========== Часть 1 ==========

В тот момент, когда Гермиона столкнулась с Беллатрикс Лестрейндж в самый разгар битвы, она знала, что с этого момента все изменится к худшему, и притом очень, очень стремительно.

Когда Невилл обезглавил Нагайну, тем самым уничтожив последний крестраж Волан-де-Морта и изменив ход битвы, ни у кого не осталось даже возможности что-то обдумать. Все вспыхнуло в движении, каждый нашел силы для завершения мрачного и сурового боя.

Гермиона не была исключением и влилась в наступающую волну толпы. Все, что она могла делать, это лишь следовать за ней, выкрикивая заклинания. Все ринулись обратно в замок, чтобы окончательно сразиться с сумасшедшим волшебником и его безумными последователями…

Включая одного самого помешанного.

Беллатрикс Лестрейндж.

Безумный, высокий, лающий смех Беллатрикс настигал каждого, заглушая крики ярости Темного Лорда; и почему она смеялась, когда ее повелитель свирепствовал, навсегда осталось тайной для Гермионы, от этого звука она стиснула зубы, а потом ее накрыла оглушающая какофония битвы, что разыгралась вокруг.

И в этой битве Гермиона хотела бы быть последним человеком, который столкнется с темной ведьмой. Она могла быть абсолютно безумной, но ее бесстрашие было неоспоримо, как и ее безжалостная жестокость. Вырезанное грязнокровка на ее предплечье было доказательством тому. И у Гермионы не было никакого желания противостоять ей снова. Один вид Беллатрикс все еще вызывал вязкий привкус сырости и кислоты во рту: привкус страха. Она помнила ту агонию и страдания, испытанные в Малфой Мэноре, и хихиканье Беллатрикс, от которого будто выбивало воздух из легких.

Если она вновь явится, Гермиона будет стоять насмерть, в особенности, если это будет означать защиту ее однокурсников и друзей, но она охотнее бы столкнулась с Долоховым, или Яксли, или даже Фенриром Сивым, чем встретиться лицом к лицу с Беллатрикс снова.

И, конечно же, судьба распорядилась так, что именно Беллатрикс была той, с кем ей посчастливилось столкнуться в бою.

Когда они бежали обратно в замок, Гермиона споткнулась среди мчащихся вперед людей, ее нога зацепилась за выбоину, и она упала. Боль и черные пятна застилали глаза, она застонала, свернувшись в клубок на месте, сжимая мертвой хваткой свою палочку.

— Рон! Рон! — воскликнула она, но тот исчез среди мелькающих тел, выкрикивая заклинания и проклятия направо и налево, не замечая ее беды. Конечно, он был уверен, что она следует прямо за ним, и что они вместе будут сражаться в их последнем бою.

Как же он ошибался.

Оглушенная и истекающая кровью, Гермиона была не в силах подняться на ноги. Опасаясь быть затоптанной, она так и продолжила лежать незаметно для людей, все так же бегущих мимо нее. Она лежала возле обломков разрушенной двери замка, и страх смешанный со злостью переполнял ее. К своему ужасу, она поняла, что даже Пожиратели смерти проносятся мимо нее, пытаясь настигнуть учеников, бегущих обратно в Хогвартс. Но даже они, как и ученики, не замечали одно маленькое, скрюченное тело, лежащее в развалинах. Она могла бы стать просто еще одним солдатом, павшим в бою… Просто стало бы на одного убитого ученика больше.

Маленькая, испуганная часть Гермионы хотела бы остаться здесь, забытой и незамеченной, в относительной безопасности, но, в конце концов, эта мысль возмутила ее.

Она не станет лежать здесь, скрутившись, как испуганная маленькая мышь, в то время как люди будут сражаться и умирать вокруг нее. Она была из Гриффиндора, храброй львицей, и она не поддастся страху, как бы заманчиво это не казалось.

Я должна подняться, думала она в отчаянии. Я должна сражаться. Я должна найти Рона, прежде чем он будет убит. Мы все еще можем победить. Для Гарри. Мы должны продолжать сражаться за Гарри!

Гарри восстал из мертвых ради них. Конечно, Гермиона могла встать на ноги.

В то время как последний отстающий пробежал мимо нее (она не знала, был ли это Пожиратель смерти, или же раненый студент) и исчез в пыльной завесе разрушенного Хогвартса, Гермиона с трудом поднялась. В ее голове отдавало пульсацией, но ей было все равно. Одолеваемая слабостью, она начала двигаться по направлению к битве, считая прекрасной идеей напасть на Пожирателей с этой позиции.

Гермиона приближалась к Большому Залу, звуки битвы становились все громче и громче. Она крепче сжала свою палочку и приготовилась влиться в бой, выбрасывая заклинания, сражаясь за друзей и возлюбленного, и, вероятно, готовая умереть.

Она уже давно свыклась с чувством неминуемой смерти. Ведь это то, что значит быть лучшим другом Гарри Поттера.

До того, как она смогла переступить порог Большого Зала, голос остановил ее.

— Ну, здравствуй, дорогуша…

Холодок пробежал по ее спине. Она знала этот голос. Он все еще преследует ее в ночных кошмарах, таится в каждой тени, лижет шрам на ее руке.

Беллатрикс.

Но как? Как она оказалась позади Гермионы? Ведь она всегда была в первых рядах Пожирателей, первой рвалась в бойню!

Гермиона обернулась и замерла, едва в состоянии дышать, и чуть опустила палочку, когда встретилась лицом к лицу с насмешливым выражением Беллатрикс Лестрейндж так близко, что их лица почти соприкасались друг с другом, и Гермиона могла ощущать дыхание, застыв под пристальным взглядом черных бездонных глаз.

Бездонные в своем безумии.

— Довольно неприятный сюрприз встретить тебя здесь. Но ведь грязнокровки такие неуклюжие, не так ли? Какое невезение для тебя, и как удачно для меня, — безумная улыбка исказила черты Беллатрикс, накручивающей прядь черных вьющихся волос на кончик ее палочки, словно ребенок.

Она расхохоталась, когда Гермиона попятилась назад в испуге и чуть не упала.

— Остолбеней! — взвизгнула Гермиона рефлекторно, направляя свою палочку куда-то в сторону Беллатрикс.

Новый хохот сотряс воздух, когда Беллатрикс небрежно взмахнула палочкой, отразив заклинание так легко, словно бы она отмахивалась от назойливой мухи.

— О! Грязнокровка хочет снова поиграть со злой тетушкой, не так ли? — сказала Беллатрикс надменно, когда Гермиона продолжила пятиться назад, не зная о стене позади нее.

Ее сердце бешено колотилось. Ни одной мысли не было в голове, она была слишком испугана. Страх приводил в оцепенение, ведь встреча с Беллатрикс наедине ничем не хуже пристального взгляда Василиска. Страх, казалось, шептал, Ты мертвец, ты труп, ты уже мертва ей на ухо.

Почему из всех людей, почему она?

— Можно подумать, она не усвоила свой урок в прошлый раз! Скажи мне, дрянь, тебе понравился мой почерк? Шрам все еще там? Ты пыталась избавиться от него? Могу поспорить. Я знаю, ты счесывала и плакала, и умоляла кого-нибудь помочь тебе скрыть от всех то, кем ты являешься. Бедная маленькая грязнокровка ничего не сможет скрыть, ни от большого плохого Пожирателя смерти, ни от всего мира!

Гермиона ощутила стыд и расцветающую ненависть в груди. Они пытались избавиться от ужасного слова на ее руке, но кинжал Беллатрикс был проклят, и ничто не смогло заставить его исчезнуть, шрам даже не потускнел. Ночами были вспышки боли, словно напоминание о том, что человек, оставивший эту метку, все еще жив и ждет, и наблюдает, и придет, чтобы закончить начатое. Казалось, рука Гермионы пульсировала с каждым новым словом Беллатрикс. Это пугало, заставляя кровь стынуть в жилах.

Я не хуже нее! Я ничем ей не уступаю!

Она сжалась словно котенок перед этой охотницей, этой ужасной женщиной. В ярости из-за собственного парализующего страха, Гермиона запустила заклинанием в Беллатрикс, ее голос эхом отозвался в пустующем коридоре.

И снова чары отбиты небрежным движением руки.

— Оу, я расстроила бедную грязную малышку? О, да! — Беллатрикс захихикала, все еще приближаясь, подходя ближе. — Маленькой девочке не нравится слышать правду, нет, никогда не нравилось.

— Ты ничтожество! — выплюнула Гермиона.

Она начала отходить в бок, чтобы не наткнуться на стену. Беллатрикс хищно улыбалась, отражая ее движения. Ее зубы сверкали удивительной белизной, по сравнению с тем, как они выглядели пару лет назад в Министерстве.