверняка до сих пор следят, но честно говоря, я не представляю, как теперь спать с ним в одной постели.

Вечера мы часто проводим все вместе у меня дома. Пит балует нас свежим хлебом и сладкой выпечкой, мама готовит мясо и овощи, которых теперь вдоволь в нашем доме. Но я все равно предпочитаю свежеподстреленную дичь свинине и говядине, которые мама покупает у мясника. Жду не дождусь момента, когда сбегу в лес, на свободу. И что уж там говорить, несмотря ни на что, хочу увидеть Гейла. Он теперь работает в шахтах и выбирается в лес только по воскресеньям.