— И как же ты избежала Азкабана? — спросила Беллатрикс с толикой враждебности и подозрительности. Она кипела от ярости, ведь сестра скрыла от нее очень много. Гермиона не могла винить ее за это.

— Я… — Нарцисса колебалась около секунды. — Мне не могли предъявить какие-либо обвинения за реальные преступления, разве что пособничество и подстрекательство в отношениях с Пожирателями смерти. И я… Я совершила один поступок для Поттера.

Чем там, черт возьми, занимается Гарри?

— Что именно ты сделала для этого скользкого мальчишки, как он поймал тебя на крючок? — горячо потребовала Беллатрикс.

— Это неважно, в любом случае, мне запрещено разглашать это…

— Ты врешь, — яростно отрезала Беллатрикс. — ПРЕКРАТИ ВРАТЬ МНЕ!

Голова Гермионы запротестовала таким крикам, но никто в пылу разговора не слышал тихих стонов боли.

— Мерлин, да какая разница, что я сделала? Я сделала это и теперь спасена от камеры! — раздраженно ответила Нарцисса. Она повысила голос.

— Это важно, потому что я хочу знать! — ответила Беллатрикс, словно ребенок, устраивающий истерику.

Как она могла быть ужасающей Пожирательницей смерти и одновременно таким ребенком где-то глубоко внутри.

— Ты должна мне правду, ты, предательница крови! — зарычала Беллатрикс, когда Нарцисса продолжала отмалчиваться. — И если тебе не нужна девчонка, то какого черта мы затеяли весь этот цирк, как две идиотки?

— Для Люциуса.

Наступила тишина, Гермиона приоткрыла один глаз и увидела над собой тяжело вздымающуюся грудь ведьмы, ее губы изогнулись в недоумении.

— Для Люциуса?

— Да, для моего мужа, — виновато повторила Нарцисса с уверенным взглядом в глазах.

— Ты солгала мне, предала свою родную сестру, почти позволила нас обеих изнасиловать, не говоря уже о разорванном горле грязнокровки, только ради этого жалкого, хлипкого, трусливого куска дерьма Люциуса?

Гермиона была впечатлена, что Беллатрикс смогла вложить в один придушенный, возмущенный вздох столько синонимичных оскорблений.

— Да! — громко воскликнула Нарцисса. — Нечестно, что он почти единственный, кто был наказан, а у меня нет возможности поддержать сына в финансовом плане, Драко нужен его отец!

— А мне нужна была моя сестра!

Гермиона вздрогнула, когда Беллатрикс резко отдернула одну руку и пошевелилась. Нарцисса вскрикнула, и Гермиона услышала, как стекло разбилось об стену. Она поморщилась от боли в шее, но затем рука Беллатрикс снова вернулась на прежнее место, прикрыв рану.

Ой.

Что ж.

Это было просто странно. Черт, это было даже страннее того, когда Нарцисса втирала ей мазь в грудь.

Гермиона была все так же растеряна и продолжала мучиться от боли.

— Серьезно, Беллатрикс? Это было последнее мое зелье, — сердито прокомментировала Нарцисса, быстро восстановив самообладание после неконтролируемой вспышки сестры.

— Неважно, ведь если б она выпила еще, то отравилась бы, ведь так? — презрительно возразила Беллатрикс.

Несколько мгновений они молчали, поддерживая бессловесную дуэль. Гермиона снова задалась вопросом своего спасения.

Почему ведьма позаботилась о ней, если Гермиона теперь ей совсем не нужна?

И почему она так испугалась, когда я умирала?

Гермиона, мать твою, Грейнджер!

Низ живота пронзило непонятным теплом, когда она вспомнила, что Беллатрикс назвала ее по имени. Никогда раньше не случалось подобного.

Она поймала себя на том, что винит Нарциссу не меньше Беллатрикс, если бы не белокурая ведьма, она бы уже давно была дома, и ей бы больше не пришлось иметь дело со всей этой болью…

Теплый, липкий палец слегка поглаживал ее чуть выше порезов. Было больно, она ощущала, что где-то там в нее впивался Сивый. Гермиона всхлипнула, и движение прекратилось.

— Прекрати, — сказала Нарцисса. — Убери оттуда свои руки, или снова откроешь рану. Я еле смогла закрыть ее, не говоря уже о возможности заражения. Не знаю, почему ты такая упрямая, она все равно…

— Мои руки чисты, в отличии от твоих, — бросила Беллатрикс, не комментируя вторую половину слов сестры.

— У тебя руки в грязи, Беллатрикс. Ты… На тебе ее кровь.

Последовала пауза, затем Нарцисса, с едва сдерживаемым отвращением добавила:

— На тебе ее грязная кровь.

Гермиона почувствовала раздражение даже в недееспособном состоянии, хотя она не меньше Нарциссы была удивлена, что у Беллатрикс все в порядке с тем фактом, что она вымазана в крови грязнокровки.

— Забавно, как маленькая грязнокровка в последнее время стала центром наших планов и мыслей, да? — холодно осведомилась Беллатрикс.

Снова тишина. Гермиона почувствовала, как ведьма смахнула волосы с ее лица, и вздрогнула.

Почему… Почему она так ласкова к Гермионе? Это было чертовски мило.

— Беллатрикс, ты… Ты испытываешь влечение к этой грязной девочке? — неуверенно спросила белокурая ведьма.

Прямо к делу, Нарцисса Малфой.

Щеки Гермионы налились жаром; к счастью, она и так была вся красная, поэтому никто не заметил. Ее настолько задел этот вопрос, что даже в таком состоянии она умудрялась смутиться.

— Прости? — оскорбленно ответила Беллатрикс.

Ну, это было предсказуемо.

— Не надо пробовать этот тон со мной. Послушай, я не единственная, кто видел этот любовный укус у тебя на шее. Кто еще мог оставить его на тебе, кроме грязнокровки?

— Ты понятия не имеешь, что я делала все это время и с кем могла спать! В любом случае, это не любовный укус, а синяк-последствие из-за неповиновения девчонки, я должна была поставить ее на место, и это случалось не так уж и редко.

Ведьма врала и не краснела.

Честно говоря, это была не совсем ложь. Гермиона захотела, чтобы ведьмы вернулись к взаимным обвинениям вместо подобных бесед.

— Да ладно тебе, — усмехнулась Нарцисса. — Я не совсем глупа, чтобы…

— Чтобы не одурачить меня, да.

— Ты бы не позволила девочке приблизиться так близко, если бы сама не захотела, чтобы она это сделала. И, Мерлина ради, это не синяк!

— Да что ты, черт возьми, знаешь! Твоя глупость чуть не убила нас сегодня!

— Я знаю, как выглядит засос, Беллатрикс.

— Ты не знаешь всего, что было, и это не твое проклятое дело, что у меня на шее!

— Хорошо, тогда скажи мне, почему ты так боишься за жизнь грязнокровки, почему умоляла меня спасти ее со слезами на глазах, и почему все еще держишь ее, словно она самая хрупкая вещь на свете?

Она плакала из-за меня?

— Я… Ты… Ты сказала мне, что ее голова должна быть приподнята! — возмутилась Беллатрикс.

Беллатрикс никогда не оправдывалась. Что за безумие?

— Да, полтора часа назад. Но я же не знала, что ты используешь себя в качестве подушки, и ты так и не объяснила, почему настолько расстроилась.

— Заткнись! — зарычала Беллатрикс. — Я не сюсюкаюсь с грязнокровкой!

Свирепость в ее голосе, видимо, убедила Нарциссу, даже Гермиона пропустила несколько ударов сердца.

Женщина и глазом не моргнув солгала о метке на шее, более того, она не смогла отрицать всех остальных обвинений Нарциссы.

Она испугалась, испугалась за мою жизнь…

Боялась, что я умру.

Гермиона даже не знала, как к этому относится.

— Ладно, — неохотно согласилась Нарцисса, — но тебе все равно придется убрать руки. Мне нужно снова осмотреть рану и убедиться, что все заживет. Его когти ужасно огромные.

Беллатрикс не ответила, но Гермиона почувствовала, как руки соскользнули с ее окровавленной шеи. Она тяжело дышала носом и смотрела сквозь ресницы, когда Нарцисса склонилась над ней, ее прямые светлые волосы защекотали лицо гриффиндорки. Она пахла ванилью и жасмином. Гермиона не могла не отметить, что Беллатрикс пахнет куда заманчивее.

Длинный бледный палец скользнул по нижней части шеи, а затем вдоль плеча. Она захныкала.

Возможно, у нее давно был зуб на Нарциссу Малфой, но она не могла отрицать, что испытывала благодарность за сверхъестественное мастерство исцеления. Вероятно, это была единственная причина, по которой она все еще жива.