Гермиона не знала, что делать со всей этой информацией. Ее головная боль превращалась в полномасштабную мигрень. Она снова боялась, боялась того, о чем узнала. Она выскользнула из разрушенной комнаты и спустилась по лестнице, прежде чем Беллатрикс могла появиться и поймать ее там, где было совсем нежелательно.

Гермиона не знала, как теперь видеться с этой женщиной. Она не знала, как она могла бы так долго выживать с ней, или как вообще собиралась делать это дальше. Она села на диван и упала лицом в руки.

Человек, чья гордость превосходила все грани, пощадил ведьму, которая продемонстрировала мастерство почти равное ему.

Волан-де-Морт, должно быть, знал способ, как использовать ее, и это желание превосходило даже гордость. Как он это сделал? Беллатрикс тоже была горда, настолько уверенна в себе, поэтому и была бесстрашной. Как он склонил ее, держал на поводке, требовал преданности?

Гермиона могла понять, что все кусочки головоломки плывут внутри ее головы, но она не в силах собрать их вместе. Ничего из этого не имело даже практической значимости, но все же она не могла не задаться вопросом, что бы произошло, если бы Беллатрикс победила, даже убила его, если бы ему пришлось прибегнуть к крестражу, прежде чем встретиться с Гарри.

Гермиона не нашла объяснения, но память была подделана. Она не знала почему, но четко осознавала это.

Он назвал ее сумасшедшей. Заставил ее произносить это вслух, но знал, что это ложь. Почему все так склонны называть ее безумной?

Гермиона осознала это в момент, и в животе образовалась пустота.

Было намного легче и страшнее полагать, что Беллатрикс была такой сумасшедшей, чем признать ее нормальной при всем том, что она делала.

Она не была исчадием ада при рождении. И это делало ее еще более ужасающей, потому что это означало, что она была просто человеком, решившим быть такой, какой она есть.

И все же…

Гермиона, не отошедшая от всего, все же не могла не проникнуться легкой жалостью к этой женщине. Какого было прожить жизнь рядом с теми, кто утверждал, что ты больна? Особенно, когда знаешь, что это неправда.

Гермиона вспомнила слезы на лице Беллатрикс.

И что он давал ей? Что это за зелье такое?

Почему я кричала ей? Это была просто память, но я так испугалась…

У нее не было объяснений своим действиям в Омуте. Они тоже испугали ее. Теперь она не знала, что делать.

— Было жалко, — сказала она себе, глядя в вечно яркий камин. — Она причинила мне боль, но тогда она была другой, она все еще не была убийцей, и она сражалась с Волан-де-Мортом… И практически выиграла. Черт возьми, она почти одолела его…

Пальцы Гермиона прикоснулись к пятну на шее, и она закусила губу.

Беллатрикс снова отметила ее.

Моя, говорила она Гермионе. Снова и снова повторяя, требуя.

Ты моя.

И в том фиолетовом дыме она тоже этого хотела.

Но почему? Дым внушил ей это, или же выдернул что-то из недр сознания?

Не думай об этом, просто не надо.

Гермиона задумалась, что могло бы произойти, если бы Беллатрикс не справилась с дымом. Есть только два возможных варианта.

Она бы убила Гермиону.

Либо же просто оттрахала у той двери.

Тепло, разлившееся прямо между ног Гермионы, болезненно отозвалось пульсацией.

Меня не привлекает.

Ради всего святого, меня тянет к Беллатрикс, мать ее, Лестрейндж.

Гермиона почти всхлипнула. Она больше не могла этого отрицать. Женщина была отвратительной до мозга костей, убийцей, злобным и безжалостным мучителем, и-и…

Такой чертовски сексуальной.

Беллатрикс была красивой, опасной, сильной, темной и более запретной, чем яблоки в Эдемском саду.

Я ненавижу ее, ненавижу, ненавижу…

Неважно, хочет ли ее тело ведьму. Она, конечно же, нет, и никогда бы не опустилась до такого. Эти месяцы в этом доме мелькали в ее голове.

Она снова потерялась, ей нужно было уходить.

Сейчас.

Гермиона испуганно вырвалась из своих раздумий, услышав резкий звук треска, донесшийся с кухни.

Беллатрикс подошла ко входу гостиной и выглядела спокойнее, чем раньше.

— Скучала по мне, грязнокровка? — Беллатрикс протянула руку, стянув с себя мокрый плащ и бросив его на пол.

Гермиона даже не знала, о чем сейчас думать. Ее живот скрутило от той путаницы, что происходила виз душе.

На самом деле, она ненавидела тот факт, что ведьма, будучи такой ужасной, могла быть не менее прекрасной.

Она ненавидела Беллатрикс за то, что сама кричала ей в Омуте, за то, что не считала ее полностью отвратительной.

Ненавидела за то, что Беллатрикс была невиновна в чувствах Гермионы.

— Что ты смотришь на меня так? — сказала ведьма, сузив глаза и останавливаясь посреди гостиной.

С ее густых темных кудрей капало, они блестели, и Гермиона снова поразилась, насколько ужасно красива эта жестокая женщина.

Лицо Беллатрикс было так же надменно, как и раньше, но под глазами залегли тени, которые раньше так не выделялись. Уголок ее рта ненамеренно был опущен вниз, она стояла, ссутулившись, подбородок опущен, она просто выглядела…

Уставшей.

Это еще больше обеспокоило Гермиону, ведь она теперь так хорошо знала женщину, чтобы заметить это.

— Как смотрю? — тихо ответила она, отводя взгляд к камину.

Беллатрикс не уточнила. Она молча осмотрела Гермиону, прежде чем решила, что ей все равно.

Гермиона была так занята видом пламени, пытаясь сосредоточиться на нем, а не на измученном лице ведьмы и не на воспоминаниях из Омута, что просто не успела отреагировать, как Беллатрикс хлопнула ее по щеке.

— Думай быстрее, малышка, — хихикнула Беллатрикс, когда Гермиона слегка взвизгнула.

Она вытерла щеку и посмотрела на ведьму, которая только приподняла бровь. Гермиона собиралась ответить ей, но Пожирательница указала на что-то, упавшее на пол.

Она абсолютно невыносима!

Нежелательное физическое притяжение было гораздо легче игнорировать именно в такие моменты.

Гермиона неохотно и с большим промедлением наклонилась, чтобы подобрать какую-то сырую газету. Она перевернула бумагу, чтобы взглянуть. У нее перехватило дыхание при первой странице «Ежедневного Пророка», она сразу поняла, почему Беллатрикс принесла ей это.

Движущееся изображение ее, Гарри и Рона за пределами Норы, обнявшиеся и смеющиеся, заняло одну половину страницы, а рядом с ним взорванный Азкабан с Беллатрикс, яростно взмахивающей цепями.

Глаза Гермионы сразу же отыскали смелый заголовок и статью внизу.

Стоит ли Гермиона Грейнджер свободы печально известной Беллатрикс Лестрейндж?

Прошли месяцы, дорогие читатели, с тех пор, как Гарри Поттер победил ужасного волшебника, «Того-Кого-Нельзя-Называть». Сегодня мы все знаем историю о том, как Избранный выиграл войну, многие слышали историю о том, как его правая рука и лучшая подруга Гермиона Грейнджер стала пленницей худшей из темных последователей волшебника: Беллатрикс Лестрейндж.

Гермиону Грейнджер хвалят все, в том числе и сам Гарри Поттер, за то, что она сыграла непосредственную и одну из решающих ролей в поражении «Того-Чье-Имя-Не-Называют».

«Мы не смогли бы сделать это без нее», — искренне заявил Гарри Поттер, когда его спросили о похищении подруги.

Гермиона Грейнджер не только помогла найти ужасные крестражи «Вы-Знаете-Кого», но последний из них собственноручно уничтожила вместе с Рональдом Уизли.

Беллатрикс известна своими преступлениями как в волшебных войнах, так и в пытках. Она пыталась использовать бедную мисс Грейнджер в качестве заложницы, торгуясь за свою свободу и свободу членов своей семьи.

Ее переговоры с восстановленным Министерством и новоназначенным Министром магии Кингсли Шекболтом были довольно скрытны и заметно затянувшимися.

Поэтому, как нам всем известно, Гермиона Грейнджер остается узницей Беллатрикс Лестрейндж и по сей день.

Это была довольно обсуждаемая тема.

Многие кричат о немедленном принятии любых условий, если это будет гарантировать безопасность Гермионы Грейнджер, что ее жизнь стоит больше, чем месть.