Ты моя.

— Ты действительно больна, знаешь? Несмотря на то, насколько благородной и правильно ты пытаешься вести себя, несмотря на все ужасные вещи, что я сделала с тобой, ты все равно не можешь отвести от меня своих глаз. Это извращение.

Беллатрикс стояла над ней с самодовольной ухмылкой на великолепном лице, прекрасно понимая, какой эффект оказала на девушку, ведь все сказанное было правдой. Она просто озвучила то, о чем думала Гермиона в темные моменты.

— Знаешь, что действительно тебя беспокоит во всем этом? — сказала Гермиона устойчивым голосом, несмотря на то, что внутри все пылало.

Беллатрикс была ошеломлена ее спокойным поведением, самодовольство испарилось, когда Гермиона резко замолчала.

Верно. Ты должна остановиться, пока можешь, подумала гриффиндорка.

Но не сделала этого.

Она так чертовски устала от Беллатрикс, считающей, что все это невзаимно. И вот теперь, когда женщина, наконец, признала обратное, она вывернула это против самой же Гермионы.

Не в этот раз.

Нет, теперь Гермиона будет победителем. На этот раз она будет использовать их общую слабость, чтобы одержать верх.

Она хотела вернуть свою палочку, и хотела показать Беллатрикс, доказать ей…

Что?

Беллатрикс не могла позволить себе выглядеть слабой, снова отступив, и Гермиона шла по кровавым следам, чувствуя запах жертвы, она поднялась с дивана.

— Дело не в том, что я девушка, — сказала Гермиона, прямо смотря в лицо женщине, и почувствовала удовлетворение от потрясения ведьмы.

— Даже не в том, что я грязнокровка, — она слегка покачала головой и на этот раз не сопротивлялась импульсу прикоснуться к Беллатрикс.

Ее руки легли на талию женщины, чтобы притянуть ближе.

Она увидела молнии в глазах Беллатрикс, но та не отстранилась, не отступила, только стиснула зубы с неимоверной силой. Но от внимания Гермионы не скрылось, как часто вздымалась ее грудь, или то, как пухлые красные губы слегка приоткрылись.

Ощущение собственной смелости и тепла Беллатрикс были невероятны. Ей никогда не удавалось так прикасаться к Пожирательнице. Она почти полностью рассталась с рассудком, когда Беллатрикс медленно облизнула губы, и в ее глазах полыхнула неясная ярость.

— Нет, я думаю, что тебя действительно волнует то, что да, я правда была твоей ненадолго… — пробормотала Гермиона, скользя руками чуть ниже спины ведьмы, наслаждаясь чувством опасности всего этого, чувством превосходства, когда наклонилась к уху женщины, как и она много раз до этого.

— Но ты была моей так же.

Беллатрикс дернулась в ее руках.

Гермиона почувствовала, как рука схватила ее за волосы, она ожидала, что ее дернут, оттолкнут, но совершенно не была готова к рычанию Беллатрикс, и к тому, что другая рука ведьмы схватит ее за талию и притянет еще ближе.

О Боже…

Это было неправильно, все было так неправильно, но так хорошо. Между ног пульсировало в такт сердцу.

Она почувствовала кончиками пальцев свою палочку, такую прохладную и знакомую.

И она хотела взять, но прямо сейчас хотела и кое-чего другого.

Гермиона наклонилась к изящному изгибу шеи Беллатрикс, где мягко скользнула капелька пота, и парфюм пах так сладко. Она была окружена темными завитками.

Ей так хорошо.

Я не должна этого делать.

Просто возьми чертову палочку.

Это так неправильно.

Но так хорошо.

Одержимая неожиданным импульсом, Гермиона впилась в соблазнительную кожу прямо в шею Беллатрикс, откинув прочь все чувства и сомнения.

Это того стоило.

Стон, коснувшийся ее уха, был настолько сладок, что она не постеснялась легко и долго посасывать кожу Беллатрикс, ощущая ее вкус на языке, что практически сводило с ума. Пальцы вонзились в волосы Гермионы, удерживая и посылая дрожь удовольствия вдоль позвоночника.

Это был прекрасный стон, такой мягкий, но такой реальный, что Беллатрикс дернулась. Это заставило Гермиону хныкать, когда ей пришлось отстраниться, чтобы увидеть след, оставленный на коже Пожирательницы.

Во взгляде ее была видна злобная жадность, чувство триумфа, даже гордость.

Единственная метка, которую она оставила на коже Беллатрикс, доказывала, что независимо от того, что произошло, ведьма никогда не сможет отрицать, что она хотела, чтобы эта грязнокровка, которую, как она утверждала, ненавидела, так же желала ее.

Гермиона снова взглянула на Беллатрикс.

Взгляд ведьмы был обжигающим.

Ее дыхание растаяло в легких. Гермиона поняла, что проиграла этим черным глазам.

Она поняла, что Беллатрикс оказалась права, и больше ни с кем она не ощутит подобного.

Но девушка так же поняла, что тоже не ошибалась.

— Не так ли, Беллатрикс? — прошептала Гермиона, их лица были в дюйме, совсем близко.

Взгляды одновременно опустились на губы друг друга. Ненависть переплеталась с желанием.

На этот раз они действительно переступили все рамки.

Гермиона почувствовала, сжимая ее за талию, как Беллатрикс напряглась. Они обе склонились, и Гермиона была готова, ей было все равно, она никогда не хотела ничего настолько плохого, она так хотела эти губы, хотела потерять себя в ней, собиралась сгореть в этом огне, а Беллатрикс собиралась сжечь ее.

Но ведьма отстранилась.

Гермиона едва успела понять, что Беллатрикс отошла, оставив ее мерзнущей, смущенной и задетой.

— Смена планов, — грубо отрезала Беллатрикс, ее голос был нетверд. — Мы не уйдем завтра. Мы уходим сейчас.

Гермиона вырвалась из возбужденного оцепенения, когда рука Беллатрикс сомкнулась на ее запястье. Ей едва хватило ума использовать свободную руку, чтобы схватить свою палочку, прежде чем Пожирательница скрутила их в воздухе.

С резким треском они покинули дом, и только угли, тлеющие в камине, говорили о недавнем присутствии кого-либо в комнате.

А потом они снова появились с резким хлопком, но уже в другой комнате, полной Пожирателей Смерти.

========== Часть 11 ==========

Предупреждение: Насилие (серьезное), сексуальное домогательство.

Нарцисса Малфой вскрикнула и резко подпрыгнула, казалось, к самому потолку, когда Беллатрикс появилась рядом с ней из ниоткуда. Ее крик заставил Гермиону рефлекторно взвизгнуть, и внезапно с дюжину палочек были направлены прямо на них.

— Что за черт? — твердо произнесла Беллатрикс, не проявив и толики беспокойства.

Она все еще сжимала запястье Гермионы, которое уже пульсировало от боли. Они стояли посреди тускло освещенной гостиной, и гриффиндорка пошатнулась от вида ужасающих ее до глубины души лиц. Пламя возбуждения, вспыхнувшего несколькими мгновениями ранее, мгновенно затухло, приглушенное страхом.

Она узнала Трэверса, боевого товарища Беллатрикс, который почти поймал ее в Гринготтсе. Там был Скабиор, главарь банды лесников, которые отнесли ее в Малфой Мэнор в первый раз, и человек по имени Селвин, который почти поймал их у Лавгуда, он стоял возле толстого и рослого мужчины, которого она не знала.

Там был Макнейр, отвратительный человек, бывший работник Министерства, что приходил по голову Клювокрыла.

Хуже всего было обнаружить уродливое, яростное лицо Фенрира Сивого, чья волчья морда была искажена в удивлении при виде ее и Беллатрикс.

Что-то не очень похоже на обещанную свободу, подумала Гермиона с нарастающим страхом, когда пораженный, угрюмый взгляд Фенрира вспыхнул и наполнился голодом и чем-то особенно мерзким.

— Белла! — ахнула Нарцисса, прижав руку к груди. — Ч-что ты здесь делаешь? Ты должна была вернуться завтра!

— Планы поменялись, — сказала Беллатрикс, сузив глаза и уставившись на палочки, все еще направленные в их сторону. — Что они здесь делают? Убери прочь эту щепку от меня, жирная свинья!

Толстяк нахмурился, но заколебался. Он бросил беглый взгляд на Нарциссу, которая была очень расстроена внезапным появлением сестры.

У Гермионы было ощущение, что Беллатрикс не знала об этом темном собрании, и это пугало ее еще больше.