— Ты лжешь…

— Думай как хочешь! Есть тысячи причин, по которым я могла поступить так или иначе, возможно, потому, что я, черт возьми, абсолютно помешанная, тронутая, поехавшая головой! — Беллатрикс пыталась найти опору под ногами, оправдаться, издав резкий смешок, который, по правде, звучал довольно безумно.

— Ты не…

— Да почему тебя так заботит, почему я сделала то, что сделала? — громко осведомилась женщина, сузив глаза.

— Нет, только не говори мне… — Беллатрикс выдержала паузу для пущего драматического эффекта, в то время как Гермиона надулась, словно лягушка, чувствуя, к чему ведет ведьма.

— Неужели грязнокровка влюбилась? — издевалась Беллатрикс. — Запала на обходительную Пожирательницу смерти, что плакала из-за тебя в момент раскаяния и слабости?

Гермиона дернулась, будто кто-то вылил на нее ушат горячей воды.

— Кто вообще может полюбить тебя? — выплюнула она.

Беллатрикс резко выдохнула, словно ей кто-то выбил воздух из легких.

Это была первая и единственная фраза Гермионы, которая, казалось, по-настоящему ранила ведьму. Это поразило ее так же, как и женщину напротив. Впервые она почувствовала вину при взгляде на лицо Беллатрикс, но через мгновение Пожирательница опомнилась, и это ощущение пропало.

— Справедливо, грязнокровка, но я уверена, ты знаешь это чувство, — холодно насмехалась Беллатрикс, снова разозлив Гермиону.

— Тогда почему ты отпустила меня? Почему просто не убила? — огрызнулась гриффиндорка.

— Как я уже говорила, у меня нет никаких объяснений для тебя, я устала от тебя и хочу, чтобы ты ушла. Ты показала свой характер, ты это хотела услышать? Я не убиваю без причины, и я не хочу, чтобы ты умерла, хотя в данный момент мое мнение на этот счет сильно колеблется. Ты не угроза мне, и больше не принесешь пользы, поэтому я хочу избавиться от тебя прямо сейчас. Но вместо того, чтобы поступить как рассудительный здравомыслящий человек, ты прицепилась ко мне хуже драконьей оспы. Хочешь, чтобы я убила тебя?

Это был логичный вопрос. Гермиона понимала, что должна была давно уйти, не провоцируя Пожирательницу смерти. Ответ определенно был отрицательным, но Гермиона не озвучила его, она не хотела спешить, ведь подобный ответ не смог бы выразить всех намерений.

— Вот, значит, как? — повторила она свои слова в полном неверии.

Беллатрикс посмотрела на нее с высокомерием. Она поджала губы и не ответила. Ведьма выглядела слишком красивой даже в гневе.

— Все это… Вся эта боль и страдания… Ничего для тебя не значат? — медленно произнесла Гермиона, ощущая жаркую пульсацию по телу.

Этого не может быть! Я не позволю!

— Неужели ты ничего не чувствуешь? — выдохнула она.

Зачем ты это сделала? Почему так поступила?

Ради меня?

Недосказанные фразы повисли между ними в воздухе, но они и так все понимали, вопросы, которые они не могли озвучить и на которые так же не могли дать ответа.

Беллатрикс сверкнула глазами.

Гермиона вздрогнула. Она ощущала кровь, пульсирующую по венам в шее. Как всегда, Беллатрикс тянула ее к краю обрыва и подталкивала к прыжку.

И, черт возьми, на этот раз Гермиона захватит с собой Пожирательницу смерти!

Беллатрикс холодно усмехнулась. Она сделала медленный шаг по направлению к Гермионе, пока они не задышали общим воздухом, почти соприкасаясь.

Теперь тепло другого рода наполнило Гермиону. Она с усилием сглотнула. Враждебные чувства внутри нее сплелись в единый неясный порыв души.

— Я ничего не чувствую, — прошипела Беллатрикс, ее усмешка исказилась от эмоций.

Гермиона понимала, что это был ответ на озвученные и негласные вопросы.

Она чувствовала легкое опьянение от свежего душа, излучая опасную жару тела. Ее мышцы скрутило. Все тело Гермионы сжалось. Беллатрикс нависала над ней, такая дикая и соблазнительная.

Я ненавижу тебя.

Взгляд Беллатрикс на мгновение скользнул к ее губам, а потом вернулся обратно.

Они смотрели друг другу прямо в глаза.

— Ты. Ничто. Для. Меня, — отчетливо прошептала Беллатрикс.

Она была абсолютно холодной, невыносимой, бессердечной до глубины души и ужасно красивой.

Гермиона бросилась вперед, желая ударить ведьму, проклясть ее, убить…

Гермиона поцеловала ее.

Она схватилась руками по обе стороны лица Беллатрикс, крепко сжимая, и целовала Пожирательницу смерти отчаянно, ненавистно.

Беллатрикс застыла, но на этот блаженный момент Гермиона забыла обо всем, кроме ощущения мягких губ на своих губах.

Внутри все сжалось, будто она куда-то падает, а потом напряглось, и она не смогла вдохнуть, каждую клеточку ее тела будто пронзила молния, и мысли пропали, оставляя место только лишь чувствам.

Полная губа скользнула меж ее собственных, и громкое дыхание Беллатрикс наполнило комнату.

Ведьма была теплой, такой сладкой и вкусной, как тот темный шоколад, который она так любила, и Гермионе совсем не хотелось отрываться от таких манящих губ, ничто и никогда так не влекло ее, как это.

Она отстранилась несколько секунд спустя, тяжело дыша, будто пробежала тысячу миль, чтобы одержать этот поцелуй.

Беллатрикс не ответила на ее порыв, но это не имело значения. Женщина не двигалась, а ее глаза были широко распахнуты. Она стояла неподвижно и тихо, словно безмолвная статуя.

Гермиона стояла там, ощущая растекающееся по телу удовольствие и отвращение к себе, а затем самодовольно усмехнулась, наблюдая за онемевшим лицом Беллатрикс.

А потом она осознала, что натворила.

О, Боже, я только что…

Усмешка соскользнула с лица. Она вся похолодела.

Гермиона сделала шаг назад.

Беллатрикс накинулась на нее, и все, чему они так долго сопротивлялись, разом вырвалось наружу.

Рот ведьмы буквально врезался в нее, и Гермиона мгновенно ответила на этот дикий поцелуй. Руки женщины сжали ее лицо, а сама она цеплялась за соблазнительную талию, чтобы сохранить равновесие. Страшный голод прорывался изнутри, когда Пожирательница так отчаянно целовала ее, впиваясь ногтями в лицо, заставляя ее стоны превращаться в шипение от боли.

Беллатрикс неумолимо двинулась вперед, подталкивая ее к кровати. Она со вздохом возмущения рухнула на кровать, приподнявшись на локтях от вспышки адреналина, готовая ответить, но потом Беллатрикс снова поцеловала ее, и Гермиона потеряла всякую связь с реальностью, ведь теперь ведьма была полностью на ней.

Больше не было никакого смысла, причин, только лишь чувства.

Это были чистый голод и ненависть.

Первое касание языка Беллатрикс к ее словно породило неистовый пожар, затягивая ее сильнее в эту бездну.

Голые бедра скользнули по ее собственным, и она почувствовала, как руки Беллатрикс сжали ее щеки, заставляя ответить на поцелуй. Как будто она когда-либо смогла бы его отвергнуть.

Их языки сплетались, и все естество Гермионы сжалось от этих чувств.

Гермиона Грейнджер официально утратила рассудок, и ей наплевать.

Язык Беллатрикс скользил у нее во рту, их губы были прижаты друг к другу, их тела были так близко, словно становились одним целым.

Гермиона схватилась за халат Беллатрикс, выгнувшись, когда рука ведьмы скользнула с шеи вниз. Девушка заскулила, когда женщина пальцами коснулась груди, а потом спустилась к ребрам, другой рукой удерживая за волосы.

Беллатрикс зарычала и отстранилась к ужасному недовольству Гермионы, а затем гриффиндорка ахнула, почувствовав, что Беллатрикс начала агрессивно покрывать поцелуями шею.

Ощущение ведьмы на ее коже было божественным, и она ненавидела женщину за это, ненавидела за то, что она чувствовала себя так хорошо, что пыталась отрицать эти чувства, пульсирующие по ее венам с каждым ударом сердца.

Я ненавижу ее, ненавижу ее…

Зубы впились в Гермиону, и она дернула бедрами, когда Беллатрикс скользнула руками вниз по телу, причиняя столь сладкое насилие.

Не было никакой нежности или мягкости, Гермиона дернулась от захвата на своих волосах, а затем так же дернула Беллатрикс за ее черные, взлохмаченные волосы.