О-о-окей…

— Что ж? — нетерпеливо выдала Беллатрикс, скрестив ноги и вздернув брови.

Гермиона не дала ответа, и ведьма вздохнула.

Она не заметила, что Гермиона была слишком отвлечена тем, что черная мантия Пожирательницы сегодня была заметно короче обычного, а это, без сомнения, придавало большей эффектности женщине.

Гермиона никогда не видела настолько открытых ног Беллатрикс. Проблеск этих кремовых бедер определенно приковывал излишнее внимание.

Пожалуйста, не начинай, досадно простонала гриффиндорка.

Слишком поздно.

Одежда ведьмы была гораздо более облегающей и более легкой, чем обычно, ее грудь все так же бросалась в глаза, заточенная в корсет.

Боги, эта женщина выглядела просто потрясно в коротких юбках. Как несправедливо.

— Я пытаюсь быть вежливой на этот раз, малышка. Самое меньшее, чем ты можешь мне ответить, это взаимностью, — промолвила Беллатрикс с намеком на раздражение, будто бы разом перестала быть абсолютной сукой.

— Зачем? — осторожно осведомилась смущенная Гермиона, прилагая слишком много усилий, чтобы не обращать внимания на всю эту бледную кожу.

К счастью, Беллатрикс была слишком раздражена, чтобы заметить это.

— Потому что, — ответила ведьма, еще больше погрузившись в кресло, — мне скучно.

О нет. Нет, нет, нет.

Гермиона резко опустила ноги на пол и выпрямила спину, принимая напряженную позу. Пожирательница ухмыльнулась при виде ее беспокойства.

— Полегче, деточка. Не надо распыляться на фантазирование своих грязных делишек, — скривилась Беллатрикс. — На этот раз во мне ни грамма алкоголя, а значит ни одного шанса для тебя.

Гермиона была слишком не в настроении играть в эту игру, она только вздохнула, на что ведьма нахмурилась. Она только решительно открыла рот, чтобы сыронизировать данное заявление, больше ни о чем не заботясь, когда Беллатрикс опередила ее.

— О, да ладно. Я трезва и мне действительно просто скучно, — проворчала Беллатрикс.

Она поерзала в кресле, когда Гермиона вздернула брови.

Похоже, тебе нужно в последний раз помучить меня.

— Хорошо, — медленно протянула девушка, недоверчиво громко и одновременно четко.

Взгляд Беллатрикс также был красноречивым и прямым.

— Я серьезно, девочка. У нас есть почти целый день, чтобы как-нибудь убить его, а не смотреть в стену. Я бы предпочла заняться чем-нибудь, чем сидеть здесь и общаться с тобой, но я полностью безразлична ко всему на этом Мерлином забытом острове, — огрызнулась ведьма.

Гермиона все еще не знала, что сказать. Она вообще не была заинтересована в этом диалоге, особенно не после последнего печального опыта.

— Может ты хочешь вернуться к нашей игре? Хм? — протянула Беллатрикс с надменно вздернутым подбородком, в ее напряженных плечах сквозил намек на угрозу. — Я не против, давно уже не практиковалась с палочкой…

— О чем вы вообще хотите поговорить? — выпалила Гермиона, внезапно заикаясь, принимая идею держать Беллатрикс в разговоре.

Ведьма нервозно ухмыльнулась, на что Гермиона слегка нахмурилась.

Возможно, Гермиона была совсем не в настроении играть в кошки-мышки, но она определенно была не в тонусе для различных пыток.

Она была подавлена, а не глупа.

— Я даже не думала, что вы когда-нибудь снова заговорите со мной после прошлой ночи, — продолжала Гермиона, пытаясь одновременно отвести от себя опасность и отвлечься от этой дерзкой ухмылки.

Беллатрикс задумалась. Она слегка дернула ногой вверх, прежде чем заговорить.

— Ты сказала, что я не сумасшедшая, — медленно начала ведьма с таким загадочным нечитаемым выражением лица, от которого Гермионе всегда становилось неуютно, словно на иголках, ей было проще с насмешкой, злобой и этим настроением я-убью-все-что-ты-любишь.

— Я… — осторожно начала гриффиндорка.

Теперь она меньше боялась Беллатрикс, что было удивительно, учитывая то, что она видела в Омуте, но это не значит, что она забыла про пытки. Гермиона просто принимала эту возможность как факт, и у нее не было никаких объяснений этому, кроме подавленности и излишней готовности. Она больше не думала так, как раньше. Она чувствовала, что женщина не собиралась применять магию прямо сейчас.

Беллатрикс явно колебалась, прежде чем снова заговорить, что было очень нехарактерно для нее, насколько ее знала Гермиона. Брюнетка была заинтригована и поймана врасплох.

Во что она играет?

— Что ты имела ввиду? — тихо прозвучал вопрос.

Гермионе пришлось отстраниться и подумать, было ли этой ловушкой, или чем-то подобным. Она не знала ее насквозь, но, опять же, за эти месяцы она узнала много о ведьме и ее эмоциях.

Гермиона видела, что ее настраивают на мирный лад, но все еще отвечала тоном, будто общается с диким медведем.

— Я не сказала ничего, что имело бы двойной смысл, — честно ответила Гермиона.

— Конечно, нет, — хмыкнула Беллатрикс, задумчиво улыбаясь.

— А вам в любом случае не все равно, считаю ли я вас сумасшедшей? — Гермиона раздражалась, недоумевая от скептицизма женщины.

Она ожидала, что Беллатрикс сразу скажет, что ей все равно, отрицая всякий интерес.

Беллатрикс снова сделала паузу, взглянув на Гермиону, в ее глазах отражался блеск углей. Гермиона сглотнула, когда установился легкий визуальный контакт, и скрестила руки на груди.

Все было бы намного проще, если бы женщина не была так чертовски сексуальна.

Не важно, что произошло за все это время, но больше не было смысла этого отрицать. Все, что могла сделать Гермиона, это попытаться игнорировать как можно дольше.

Запретный плод не просто так был запретным.

— Ты почти единственная, кто не считает меня сумасшедшей, — сказала Беллатрикс через некоторое время, пытаясь взглядом прожечь дыру в Гермионе.

— Конечно, нет, — быстро ответила гриффиндорка на это заявление.

Она поерзала, ощущая себя не в своей тарелке.

— Конечно, нет! — перекривила ее со смехом Беллатрикс, закатив глаза.

Гермиона прищурилась.

Она совершенно по-детски невыносима.

— Ты вообще видела меня, малышка? Все знают, что мое второе имя — безумие, — фыркнула ведьма.

Она была слишком обеспокоенной и чувствовала себя непривычно дискомфортно, нежели пыталась показать, и знала это, ведь гвозди в полу внезапно стали гораздо занимательнее Гермионы.

Неужели Беллатрикс… Уязвима?

Гермиона, потрясенная этой мыслью, не нашла вразумительного ответа. Она была в недоумении, и когда Беллатрикс снова встретилась с ней взглядом, гриффиндорка заметила, как женщина была взволнована ее молчанием. Она вспомнила, как прошлой ночью в изнуренных глазах ведьмы блестели слезы.

И Гермиона внезапно поняла, что сказанное ею много значило для Беллатрикс.

Честно говоря, это немного пугало.

— Так, а как звучит ваше второе имя? — спросила Гермиона, и тут же выругалась за спешку.

Беллатрикс скривилась.

— С какой это радости? Не твое дело, любопытная грязнокровка, — заносчиво хмыкнула ведьма в несвойственно тихой манере.

Неужели Беллатрикс Лестрейндж делала небольшой перерыв, стараясь быть чуточку человечнее?

— Но ведь вы хотели поговорить, — напомнила ей Гермиона, недовольная оскорблением.

— Не о моей личной жизни.

— Личной жизни? Это же всего-то навсего второе имя!

— Не придирайся к словам, деточка. Я знаю, что тебе сложно держать свой любопытный нос при себе, когда дело заходит о личном других, но я должна умолять тебя сопротивляться, — произнесла Беллатрикс с намеком на угрозу, что Гермиона с успехом проигнорировала.

— Мы не можем обсуждать только острые темы, иначе все закончится руками и ножами у наших шей.

— Ты и близко не приблизишься к моей шее.

— Так, сначала я скажу вам свое, — любезно предложила Гермиона, не обращая внимание на насмешку Беллатрикс.

— Меня не интересует твое второе имя, глупая девчонка.

— Джин.

Беллатрикс нахмурилась, ведь девушка просто проигнорировала ее протест. Она увлеченно постукивала пальцами о ручку кресла, как бы решая, стоит ли перекинуть Гермиону через диван.