Гермионе просто все равно.

— Сделай это! — резко ответила она, не сдвинувшись и на дюйм. — Здесь нет ни фиолетовой завесы, ни огня. Если ты на самом деле безумна, как утверждаешь, то сделай то, о чем говоришь. Никто не удивится этому, даже твоя сестра. Кто заботится о последствиях? Моих друзей это явно не волнует, я просто какая-то бесполезная грязнокровка. Я ничто. Все считают тебя больной, верно? Ты сама так говоришь. Поэтому продолжай и сделай все, что хочешь, Беллатрикс.

Свирепость и ярость в тоне Гермионы словно дали пощечину женщине. Вся злость на ее лице застыла. Она резко выдохнула, словно ее ударили под дых.

Грудь Беллатрикс сжалась в жестком корсете. Ее глаза мерцали, в них плескались эмоции, которые Гермиона была не в силах описать.

Почему, черт возьми, она колеблется?

Она видела правду о силе Беллатрикс. Теперь она понимала, что у нее никогда не было шансов. И все же ведьма принимала вызов, дралась и просто продолжала вводить ее в заблуждение все это время.

Все пытки, страдания, мучения никак не окупятся.

Никого не волновало. Она не стоила того.

И это подтолкнуло ее к краю.

— Просто сделай это, — вздохнула Гермиона.

Она встала с дивана так быстро и внезапно, что Беллатрикс отшатнулась.

— Ты хочешь убить меня? Так сделай это! — закричала она, не обращая внимания на палочку, упирающуюся ей в грудь. — Если я такая ничтожная, а ты так безумна и так хочешь убить меня, то перестань болтать и сделай это!

Беллатрикс действительно отошла от нее.

Гермиона не понимала ничего. Она сдалась, а Беллатрикс смотрела на нее так, словно впервые увидела. Гермиона действительно хотела конца всему этому, но женщина внезапно стала отступать.

Голос гриффиндорки наполнил весь дом.

— Просто сделай это! Убей меня! УБЕЙ, УБЕЙ МЕНЯ НАКОНЕЦ!

В лицо Гермионы ударил яркий свет и белая горячая магия. Удар всколыхнул ее, и она потянулась вперед, но ничего не произошло.

Краем глаза она увидела тяжело дышащую Беллатрикс, слегка разинувшую рот.

Ее палочка была опущена.

Тишина была гнетущей, удушающей. Гермиона посмотрела на Пожирательницу, прижимая руку к щеке.

Слезы текли сквозь пальцы, но на лице не было страха или стыда, только ужасное чувство, что ей больше нечего терять.

Мне все равно…

Беллатрикс смотрела на нее. Черные глаза под тяжелыми веками необычно блестели. Шок на ее лице медленно растворился в другое выражение.

Когда она подняла палочку через мгновение, Гермиона ожидала услышать Авада Кедавра.

— Ты действительно не считаешь меня сумасшедшей? — спросила ведьма. Голос ее на удивление был мягок, но совершенно без эмоций.

Почему именно это она произнесла, а не смертельное проклятье, Гермиона не понимала.

Она покачала головой, из стороны в сторону.

Нет. Нет.

Тишина на этот раз была еще длиннее. Гермиона стояла кипящая, разорванная внутри, поскольку Беллатрикс просто смотрела на нее с этим нечитаемым выражением на лице.

Длинные черные ресницы Беллатрикс поблескивали.

После долгих минут, напряжение разорвалось.

— Еще только раз ты осмелишься назвать мое имя, — наконец выдала Беллатрикс, но ей не хватало обычного яда.

А затем без промедления проскользнула мимо Гермионы.

Ошеломленная, гриффиндорка даже не повернулась, чтобы посмотреть, как Пожирательница взбирается по лестнице, она просто слышала, как скрипели половицы под быстрым шагом.

Я буду свободна.

И я ничто для людей, которых я люблю больше всего на свете.

Гермиона медленно опустилась на диван, вытирая слезы на щеках. Они снова мокрые. Она не заметила.

В шоковом состоянии она продолжила наблюдать за пламенем в камине, полностью потерянная и разбитая.

Она увидела бумагу, лежащую на кофейном столике.

Мне все равно.

Она подняла газету и со всхлипом рассматривала эту фотографию со смеющимися Гарри и Роном.

Мне все равно!

С криком она встала и швырнула газету через комнату в камин. Магия в ее крови природным образом усилила огонь, и она со злостью снова рухнула на диван, тяжело дыша.

Неотрывно она смотрела, как изображение их улыбающихся лиц скручивается, чернеет и сгорает.

Мысленно и эмоционально потерпев поражение, Гермиона, в конце концов, прикрыла глаза, но она все еще видела огонь и то, что превращалось в пепел. Она все еще видела, как Беллатрикс бушевала в огне.

Только тогда она осознала, что ведьма тоже плакала.

========== Часть 10 ==========

Завтра Гермиона будет свободна.

Свободна.

Забавно, как всего лишь несколько дней назад свобода была самой желанной для Гермионы. Она так хотела этого, что даже отчаяние не могло лишить ее сил.

А сейчас…

Теперь Гермиона не могла даже притворяться возбужденной. Дело не в том, что она не была рада узнать, что в скором времени окажется за сотни миль от Беллатрикс, черт ее подери, Лестрейндж, еще как была. Эта новость стала словно кусочком льда, приложенным к солнечному ожогу спустя неимоверно долгое время.

Но она все еще не верила Пожирательнице, несмотря на то, что не обнаружила в ее едкой речи лжи.

И, более того, из-за всей этой злобы новость о спасении лишь добавила вес на ее плечи.

Никакого облегчения.

Завтра Гермиона будет свободной, свободной, чтобы вернуться к друзьям, за которых она страдала и чуть не умерла, к тем, кто бросил ее в этом аду.

Гермиона попыталась доказать себе, что все не совсем так. Она попыталась вспомнить все хорошее, что они сказали о ней, попыталась поверить, что они действительно настолько верили в ее ум и дух, рассчитывали, что она выживет, что действительно думали, что она охотнее выберет пытки Беллатрикс, нежели свой родной, теплый дом.

Но не смогла.

Она не смогла убедить себя. Эта статья выпотрошила ее сердце настолько, что с каждым вздохом в груди что-то покалывало.

Как могли Гарри и Рон так мыслить, зная Беллатрикс и ее способности? Они видели шрам на ее руке, оставленный ведьмой всего лишь за несколько минут. Что же они себе думали, когда у Беллатрикс оказалось все время мира для наслаждения и полной безнаказанности?

Не имело никакого значения, что Гермиона чудом избежала худшего из сценариев развития событий, что она все еще боролась, что она все еще не смертельно травмирована, не уничтожена. Они понятия не имели, что Беллатрикс здесь вытворяет, но они прекрасно знали, на что способен этот чистокровный маньяк.

Такое безразличие было гораздо хуже всех издевательств Беллатрикс. Люди, которых Гермиона любила больше всего на свете, даже не постарались прийти и спасти ее, а хуже всего было понимание, что всех мнимых героев заботила куда больше месть, нежели жизнь.

И как могло допустить все это Министерство? После того, как Гермиона принесла в жертву все ради людей, ради победы, а они все еще больше всего бредили поимкой Беллатрикс.

Ведьма поставила точку.

Завтра Гермиона освободится от Беллатрикс, но будет ли она когда-нибудь по-настоящему свободна?

Она не ощущала этого.

Гермиона была на диване в гостиной, поджав ноги и уткнувшись в них подбородком. Вчера вечером она рыдала перед тем, как уснуть, и проснулась, ощущая себя болезненно опустошенной. Солнечный свет заливался в кухонное окно, необычайно яркий. Погода была теплой, как никогда раньше на этом острове.

Гермиона смотрела на тлеющие угли в камине и безразлично рассматривала верёвочку от маленького одеяла, которое было с ней с самой первой ночи. Она услышала скрип половиц, но даже не повернула головы.

— Полдень, грязнокровка, — сказала Беллатрикс, проходя мимо дивана в гостиную.

Гермиона смущенно моргнула от непривычно нейтрального приветствия. Она ожидала проклятия или обидного оскорбления, может даже игнорирования, и это бы совсем не удивило.

Но подобное поведение определенно настораживало.

Она все еще смотрела на женщину, нахмурив брови, когда Беллатрикс бесцеремонно плюхнулась в мягкое излюбленное кресло напротив.