— Ты знаешь, кого.
— Почему ты хочешь знать? Собираешься читать мне лекции о морали с засосом размером с галеон на шее? — произнесла Беллатрикс с полуулыбкой, снимая рукава для духовки, в то время как Гермиона покрывалась пятнами смущения, сопротивляясь при этом неуместному желанию потрогать ту самую метку.
Ах, да, вот здесь она, прямо за ухом, отдает предательской пульсацией.
— Нет, — хмурясь ответила Гермиона.
Неужели Беллатрикс собиралась создать еще более болезненную обстановку?
Ну, конечно же, она собиралась. В конце концов, это была ее специализация.
— Ну, к твоему сведению, деточка, я никого не убивала, кроме, разве что, Сивого. Трэверс и Сэлвин только пятками сверкали, прежде чем я освободилась, и, видимо, Нарцисса отдала остальных Министерству в качестве жеста доброй воли.
Беллатрикс произнесла последние слова, будто проглотила что-то очень гадкое.
Гермиона понятия не имела, как именно Нарцисса собиралась выйти сухой из воды, но она не сомневалась, что эта женщина все продумала. Она была такой же змеей, как и ее сестра. Она была не так агрессивна, но раза в два хитрее. Она не была змеей, скользящей за тобой по пятам, как Беллатрикс, нет, Нарцисса была гадюкой, укрытой в твоих простынях.
Гермиона не стала больше задавать вопросов.
— Им невероятно повезло, что я была слишком занята, спасая твою идиотскую… И какого черта ты все еще здесь делаешь? — очнувшись, произнесла Беллатрикс, словно только что заметила гигантского слона прямо в комнате.
Гермиона не ответила, когда ведьма буквально пригвоздила ее к месту взглядом.
— Не должна ли ты бежать отсюда с сопливыми причитаниями к своим жалким друзьям, этим предателям крови? Как счастливы и удивлены они будут, когда они увидят, что я была слишком глупа, не убив тебя? — произнесла ведьма с явным сожалением и отвращением к себе.
Гермиона поморщилась и сжала зубы, стараясь не допустить распространения боли от сердца по всему телу.
О да, она должна была, но она упустила тот прекрасный шанс, полностью разрушив момент, прыгнув в постель с Пожирательницей смерти.
Тошнота подкатила к горлу.
— О, я поняла… Ты не можешь их видеть, да? — ухмыльнулась ведьма, правильно расценив ее молчание. — Не ирония ли? Такая хорошая подруга, о да, такая благородная золотая девочка не может вернуться домой, чтобы встретиться с друзьями, потому что, как оказалось, не так-то она и хороша!
Беллатрикс рассмеялась, когда Гермиона одарила ее потухшим взглядом.
— Вот это да! Боже, видела бы ты сейчас свое лицо, в чем дело, девочка? Куда делась твоя святая праведность? Я вытравила из тебя эту дрянь прошлой ночью? Не так высокомерно, деточка, не после того, как прыгнула со мной в постель!
Щеки Гермионы нещадно пылали, она прикрыла глаза, чтобы не произнести какую-нибудь глупость снова. Гнев и стыд накатили на нее волной, перекрывая все внутри.
Беллатрикс была права.
Гермиона всегда считала, что будет поступать правильно, несмотря ни на что.
Но как сейчас ей в это верить?
— Я просто должна была дать тебе то, чего ты так хотела годами. Оно стоило того, достаточно просто взглянуть на тебя сейчас, чтобы понять, — ухмыльнулась ведьма, скрестив руки на груди. — Так скажи мне, малышка, что ты будешь делать сейчас, когда не можешь встретиться с теми, от чьей любви ты так зависишь?
Гермиона могла выстрельнуть в нее огнем, могла закричать о том, что это не было зависимостью, но правду не скрыть.
Она больше не желала орать, кричать и проклинать, слишком уставшая от вечной борьбы с Беллатрикс.
Поэтому сменила тактику. Какая ей разница, что ей от насмешек Беллатрикс?
— Я не знаю, что делать дальше. Ты меня выгоняешь? — она замерла, задав вопрос так, словно они были соседями по комнате.
Беллатрикс сощурилась, оценивая серьезность гриффиндорки.
— Во что ты играешь? — подозрительно подметила женщина, не сумев разглядеть подвоха.
— Я ни во что не играю, ты сама это сказала. Мне больше некуда идти, — ответила Гермиона. — И даже если бы было куда, я не в силах сейчас, были попытки. Так что, если ты предложишь мне уединенную комнату…
— Ну конечно же, если, — рассмеялась Беллатрикс, словно Гермиона предложила ей отхлестать дракона. — Значит, ты слишком слаба, чтобы уйти? Интересно, интересно…
Гермиона подумала о том, чтобы запустить яблоком прямо в лоб ведьме, но решила, что это превратит диалог в рукоприкладство.
— И ты думаешь, что останешься здесь в качестве кого-то другого, нежели моей пленницы? — насмешливо продолжала Беллатрикс.
— А я твоя пленница?
— Я ответила тебе еще прошлой ночью, нет.
— Тогда спрошу еще раз: ты меня выгоняешь? — резко спросила Гермиона.
Ты позволишь мне остаться?
Ответ должен был быть мгновенным, черт возьми, конечно, она ее выгоняла. Гермиона даже на секунду не могла предположить, что что-то вроде секса может изменить отношение Беллатрикс.
Для нее это ничего не значило. Для Гермионы же это значило многое, но внутри нее клубилось немало запутанных и противоречивых чувств, чтобы она могла в чем-то себе признаться.
Гермиона действительно не хотела оставаться. Она хотела бежать далеко отсюда и того, что произошло здесь, но, казалось, пока Беллатрикс не убьет ее, этого не случится. Ведьма же оттягивала этот момент по непостижимым причинам.
Неужели Беллатрикс все еще не хочет убивать ее?
Женщина ненадолго затихла из-за отсутствия реакции Гермионы. Она окинула гриффиндорку медленным взглядом, от чего девушка ощутила тепло внутри, при этом внешне сохраняя ледяное безразличие. Беллатрикс задержалась на полосах, украшавших шею, а после сконцентрировались на самой Гермионе.
— Пожалуйста, пожа-а-алуйста, не говори мне, что привязалась, или подобную чушь. Я знаю, что у тебя не все в порядке с головой, как и у любой грязнокровки, что ты даже решилась переспать со мной, но не говори мне, что ты настолько поехавшая, чтобы влюбиться в меня, или что похуже, — произнесла с отвращением Беллатрикс.
Это подобие ответа на вопрос Гермионы окончательно убедил ее в том, что ведьма больше не собиралась причинять физическую боль.
И все же Беллатрикс была ужасной лицемеркой.
— Из всех людей, именно ты мне говоришь о моих проблемах с головой, — вздохнула Гермиона, когда Беллатрикс снова удалось задеть чувствительную точку.
— В этом и разница между мной и тобой, девочка. Я давно осознала свою болезнь, — усмехнулась Беллатрикс, от чего Гермиона нахмурилась.
— Ну, тебе точно не стоит беспокоится о каких-либо моих чувствах к тебе. Одна ночь. Вчера я допустила ужасную, глупую ошибку из-за большой потери крови, мое сознание помутилось, это больше никогда не повторится.
— Правда? — ведьма издала смешок, высоко вздернув брови. — Ты считаешь потеря крови заставила тебя насаживаться на мои пальцы?
И снова это притворство женщины выводило из себя Гермиону. Она только открыла рот, чтобы начать оспаривать несправедливые насмешки, когда лицо Беллатрикс приобрело знакомое выражение.
Озорная и немного злобная усмешка Чеширского кота. Гермиона напряглась от неожиданности, но было слишком поздно.
Беллатрикс приближалась к ней с дьявольской улыбкой. Гермиона рефлекторно подалась назад.
— Ты действительно так считаешь, малышка? Ты действительно думаешь, что, если останешься здесь, если я угощу тебя дурацким гостеприимством и не стану убивать, ты не упадешь на колени, умоляя меня повторить? — промурлыкала Беллатрикс, вторгаясь в личное пространство Гермионы, сократившееся с половины кухни до маленького угла.
Зло никогда не должно действовать так и выглядеть подобным образом, потому что Гермионе стоило огромного труда сопротивляться такому коварству.
Беллатрикс была чуть выше нее, но использовала это незначительное преимущество в полную силу, буквально возвышаясь над ней. Ведьма уперлась руками по обе стороны от Гермионы, упершись в кухонные тумбы, полностью перекрыв любой путь к отступлению. У девушки перехватило дыхание, и Беллатрикс улыбнулась в еще более издевательской, соблазнительной манере.
