— Я бы не сделала этого, если бы ты не копала так глубоко, мелкая въедливая моль!

Гермиона позабавилась этому оскорблению. Она была готова рассмеяться на такое слабое возражение женщины, и она не смогла сдержать фырканье в ответ, даже если бы очень того захотела.

Это было ошибкой, нервно подумала она.

Тем не менее, Беллатрикс не достигла точки кипения, напротив, Пожирательница, кажется, поняла насколько нелепо прозвучало «мелкая въедливая моль», и на самом деле выглядела немного… Смущенной.

Беллатрикс попыталась снова излучать ярость, но теперь эффект был напрочь разрушен.

Она стояла, уперев руки в бока и практически надувшись так, что Гермионе стало очень смешно.

— Ты считаешь, это забавно? — потребовала Беллатрикс.

— Нет, — ответила Гермиона, отмечая, что Беллатрикс была больше взволнованной, чем опасной.

Какая непривычная ситуация.

— Как тебе понравится, если я начну психоанализировать твою личную жизнь, а, малышка? Судить тебя и твою крестьянскую маггловскую мамочку? Что, не смешно теперь? Нет, грязнокровка не хочет этого, не хочет, чтобы кто-то копался в ее хорошеньких карих глазках, не так ли? — насмешливо прошептала Беллатрикс.

Гермиона была слишком взволнована от невольного комплимента, что пропустила мимо колкость о родителях.

Она думает, что у меня красивые глаза?

— Кто занимался психоанализом? Все, что я сделала, это задала один или два вопроса! И я не против, честно говоря. Спрашивайте, что хотите. Хотя, не думаю, что вам это нужно, — ответила Гермиона, ощущая покрасневшее лицо.

Кого заботило, что именно думала Беллатрикс о ее глазах? Пожирательница определенно не считала их привлекательными, а просто хотела их выдавить, абсолютно точно.

— Мне безразлична твоя жизнь, — вздохнула Беллатрикс. — Почему вдруг ты должна меня интересовать?

Гермиона сморщила нос на этот намек.

— Не должна. Вы хотели поговорить. Мне было любопытно, — быстро произнесла она под проницательным взглядом Беллатрикс.

— Любопытство сведет тебя в могилу, — огрызнулась ведьма.

— Может быть, — устало согласилась Гермиона, остерегаясь угроз смерти.

Плотная, неуютная тишина воцарилась в комнате.

Беллатрикс, судя по всему, оценивала ее своими темными глазами, обманчиво не замечая страха в Гермионе. Девушка чувствовала, что ее испытывают, и не отводила пристального взгляда от Пожирательницы.

В течении долгой секунды Гермиона отчаянно желала овладеть всеми навыками Легилименции, чтобы понять, что именно происходит в голове Беллатрикс прямо сейчас.

Что она сейчас обо мне думает? Изменилось ли ее отношение ко мне? Неужели я заслужила ее внимание, или же так и осталась бесполезной тратой времени?

Почему меня волнует ее отношение ко мне?

— Как ты это сделала?

Этот неожиданный вопрос вырвал гриффиндорку из размышлений.

— Как я сделала что?

— Как грязнокровка сумела одолеть величайшего волшебника всех времен? — нетерпеливо объяснила Беллатрикс, словно вопрос был очевиден.

Снова эти небезопасные воды, но Гермиона стала отличным пловцом за последние дни.

— Кхм… Я этого не делала, — медленно произнесла она, не зная, как может отреагировать Пожирательница. — Это был Гарри.

Она предпочла не указывать на то, что величайшим волшебником всех времен, безусловно, был Дамблдор, а не Волан-де-Морт, так как это повлекло бы бессмысленный спор и последствия.

Беллатрикс выразительно закатила глаза, отмахиваясь от этого ответа, словно от надоедливой мухи, заставляя Гермиону нахмуриться.

— О, не надо играть со мной в эти игры. Слишком глупо, — сказала Беллатрикс. — Так как тебе это удалось?

— Я не играю, — запротестовала Гермиона. — Это правда, я не…

— Пожалуйста, — прервала ее раздраженная ведьма. — Да, у мальчишки Поттера есть доля таланта, может даже чуть больше обычного, признаю. Но он никак не умнее Темного Лорда, а Альбус, будь он проклят, Дамблдор давно гниет в могиле. А у мальчишки Уизли столько же остроумия и смекалки, как и у умственно отсталого сквиба, но ты…

Беллатрикс колебалась, прежде чем снова заговорить, как будто слова причиняли ей физическую боль.

— Но ты не глупа, ты показала каплю таланта, продержавшись дольше пяти секунд против меня в этом замке. И как бы я не хотела этого признавать, ты смышлёная маленькая грязнокровка, у тебя есть определенные навыки. Поэтому я повторяю: как тебе это удалось?

— Не говори о них так, — рефлекторно воскликнула Гермиона, и Беллатрикс одарила ее сердитым взглядом.

Гермиона не знала, почему после этих слов она не лежала на полу, корчась от Круциатуса, но это определенно говорило об изменениях в их нелегких взаимоотношениях.

К тому же, ее щеки порозовели от неохотно озвученной похвалы ведьмы. Она не должна была чувствовать такую всепоглощающую гордость, что ее усилия и способности были отмечены этой женщиной.

Возможно, она все-таки заслужила уважение Пожирательницы.

Мне все равно, все равно, уважает она меня, или нет!

— Тебя не должно это волновать, ведь они оставили тебя здесь. И ты знаешь это, иначе бы не прорыдала всю ночь, мешая нормальному сну, — фыркнула Беллатрикс.

— Просто не надо, — устало ответила Гермиона.

Она была слишком потрясена тем, что Беллатрикс призналась, что Гермиона была не совсем бесполезной. Девушка была слишком смущена, чтобы думать о чем-то еще.

— Я даже ничего не сказала. Меня совсем не удивил Поттер и это рыжее отродье, — издевалась Беллатрикс.

— Да, конечно, вы презираете Рона.

— И снова, почему тебя это волнует? — Беллатрикс начала задумчиво накручивать на палец прядь вьющихся волос, прежде чем скрестить руки на груди и манерно выставить ногу вперед, словно на каком-то пафосном приеме.

— Ты же не трахалась с этим рыжиком, или что-то вроде этого… Или как? — Беллатрикс с любопытством склонила голову на бок.

Щеки Гермиона покрылись ярко-красным румянцем, прямо как волосы Рона, и Беллатрикс озорно усмехнулась.

— Нет, это не… Я никогда не… Мы не… — возмутилась Гермиона, затем заткнула рот под насмешливым взглядом Беллатрикс.

— О, как я глупа. Я забыла, что наша малышка предпочитает секс с более утонченными особами, — промурлыкала Беллатрикс к всепоглощающему возмущению Гермионы.

И хорошо, ее живот немного скрутило, потому что нужно запретить этот тон Беллатрикс на законном уровне, руки ведьмы были под корсетом, что еще больше выделяло достоинства женщины.

Прекрати.

— Я предпочитаю обоих, если вам так интересно, — заявила вся красная Гермиона, как только обрела способность говорить. — Но нет, у нас с Роном никогда и ничего не было. И это тут ни к чему, потому что он все еще мой друг, и я не хочу слышать оскорбления в его сторону.

Опять же, какое-то чудо не позволяло ведьме накинуться на гриффиндорку.

Что-то определенно изменилось между ними, они застыли в непривычном и неустойчивом положении, пытаясь понять, что именно происходит в этой комнате.

Беллатрикс молча прожигала ее взглядом дольше минуты, рассеяно рассекая воздух палочкой, словно решая, разрезать ли Гермиону на пополам, или же подождать.

Гермиона, несмотря на свою решимость оставаться беспристрастной и спокойной, сидела с сжатыми кулаками на бедрах, хмуро наблюдая за ведьмой.

Казалось, какие бы попытки она не принимала, Беллатрикс все равно добиралась до нее.

— Неужели они действительно тебе друзья? — с сомнением спросила Беллатрикс, попутно высмеивая Гермиону, за то, что та защищала их. — Они все-таки оставили тебя здесь умирать. Почему ты так рьяно защищаешь их?

— Послушайте, это не так. Они не… Не плохие люди.

Гермиона жалела, что ее голос постоянно срывался.

— Не плохие? — возразила ведьма. — Ты ужасно наивна, малышка. Даже я не предполагала, что они падут так низко, чтобы заполучить меня. Если бы я знала, как все обернется, я бы действовала иначе. Серьезно, ты не мало пережила, а в награду за это они бросили тебя здесь, ты должна их ненавидеть. На твоем месте я бы именно так себя чувствовала.