- Думаешь, он будет сопротивляться? Он тоже ответственен за свою семью. Он не будет рисковать близкими из-за меня и сделает все, что скажут.

- Знаешь что? Просто поговори с Питом, узнай его чуть лучше, и ты поймешь, что несешь сейчас полную чушь. В подобных ситуациях Пит никогда не пойдет напролом, вместо этого он придумает какую-нибудь хитрость. Я думал, ты поняла это на Арене.

Может Хеймитч и прав. Собственно у меня нет другого выхода, надо сотрудничать с Питом. Кроме того, я действительно не знаю его, за все это время мы с ним толком никогда не говорили. Я многое могу предполагать о нем по его поступкам, но ход его мыслей мне далеко не всегда ясен. Смешно сказать, но больше всего я знаю, о том, как он целуется. Твердо решаю по-настоящему подружиться с Питом. Но тут появляется новая проблема - мой жених упорно меня избегает. С тех пор, как мы приехали на виллу после интервью, я больше его не видела. Поначалу я не придаю этому значения. Но наступает вечер. 7, 8, 9 часов… Пит не появляется. Я ложусь спать. Только в районе 11 он тихонько прошмыгивает в комнату и укладывается в свое кресло.

На следующий день просыпаюсь в районе полудня. Отоспалась за все бессонные ночи, полные треволнений. Даже настроение хорошее. Пита в комнате нет. После душа и завтрака отправляюсь искать его в саду. Он сидит на лужайке и делает наброски цветов.

- Привет! - я стараюсь быть максимально доброжелательной.

- Привет, - не поворачиваясь ко мне, сухо говорит Пит.

- Откуда у тебя бумага?

- Попросил у охранников.

- Я думала нам ничего не позволено.

- Тут вокруг столько камер и охраны, что никакое телодвижение не скрыть. Так что бумага - пустяки.

- Что рисуешь?

Карандаш в его руке замирает.

- Китнисс, чего ты пытаешься добиться? - Пит поворачивается ко мне, и я замечаю яркие синяки у него под глазами. - Тебя опять Хеймитч подослал с заданием?

Осознавать, что это правда, весьма неприятно.

- Нет. Просто вчера ты говорил, что не будешь больше обижаться. По крайней мере, пока мы в одной связке.

- А я и не обижаюсь. Я просто хочу держаться от тебя подальше. Перед камерами мы партнеры, да. Но это не обязывает меня общаться с тобой наедине.

- Почему Пит? Я ведь попросила прощения.

Он молчит.

- Я всего лишь хотела немного поговорить с тобой, узнать поближе.

Пит презрительно щурится.

- С чего бы это? Я тебя прекрасно знаю, ты сама бы до такого не додумалась. Наверняка это все Хеймитч.

- Да, ну и что! Но я ведь могла и не последовать его совету.

- Не могла. Это нужно для выживания твоей семьи.

- Считаешь меня настолько расчетливой?

- Хватит, Китнисс. Наш уговор в силе - мы вместе стараемся для наших семей. Я буду помогать на съемках. Но не надо лгать мне в лицо, когда мы наедине. Не надо заставлять себя общаться со мной по чужой наводке. Лучше просто забудь о моем существовании на это время.

Он уходит. Мое лицо горит от стыда и обиды, будто Пит надавал мне пощечин. Никогда еще не видела его таким сердитым, холодным. Пытаюсь разозлиться на него, но внутри почему-то совсем другое чувство. Вина. Не потому что я притворялась влюбленной, не потому что назвала его врагом из-за спланированной помолвки. А потому что действительно никогда не доверяла ему. Даже когда он спасал меня. Собственно, я вообще никогда никому не доверяла и полагалась исключительно на себя. Только упорство Пита заставило меня поколебать свое убеждение. Сейчас я даже благодарна ему, за то, что своей злостью он встряхнул меня и заставил осознать простую вещь: между нами ничего не изменилось после заявления Сноу. Я сама захотела видеть в Пите врага.

Наша подготовка к вечернему празднику затягивается на 4 часа. За это время что только со мной ни делают: подстригают волосы, наращивают ногти, наносят многослойный макияж, колдуют с прической, рисуют что-то на теле… К концу подготовки я чувствую себя усталой и разбитой. Еще и неприятный разговор с Питом оставил осадок. Он по-прежнему в другой части комнаты демонстративно меня игнорирует. Хеймитч что-то шепчет ему на ухо, но Пит только раздраженно отмахивается. Не знаю почему, но мне становится больно.

Как только подъезжаем к президентскому дворцу, Пит натягивает свою безупречную улыбку и приобнимает меня за талию. Его поведение напоминает мне по своему эффекту контрастный душ. Мне тяжело переключаться между двумя Питами. Начинаю понимать, каково ему было разбираться в моем притворстве на Арене.

- Начинаем, - шепчет он на ухо и ведет меня по лестнице. Позади нас следуют Эффи и Хеймитч. Вокруг меня яркая каша из лиц, бантов, сумочек, пиджаков, туфель. Никогда не видела ничего столь же яркого и праздничного. На мгновение даже забываю улыбаться от удивления, о чем Пит тут же спешит мне напомнить. Меня смущает вся эта атмосфера наигранного веселья, неестественности. Чувствую себя очень некомфортно, и только рука Пита придает мне уверенности.

Перед выступлением президента успеваем немного потанцевать и поесть. Сноу говорит кратко о том, что мы с Питом воплощаем идеал капитолийской силы и отваги. Своей победой мы заслужили его, Сноу, благословение на долгую совместную жизнь, полную роскоши и восхищения всего Панема.

Мы пьем шампанское в честь нашей помолвки. От спиртного, которое я пила всего пару раз в жизни, по телу разливается тепло, в голове сгущается туман. Это пугает меня. Тем не менее, до конца вечера нам еще не раз приходится пить с гостями, отчего я совсем уже теряюсь в происходящем. Наконец, бокалы звенят в последний раз, требуя, чтобы мы подарили гостям прощальный поцелуй. Из-за своего состояния, я почти что падаю в объятия Пита, который подхватывает меня и наклоняется с улыбкой, чтобы поцеловать. Это совсем не тот формальный, сухой поцелуй, которым мы стандартно пользуемся в нашей игре. Нет, это что-то другое, волнующее, настойчивое. От неожиданности я даже немного трезвею. Пит подхватывает меня на руки, но тут же, пошатнувшись, опускает обратно. Что это было? Пит тоже пьян? В машине веду себя так, как будто ничего не произошло.

На купание нет сил, так что все, на что меня хватает – разобрать прическу и умыться. В комнате Пит пытается соединить два кресла, чтобы удобнее было спать. Из-за усталости и алкоголя он неуклюже перебирает ногами и бьется обо все углы.

- Пит, не надо. Иди на кровать. Ты совсем не высыпаешься.

Он поворачивается ко мне, и, подумав пару мгновений, со вздохом говорит:

- Было бы неплохо если честно. Спасибо, я постараюсь тебе не мешать.

От этого «спасибо» чувствую себя жуткой стервой. Пит раскладывает подушку и плед на другой конец кровати, его все еще немного шатает.

- Я сегодня впервые в жизни напилась, - говорю я.

- Я тоже, - смеется Пит. – Такое странное ощущение. Будто тело больше не мое.

- У меня тоже так. Дома мы только растирались спиртом, чтобы лечить простуду. Помню, мы сестрой лежали больные в кровати, а от нас жутко воняло самогоном. Мама смеялась и звала нас пьянчужками. И мы еще думали тогда, как что-то подобное можно пить. Оказывается, можно.

Мы лежим друг напротив друга и продолжаем пьяный разговор о детстве. Приятное ощущение охватывает меня: комната плывет и кружится, теряя очертания, и мне кажется будто мы дома. За окном родной дистрикт, мы с Питом друзья по школе, которые говорят о простых житейских вещах. И так тепло и уютно! И Пит такой родной и понятный. Мы говорим несколько часов напролет: вспоминаем учителей, забавные случаи, одноклассников, сокровенные мелочи своего детства. Радость сменяется грустью, когда я вспоминаю, где мы.

Так одиноко, так не хватает дома, родных, что я начинаю всхлипывать. Пит осторожно вытирает мои слезы, я ему не мешаю.

- Знаешь, любить тебя издалека было куда проще, - неожиданно признается Пит.

Я краснею и говорю с обидой в голосе:

- Поэтому ты стал таким суровым со мной? Именно тогда, когда я решила по-настоящему узнать тебя.

- Потому что быть с тобой сейчас слишком больно. Я виню себя каждую секунду, за то, что невольно стал твоим палачом. Я никогда не хотел ничего подобного. А ты сейчас в таком положении, что вынуждена просить о дружбе парня, который сломал тебе жизнь. Это невыносимо.