Гермиона внезапно поразилась, насколько же ведьма была красива. Она привыкла думать о ней как об отвратительном, худощавом, неповоротливом существе, но это была неправда.

Исчезли черные и желтые пятна гнили в зубах. Теперь они были жемчужно белые. Но так было даже страшней, будто с белизной вернулась вся мощь этой женщины.

Она была как пантера, черное на черном. Черный каскад волос, черные глаза, черная душа. Но чертовски белые зубы. Она излучала поистине смертоносную красоту.

На мгновение Гермиона остановилась и задалась вопросом, ведь действительно, как кто-то настолько красивый может быть так совершенно бесчувственен и жесток.

Но пришло подлинное осознание того, что это не Беллатрикс с гнилыми зубами, запертая в клетке, не Беллатрикс, приходящая в ужас перед предстоящим наказанием. Беллатрикс была в своей стихии, она была на пике своей силы, свирепое и дикое, голодное животное наконец-то выпустили из клетки, и оно снова преследует свою жертву.

И Гермиона знала, кто станет добычей.

— Ты мерзость. Худшая из худших. Отбросы, все вы, — прошипела Беллатрикс, переходя от насмешливого к презрительно злобному тону за долю секунды. Гермиона не была уверенной, что из этого было хуже всего. — Сколько еще твой драгоценный Поттер будет сбегать от смерти? Вероятно, трижды, как говорится, не так ли? — новый взрыв хохота заставил Гермиону поежиться.

— Прямо сейчас мой Господин собирается убить всех тех, кто осмелился противостоять нам, но ты, нахальная мелкая грязнокровка, снующая туда-сюда, будто знаешь все на свете… Я убью тебя лично. Медленно. Делая из тебя пример для всего мира. Показывая, что их лучшая и ярчайшая грязнокровка ничто по сравнению с истинным чистокровным волшебником!

Ярость, на время утихнувшая, снова вспыхнула стараниями Беллатрикс, и Гермиона ответила еще до того, как она смогла бы остановиться. Сколько людей уже мертвы из-за этой ужасной веры? Она больше не будет стоять в стороне, к черту! Не тогда, когда это Беллатрикс Лестрейндж!

— Гарри победит вас! Снова и снова. И он будет побеждать всегда, — ответила Гермиона дрожащим голосом, борясь с узлом, скрутившимся глубоко в животе.

Смертельные угрозы от Беллатрикс были словно выстрелы в голову, но она игнорировала свой страх, пытаясь оставаться разъяренной.

К счастью, Беллатрикс нравится играть со своей добычей.

Говори. Разговаривай, отвлекай ее, она никого не сможет убить, если будет мучить меня здесь. Разозли ее. Если она будет здесь, стараясь причинить мне боль, она не сможет сделать это с кем-то другим! И Гарри уничтожит его, мы победим, я чувствую это! И они спасут, они придут и спасут меня.

Гермиона знала, что не сможет победить Беллатрикс в поединке, но у нее есть здравый рассудок. Беллатрикс же была раскаленным шаром ярости. Если Гермионе удастся задержать ее, чтобы та продолжала преследовать ее, может быть у нее и был шанс.

— Сейчас ты увидишь, как Гарри уничтожит твоего драгоценного Волан-де-Морта снова!

Но сказать это было ошибкой.

— Ты смеешь называть его имя? — закричала Беллатрикс.

Следом прилетело проклятие, но Гермиона увернулась от него, и мелкие ошметки стены посыпались на нее. В глазах Беллатрикс можно было увидеть такую гамму чувств, будто ураган бушевал у нее в душе, готовый уничтожить что угодно на своем пути.

Гермиона помнила, что следовало за этим взглядом в прошлый раз, тогда она получила свой шрам.

Черт.

— Остолбеней! — вскричала она. — Редукто!

Последовали яркие вспышки и звуки летящих заклинаний, Беллатрикс без особых усилий отразила атаку. Было ужасающе осознавать то, как легко Пожирательница расправлялась с ее магией.

— Мерзкая маленькая грязнокровка осмелилась произнести его священное имя, — прорычала Беллатрикс себе под нос и сделала молниеносным бросок вперед, впиваясь своими безумными глазами в жертву, обещая скорую смерть.

Гермиона едва успела бросить невербальный Протего, когда невероятная мощь магии Беллатрикс обрушилась на нее.

Она едва успела найти опору под ногами, когда Беллатрикс нанесла следующий удар. Как она может двигаться так быстро? Это невозможно! И все это было сделано в гробовом молчании, ни единого звука!

Удар. Выпад. Треск.

Гермиона практически повредила себе запястья, отражая заклинания, стараясь делать все возможное, чтобы удержаться на ногах. Даже речи не шло об ответных заклинаниях, она только и могла, что отбиваться. Одно проклятие пролетело слишком близко от ее щеки, образуя болезненный порез, заставляя ее взвизгнуть.

И воздух снова наполнился безумным хохотом Беллатрикс.

— Только посмотрите на это! У малышки есть немного таланта, а? Я повидала опытных авроров, которые не продержались и двух минут! — Беллатрикс, казалось, была в восторге по совершенно непостижимой причине, в то время как Гермиона старалась восстановить свое дыхание.

У Беллатрикс не было даже легкой отдышки.

Пусть кто-нибудь услышит, просила Гермиона в отчаянии. Пожалуйста, услышьте нас. Хоть кто-нибудь…

Но Волан-де-Морт и Гарри, вероятно, представляли собой слишком гипнотизирующую картину, чтобы кто-нибудь был в состоянии увидеть что-то помимо разворачивающейся борьбы Добра и Зла. Гермиона знала, что ее на много не хватит. Если Беллатрикс атакует снова, она не думала, что сможет…

Беллатрикс атаковала.

С поразительной быстротой змеи, Пожирательница запустила в нее заклинанием, вскинув руку во всю длину.

Гермиона настолько не ожидала этого, что не успела даже закричать. Она взлетела в воздух, палочка выскользнула из ее пальцев, и Гермиона рухнула на спину. Ее позвоночник пронзило болью, и она моментально запаниковала, слишком пораженная, чтобы двигаться.

— Ах-х… — проворковала Беллатрикс в притворной ласке. Она постучала палочкой по нижней губе, насмехаясь. — Но недостаточно хорошо, малышка. Недостаточно для тех похвал, которыми они тебя наградили. Высокомерная сучка. Я думаю, пришло время для нового урока. Время показать тебе твое место. Сейчас с помощью палочки мы удостоверимся в том, насколько ты была переоценена, не правда ли?

Время замерло, когда их взгляды пересеклись. Пыль летала в воздухе между ними. Беллатрикс задумчиво склонила голову, насмехаясь, решая для себя, как сделать Гермионе больно… Снова.

Что-то ужасное и бесстрашное, совсем не похожее на то, что Гермиона ощущала ранее пронзило ее, чистейшая ненависть всколыхнулась внутри в ответ на тот взгляд, тот взгляд, который принижал все, на что он падал, тот взгляд, который отправил половину Хогвартса в могилу своей злобой.

— Пошла на хуй! — вскричала Гермиона голосом, насквозь пропитанным ядом.

Это было несвойственно ей, она никогда и никому не говорила ничего подобного, но это было единственное, что пришло ей в голову.

Я ее ненавижу. Как же я ее ненавижу.

Она ожидала расплаты, последующей за этими словами, но Беллатрикс только поперхнулась, будто была в большом удивлении, а затем громко расхохоталась. Она запрокинула голову и смеялась так, будто услышала лучшую шутку в своей жизни.

Щеки Гермионы приобрели розоватый оттенок, и она опустила голову.

— Нахуй меня? Нахуй меня? Большие слова для такой маленькой девочки! Не думала, что ты способна на такое! — Беллатрикс была едва в состоянии говорить сквозь смех.

Гермиона задумалась о том, а не сделала ли на ошибку, но решила, что ей наплевать. Все равно дальше будет чертовски больно, независимо от того, что она скажет. И лучше встречать это с гордо поднятой головой, а не обливаясь слезами, как бы ей не хотелось.

— Ну, тогда, первое, чему мы должны научить тебя, так это манерам.

Вот так в одно мгновение, смех Беллатрикс обернулся в яростное шипение. Гермиона была беспомощна. Круциатус ударил ей прямо в грудь, и ее затопило волной боли, все превратилось в сплошную боль. Она уже испытывала его на себе ранее, но к такому подготовиться невозможно, сколько бы раз ты его не переносил. Ее тело кололи иглы, будто всю ее освежевывали ножами и протыкали мечами, все тело горело в огне.