- Не переживай, Хеймитч, все будет в лучшем виде. Сноу об этом уже позаботился, - мне кажется, что Пит говорит со злостью, но при кратком взгляде на него замечаю только тоску, переходящую в безразличие.
- За тебя я спокоен. А вот Китнисс не лучшая актриса. Боюсь, что в нынешнем состоянии она не сыграет безумно влюбленную девочку.
- Сыграет, поверь мне, - вот она, настоящая злость Пита, - она прекрасно умеет притворяться. Даже я ей поверил.
Хеймитч хмурится и вопросительно смотрит на меня. Заметив, что я начинаю закипать от злости, он слегка качает головой, что означает: «Все с тобой ясно». А Питу спокойно говорит:
- Полегче, парень. Она все-таки тебе жизнь спасла.
- И теперь жалеет об этом, - обиженно выпаливает Пит.
- Сейчас я действительно начну жалеть, - с яростно сжатыми кулаками цежу я сквозь зубы.
- Ну хватит уже, - устало говорит ментор. – Эффи, долго еще?
- Почти приехали.
В ухе Хеймитча светится черное устройство связи. Несколько секунд он молча слушает, потом говорит:
- Да, понял, - потом помрачнев обращается к нам:
- Слушайте. Съемки будут в прямом эфире. У вас нет права на ошибку. Так что поостыньте и делайте, что должны.
Я испуганно смотрю на обоих.
- Это приказ президента Сноу, - говорит Хеймитч.
- Да какая разница, - равнодушно говорит Пит и смотрит на меня.
Я опускаю голову. Оставшуюся дорогу все мы молча обдумываем новость. Через несколько минут наша компания на месте. Стоим в ожидании сопроводителей. Я все еще злюсь на Пита, но сейчас нам придется работать вместе, придется целоваться, говорить о личном. Нельзя с моим настроем идти на интервью, слишком высока цена ошибки. Жизнь Гейла. Эх, где он сейчас? Что думает обо всей этой истории? Так его не хватает. Вспоминаю утренние шокирующие слова Хеймитча о торговле победителями, и это несколько остужает меня и возвращает к реальному положению вещей. В каком-то смысле Пит меня действительно спас. Решаю сама подойти к нему и наладить общение. Но… С чего начать?
- Пит, прости за Арену, я старалась ради нас обоих, - он молчит, опустив голову. - И за вчерашнее тоже.
Вторая часть извинения дается гораздо труднее.
- Да я вовсе не из-за притворства зол, как ты не понимаешь!
Я действительно не понимаю. Он разочарованно вздыхает.
- А, ладно, забыли. Мы в одной лодке сейчас. Оставлю обиды до лучших времен.
Он слегка улыбается и продолжает:
- Ты как, готова быть неотразимой невестой?
У меня вырывается нервный смешок.
- Надеюсь, что справлюсь. – Вздыхаю. - Знал бы ты, с каким трудом мне все это дается. Поможешь мне?
- Будь спокойна, я все сделаю. Главное улыбайся в течение всего интервью, ладно?
- Как бы только щеки не свело от напряжения.
Пит смеется и демонстративно берет меня за руку перед приближающимися сопроводителями.
- Шоу начинается, - шепчет он мне на ухо.
Поначалу интервью идет хорошо. Я смеюсь, играю беззаботную, счастливую девочку, пару раз целую Пита на камеру. Переигрываю, правда, о чем Пит сигнализирует мне, слегка ущипнув за руку. Он же в свою очередь больше общается с Цезарем, отвечает на его порой каверзные вопросы о наших отношениях. Пит говорит очень уверенно, на ходу придумывает детали никогда не существовавших в реальности посиделок, шалостей за спиной ментора. Неожиданно Цезарь объявляет, что теперь он немного пообщается с родными жениха и невесты. В прямом эфире на экране появляются моя мама, Прим и… Гейл. Они видят меня, а я их. Как я могу играть перед ними свою комедию? Вижу полные тоски глаза Гейла, хочется прямо здесь и сейчас рассказать ему правду. Рассказать всему Панему о том, как меня сделали марионеткой, как лишили свободы! Мама взволнованно начинает поздравлять нас с помолвкой, у меня проступают на глазах слезы. Не могу говорить, в горле застряли сдерживаемые рыдания. Я вот-вот провалюсь и убью Гейла своей слабостью! Чувствую, что тону, но Пит спасает меня.
- Китнисс, дорогая, не переживай так. Ты скоро увидишь своих родных. Извини нас, Цезарь. Мы не виделись с семьями после окончания Игр. Это довольно тяжело переносить, особенно для Китнисс.
Цезарь манерно умиляется.
- О! Китнисс, какая ты милая! Понимаю, понимаю. Ну что ж, вижу, твоя семья рада, что из Капитолия ты привезешь не только корону победителя Игр, но и возлюбленного!
Я киваю головой, стараясь взять себя в руки, вытираю слезы. Говорить даже не пытаюсь. Цезарь задает еще пару вопросов сестре и Гейлу. От звука их голоса по спине бегут мурашки. Пит благодарит мою маму за такую чудесную дочь как я и шутит с Прим насчет козы Леди, которую надеется увидеть по возвращении в дистрикт. Атмосфера разряжается. Цезарь обращается к Питу, который держится на высоте:
- Давайте же поговорим и с твоими родными. Дистрикт 12, вы все еще на связи?
Оставшаяся часть интервью проходит безболезненно. К моменту, когда нам предстоит попрощаться со зрителями, я беру себя в руки и целую Пита. Он спас меня. Он защитил мою семью, когда я этого не смогла. Не важно, какие мотивы им двигали – любовь к семье или любовь ко мне, он сделал это, и я ему благодарна.
На обратном пути Эффи не умолкает, изливая на нас потоки своих восторгов. Когда они, наконец, истощаются, она начинает читать расписание на всю неделю, подробно комментируя каждый пункт. Я не слышу ее. Еду в полном оцепенении. Чувствую, что это дело рук Сноу – прямой эфир, 12-й дистрикт на связи. Это проверка. Чтобы я поняла, насколько реальна угроза. Думаю о Пите и своем к нему отношении, о словах Хеймитча перед интервью, о будущем… Это особенно трудно. В конце концов, я просто прислоняюсь к окну и наблюдаю в нем чужой и холодный мир Капитолия.
Сегодня нас оставляют в покое до конца дня. Хеймитч договаривается с охраной, чтобы нас пустили прогуляться в сад. Пит уходит смотреть чудаковатые растения в оранжерею, а я медленно плетусь по аллеям вместе с ментором.
- То, что ты сказал утром это правда? - начинаю я.
- Да. Не повторяй моих ошибок, Китнисс.
- Ты потерял всех, потому что отказался в этом участвовать? - осторожно спрсшиваю я.
- Не совсем. На Арене я использовал силовое поле в качестве оружия. По возвращении домой все мои близкие были уничтожены за эту вольность.
- Ох, - только и могу выдохнуть я.
- Про аукцион знают все менторы. Многие спонсоры жертвуют средства с условием предоставления сексуальных или иных услуг в случае победы трибута. Ничего не дается даром, Китнисс.
Мне становится нехорошо. Конечно, я и раньше знала, что Капитолий способен на любую мерзость, но чтобы вот так… Какое-то время мы идем молча, погруженные в свои мысли.
- Ты рассказала Питу про фальшивую любовь на Арене?
- Он сам догадался, еще когда мы в тренировочном центре торчали.
- Он сказал мне, что мы оба его предали. Я сначала подумал, что он из-за разбитого сердца переживает.
- Нет? Из-за чего же тогда?
- Из-за недоверия. Он думает, мы сговорились у него за спиной. Но это ведь не так. Ты просто правильно понимала мои намеки.
Я начинаю злиться.
- Мы ему жизнь спасли, а он обиды придумывает.
- Ты правда жалеешь о том, что спасла его?
- Нет конечно. Если бы все повторилось, я сделала бы то же самое. Но то, что случилось, сам понимаешь. Он теперь мой враг, инструмент Сноу для моего укрощения, я не могу доверять ему.
- Глупая. Не он твой враг. Ты думаешь как раз так, как хочет от тебя Сноу. Не будь его марионеткой. Вы с Питом по-прежнему союзники. Никто не просит от тебя быть для него настоящей женой.
- А если Сноу этого потребует? Ведь наверняка. Теперь он может делать со мной что захочет.
- Для Сноу главное отвлечь дистрикты, твоя личная жизнь ему совершенно не интересна.
- Ошибаешься, у него личные счеты. Я это сегодня на интервью поняла. Он не упустит возможности помучить меня, пока я в его руках. И Пит - лучший инструмент для этого.
- Ты совсем не знаешь Пита, сразу чувствуется.
