Утром мне лучше. Эффи, слегка обиженная, но все также пышущая оптимизмом, поднимает меня с постели. Вокруг суета, стилисты заканчивают одевать Пита. И как я могла продолжать спать при таком шуме.

- Пит попросил тебя не будить, пока сам не оденется, - говорит Хеймитч.

- Вы с ним вчера допоздна в саду сидели.

- Надо было обсудить много всяких деталей предстоящего действа, - уклончиво говорит он.

- Он тебе рассказал условие?

Многозначительно смотрю на ментора, не хочу произносить вслух.

- Да, - Хеймитч недовольно морщится. – Ты знаешь, что я тебе отвечу.

- Знаю. Это еще не худший вариант.

Он берет меня за плечи, поднимает, смотрит в глаза и тихо говорит:

- Он тебя не обидит, но и ты не веди себя как жертва. Вы в одинаковом положении.

- Постараюсь, - неуверенно лепечу я.

Пит косится на нас, поправляет воротник и зовет Хеймитча к себе. Минут через десять эти двое и команда стилистов Пита уезжают во дворец, а мне предстоит еще долго готовиться.

- Мы спровадили Пита пораньше, потому что должны серьезно заняться твоим телом, - шепчет мне на ухо Октавия. – У тебя впереди брачная ночь. Мы должны привести тебя в порядок во все местах.

Она внимательно смотрит на меня как бы спрашивая: «Понимаешь, о чем я?» Я лишь вздыхаю и тускло произношу:

- Делайте со мной, что хотите.

Кажется, мой ответ – это именно то, чего она ждала. Октавия убегает готовить аппаратуру, меня раздевают, подвергают всевозможным чисткам, полировкам, натиркам. Я лежу как безвольная кукла в их руках и думаю только о доме.

Моя цель – вернуться домой. Время настоящего финала моих личных Голодных Игр. Последняя битва. Последнее сражение с переродком. Прости меня за эти мысли, Пит.

Победило самое пышное платье. Когда я стою в нем, вокруг меня образуется купол в полтора метра диаметром. Как Пит будет меня целовать в этом платье? О чем я думаю. Его проблемы. Радуюсь, что мои руки покрыты перчатками. Значит, Сноу ко мне не прикоснется.

Сам обряд бракосочетания пройдет в церемониальном зале дворца, а празднества – в главном зале. Меня везут в очень просторной машине в одиночку, потому что из-за моего платья рядом никто не влезет. Во дворе уже толпятся гости, поет какая-то известная капитолийская певица. Мне казалось, пышнее бала в честь победителей быть уже ничего не может. Но наша свадьба – это что-то масштабное и невероятное. С грустью думаю, как все деньги, вбуханные в это фальшивое мероприятие, могли бы изменить жизнь моего родного дистрикта, сколько семейных драм они могли предотвратить. От таких мыслей становится совсем скверно, и я решаю просто отстраненно понаблюдать за происходящим, пока меня ведут в церемониальный зал. Гости то и дело выдают восторженные междометия, когда я прохожу мимо них. Если бы Эффи не прокладывала мне путь, я так и осталась бы в этой пестрой толпе.

Означенный зал метров 40 в длину. По бокам сидят и стоят гости. Я жду президента. Где-то вдалеке на другой стороне вижу фигурку Пита. Он тоже смотрит на меня. Наконец, Сноу берет мою руку, отчего я невольно вздрагиваю, и мы начинаем чинно шествовать через весь зал под какую-то светскую музыку. Я благодарна сейчас огромному платью, из-за которого президент держится от меня почти на расстоянии вытянутой руки. Стараюсь сосредоточиться на своих шагах, чтобы не наступить на ткань и не упасть. Хоть свадьба и липовая, но с каждым шагом, приближающим меня к Питу и алтарю, во мне нарастает волнение. Замечаю в первых рядах Хеймитча, его взгляд придает мне сил. Пока мы идем, я, насколько позволяет обзор, разглядываю толпу гостей. Среди приглашенных много победителей прошлых Голодных Игр, звезды шоу-бизнеса, репортеры, видные деятели Капитолия. Мне становится смешно, оттого что Сноу пришлось устраивать такой дорогой спектакль ради двух невзрачных подростков их дистрикта-аутсайдера. Наверно, сейчас я по-настоящему впервые чувствую, как он боится нас, и эта мысль приятно щекочет нервы.

Вот и Пит. Весь в белом. Стильный, элегантный. Даже красивый. Когда я становлюсь рядом с ним на помост, то с удивлением замечаю, как он робеет, глядя на меня, как волнуется, суетливо доставая из кармана коробочку с кольцами.

Церемонию проводит какой-то местный чиновник по гражданским делам. В Капитолии в отличие от дистриктов нет никакого символического обряда вроде совместного поджаривания хлебца в 12-м. Нет и клятвы, которую произносит каждый из супругов. Мы по очереди с Питом просто отвечаем «да» на вопрос чиновника, потом обмениваемся кольцами. Причем я умудряюсь надеть его сначала не на тот палец, а Пит и вовсе из-за дрожи в руках чуть ли не роняет свое кольцо. Дальше мы подписывает документы, один из которых – специальное постановление президента о разрешении на наш брак в качестве прецедента, а другой – стандартное свидетельство, которое официально узаконивает наш союз. И наконец, поцелуй, встреченный бурными овациями и музыкальными пассажами. Официальная часть закончена. Президент уходит к себе, и я, наконец, слегка могу расслабиться. Пит какой-то странный, рассеянный, бросает на меня краткие взгляды, а то и вовсе опускает глаза. Я слегка сжимаю его руку.

- Пит, сосредоточься. Еще не кончено.

- Да, прости, - голос у него бесцветный.

К нам подходят Эффи, Хеймитч, а потом и команда подготовки. Все поздравляют нас и с трудом пытаются меня обнять из-за платья.

По периметру главного зала накрыто 7 длинных столов с разнообразными угощениями. Я пытаюсь достучаться до Пита, зову его к столам, но ему явно не лезет кусок в горло. Напоминаю об улыбке, о которой он все время забывает. Я больше не чувствую его поддержки, и мне становится тяжело выносить происходящее.

Начинаются танцы, мы с Питом танцуем первыми.

- Ты как? – спрашиваю я, с трудом кружась в своем платье.

- Мне что-то нехорошо.

- Ты сегодня почти не спал.

Он опускает глаза.

- Ты кричала во сне. Я… я не решился успокоить тебя.

- Ничего. Я сама не позвала.

Он вздыхает.

- Прости за вчерашнее, - тихо говорю я.

- Ничего. Я понимаю, - после небольшой паузы он добавляет. - Я не думал, что мне будет так трудно вынести этот день. Сегодня я хочу умереть.

У Пита тоскливый вид, в уголках глаз блестят слезы, а на губах едва держится натянутая для нацеленных на нас камер улыбка. Я обнимаю его покрепче, не заботясь о том, как перекосится набок мое платье. Шепчу в самое ухо:

- Без тебя я не справлюсь. Будь сильным, пожалуйста.

- Они сломали меня, отняли мои самые сокровенные мечты и бросили их в грязь.

- Пит, держись. Не оставляй меня.

- Я хочу умереть.

- Помоги мне.

- Я больше не могу.

- Помоги мне, Пит. Прошу тебя. Не оставляй меня здесь одну.

Я прижимаюсь лицом к его щеке и глажу по волосам. Мы кружимся среди десятка пар, которые бросают на нас умилительные взгляды, даже не представляя, что с нами творится на самом деле.

Пит неожиданно шепчет мне:

- Китнисс, поцелуй меня как тогда на крыше.

Я с удивлением поднимаю на парня глаза.

- Один раз, как будто я тебе правда нравлюсь, - шепчет он, отчаянно глядя в мои глаза.

Я целую его как раз под финальные аккорды композиции, и все начинают аплодировать, как будто мы так и задумывали. Но я забываю на время о толпе и настойчиво, страстно целую Пита. Он отвечает так отчаянно, будто это последний поцелуй в его жизни. Может, он прав. После брачной ночи все изменится навсегда. Он пытается ухватить последнюю возможность побыть со мной как с любимой девушкой, которой он еще не причинил непоправимого вреда. К поцелую примешивается чувство вины, которое я остро ощущаю по отношению к Питу. Ну зачем я прогнала его вчера? Зачем снова оттолкнула? Вокруг слышится шушуканье и присвист, проскальзывают двусмысленные фразы и вздохи умиления. Пит отпускает меня, касается своим лбом моего, мы замираем на время посреди танцпола.

- Я очень люблю тебя, - тихо, но твердо говорит Пит. - И заранее хочу попросить прощения, за все, что может произойти сегодня ночью.