- Свадьбу?! – конечно, в самых страшных раздумьях мне смутно виделся и такой вариант развития, но… Это правда происходит?

- Да. Это будет отличным завершением вашей истории с несчастными влюбленными и прекрасно отвлечет людей.

- Но нам с Питом всего по 16 лет, - слабый аргумент, учитывая, что я говорю с президентом. Что мешает ему поменять законы.

- Кого волнуют такие пустяки. Свадьба состоится во дворце через неделю. Приготовьтесь. Вы с Питом всю неделю будете под прицелом камер, чтобы рассказывать о грядущем торжестве. Не стоит и говорить, как нужно себя вести. Думаю, любовь к близким поможет вам все сделать как нельзя лучше. Если завтра на интервью вы задумаете что-нибудь выкинуть, первым умрет ваш разлюбезный “кузен” Гейл. - Сноу делает паузу и внимательно наблюдает за моей реакцией. Довольный увиденным, он радостно добавляет. - Дорогая моя мисс Эвердин, поздравляю вас с помолвкой.

С этими словами Сноу протягивает мне белую розу из своей петлицы и зовет охранников. Пит сидит в коридоре и нервно перебирает пальцами. При виде меня он оживляется и пытается подбежать ко мне, но охрана удерживает его.

- Ну что там Китнисс? Что тебе сказал Сноу?

Меня разрывает ярость, не могу смотреть на Пита, не могу его слышать. Молча иду за охраной, оставив недоумевающего парня позади. Меня почти вталкивают в спальню. Зубы вот-вот треснут от скрежета. Стою как вкопанная у двери, сминаю идеальные лепестки президентской розы в своей руке. Представляю, что это Сноу сейчас рвется и превращается в холодную бесформенную мякоть. Это не помогает. Подбегаю к большому круглому столу посреди комнаты с вазой цветов и шкатулками. Сметаю все, включая сам стол. Рву отвратительный балдахин над кроватью, крушу тумбы, стулья и кресла, отрываю занавески вместе с багетом. Горло хрипит от отчаянного крика. Осколком вазы порезала руку. Без сил, покрытая струйками крови, падаю на кровать и задыхаюсь рыданием.

Странно, но никто не входит и не останавливает меня. Смотрю на следы засыхающей крови. В голове пролетает яркая мысль о суициде. Выбираю осколок поострее из кучки, рассматриваю его, и тут двери открываются. В комнату вталкивают потрясенного Пита. Заметив размазанную кровь на моем лице и руках, он спешит ко мне.

- Не подходи! – кричу я. – Не прикасайся ко мне!

Убегаю в ванную и сижу там до изнеможения. Моя жизнь окончена. Я рабыня, я пленница, я игрушка Сноу. Связана по рукам и ногам пожизненно! Над моим телом надругаются, заставят родить ребенка и пошлют его на Голодные Игры, чтобы я навсегда запомнила, как обходится дерзость в отношении президента. Пытаюсь придумать план, как выбраться из ловушки, ищу плюсы. Голова отказывается работать, порез на руке противно ноет. В каком-то полуреальном состоянии я провожу ночь на кафельном полу.

Холодно. Щека прилипла к гладкому полу, лицо опухло от слез, спина болит от неудобной позы. Как я вообще смогла так проспать всю ночь? Или день еще не наступил? Я даже не знаю, сколько времени сейчас.

Тихонько приоткрываю дверь. Из окна бьет бледный утренний свет. Время не больше шести часов. Пит поднял мебель и убрал мусор с кровати. Сам укутался в плед на кресле. Пристально смотрю на его сгорбившуюся фигуру.

Пытается быть хорошим, значит. Головой я понимаю, что Пит не виноват в произошедшем. Но теперь я не могу относиться к нему как прежде. Пит теперь мой личный палач. Навязанный, вечно преследующий, нежеланный человек в моей жизни. Вспоминаю, как он на интервью признался перед всем Панемом в своей любви. Он втянул меня в эту проклятую историю. Чувствую, как внутри зарождается ненависть.

Пит открывает глаза, ощутив мое присутствие. Становится ясно, что он не спал. Отчего-то ярость во мне от этого только усиливается. Любое притворство травит душу. Я сверлю его злобным взглядом и не нахожу слов, чтобы выразить то, что во мне творится.

- И чего ты ждешь от меня, Китнисс? – медленно и устало произносит он. – Хочешь, чтобы я извинился за свое существование? Или сгинул куда-нибудь?

Я молчу.

- Можешь ничего не говорить. Твои вчерашние действия сказали за тебя. Ты никогда не доверяла мне. Даже не попыталась поговорить со мной об этом, хотя я такой же пленник и раб. И знаешь что? – он привстает, его глаза презрительно прищуриваются. - Сегодня на интервью я с большим удовольствием буду тискать твою мордашку, хочешь ты того или нет, потому что Сноу прикончит моих родных, если я этого не сделаю.

Огонь в моих глазах на мгновение разгорается, но вскоре потухает. Пит сильнее укутывается в плед и продолжает более тоскливо:

- Они все-таки стравили нас, но не так, как я предполагал. Ты можешь и дальше выказывать мне свое презрение и ненависть и тем самым очень порадовать Сноу. Он будет несказанно счастлив увидеть, как ты сломаешься. Либо мы можем действовать сообща и вместе выбираться из ситуации.

Я ничего не отвечаю ему, но, ложась на кровать, начинаю обдумывать то, что он сказал. Сноу действительно ждет от меня именно такой реакции, какую я продемонстрировала вчера. Он хочет, чтобы я билась о прутья своей клетки до тех пор, пока не иссякнут силы. Но как мне справиться с яростью? Как остановить разрастающуюся бесконтрольно неприязнь к Питу? Голова отказывается думать, и незаметно я засыпаю на мягких капитолийских простынях.

Меня будит Эффи. Я как никогда рада слышать ее писклявый голос, ворчащий о том, что у нас много работы и плотное расписание. Игры будто бы продолжаются. В комнате суматоха, помощники Цинны взволнованно обсуждают мою порезанную руку и думают, чем ее замаскировать. Пита наряжают в другом конце комнаты. Он спокоен и собран. В мою сторону даже не смотрит. Рядом с ним вылавливаю в толпе фигуру Хеймитча. Его, наконец, пустили к нам.

Когда стилисты наряжают меня в полный боекомплект рюшей и оборок, Хеймитч выуживает меня как рыбу из их цепких рук и отводит немного в сторону ото всех. Под прикрытием стоящего в комнате гула он хочет шепнуть мне на ухо что-то важное. Ментор смотрит на меня недовольным взглядом и с презрением говорит:

- Какая ж ты все-таки дура. Пит тебя спас от такого, за что ты погроб жизни должна у него в ногах валяться. А она видите ли жертву из себя корчит.

- Что это он тебе уже нажаловался?

- Если бы не Пит и его история про влюбленных, - Хеймитч наклоняется к самому уху, – президент продал бы тебя с молотка на тпйном аукционе дл победителей. Ты бы пошла по рукам капитолийской элиты.

- Откуда ты знаешь? – дрожащим голосом выдавливаю я.

- Потому что участь всех победителей – попадать в рабство после Арены. – Он смотрит на меня долгим, пронзительным взглядом. Неужели это в свое время сломало Хеймитча? Его отказ подчиниться и стать рабом капитолийцев обернулся для него смертью всех его близких. Боюсь даже спрашивать. – Просто помни, что другим не повезло так, как тебе.

Он уходит, похлопав меня по плечу, а я замечаю на себе холодный взгляд Пита. Как только наши глаза встречаются, он отворачивается. Я потрясена тем, что рассказал Хеймитч, но у меня совсем нет времени это обдумать. Знаю только, что, возможно, не стоило мне так поступать с Питом.

========== Меняемся ролями ==========

В машине стоит напряженная атмосфера. Гнетущую тишину нарушает только мягкий гул двигателя. Эффи сидит впереди, за занавеской, Хеймитч – сзади, между мной и Питом. Настроение у всех паршивое.

- Значит так, ребят, - инструктирует Хеймитч, - ваша главная задача – показать всему Панему, как вы несказанно рады, что остались живы. И особенно вы счастливы, что президент проявил такое участие к вашим судьбам и позволил вам, минуя возрастное ограничение, обручиться. Ясно?

Ментор вопросительно смотрит на нас с Питом, пытаясь понять, уяснили мы или нет. По-прежнему молчание. Он вздыхает и продолжает:

- Потом упомянете о предстоящем завтра празднике года, которым обычно заканчивается тур победителей. На нем вы официально будете помолвлены и получите благословение президента.