Ее тихие слова были слышны только весело потрескивающему огню.

— Она назвала меня Грейнджер…

========== Часть 8 ==========

В этот раз не осталось никаких сомнений. Все изменилось между ними.

Именно на Беллатрикс отразились эти изменения. Вся энергия, которая всегда была скрытой просто под поверхностью, выходила фанатичным, ощутим потоком, которого Гермионе чудом удавалось избегать.

Пожирательница смерти проводила почти все время наверху. Она перестала готовить, что было совершенно удивительно, ведь раньше она проводила много времени на кухне. Она даже редко спускалась, чтобы поесть, и чуть только Гермионе послышался скрип лестницы, она сразу же спешила покинуть дом.

Она помнила их первую встречу после того маленького инцидента. Гермиона тогда едва увернулась от проклятия, которое налетело на нее без всякого предупреждения. Беллатрикс стоило только увидеть ее, как заклинания начинали искрить с ее палочки. Гермиона совершенно не хотела возвращаться к пыткам спустя недели отдыха.

Она так и просидела целый день у двери, сидя на крыльце в холоде, не имея абсолютно никакого желания вернуться в дом. Особенно, когда Беллатрикс была не в лучшем настроении.

Выражение лица Пожирательницы, когда Гермиона сталкивалась с ней…

Все было совсем иначе. Это было похоже на безумную ярость, которая обычно спала внутри Беллатрикс, но на этот раз сорвавшаяся с поводка. Проходили недели, и они едва видели друг друга, потому что Гермиону не оставляло зловещее предчувствие, что теперь они стоят на краю пропасти. Она действительно никогда не сомневалась, что в один прекрасный день Беллатрикс просто схватит и убьет ее, но теперь этот день казался все ближе и ближе.

Гермиона была почти полностью уверена, что нужно действовать. И не было ничего хорошего в том, что, проведя два месяца взаперти, они не добились никакого прогресса; терпение и самообладание Беллатрикс медленно исчезали, словно песок сквозь пальцы.

Гермиона не хотела оказаться рядом с ведьмой в тот момент, когда у женщины не будет больше сил сдерживать себя.

Но состояние ведьмы было не единственной странностью.

Желание побега в Гермионе отошло на задний план. Постоянные пытки и угрозы смерти стали обычным явлением для нее. Выживание было в приоритете до того момента, как Беллатрикс пригвоздила ее к полу, до того, как она вторглась в ее разум, чтобы увидеть личные темные мечты, которые непонятным для них обеих образом что-то изменили между ними. Эти мечты заставили Беллатрикс оставить засос размером с галеон на шее гриффиндорки.

И Гермиона позволила сделать это.

На следующий день вид метки в зеркале был словно удар молнии в сердце. У нее чуть не случился приступ паники, она провела долгие минуты, пытаясь отдышаться. Ее тошнило от себя самой, от того, что она ощущала. Вспоминая тот взгляд на лице Беллатрикс, ее совершенно точно тянуло блевать от осознания, что она смотрит в глаза убийце.

И по этой же причине ее возбуждение вернулось с новой силой.

Гермионе нужно избавиться от этих странных, предательских чувств. Беллатрикс была больна, неуравновешенна, все спуталось в ее голове. Их разговор в ту ночь снова вызвал желание вернуться к планированию побега, ведь, несмотря на их сексуальное напряжение, именно ведьменские руки оставили на ней так много шрамов.

Беллатрикс сказала ей совершенно ясно, что никто не будет обменивать ее. Она не была уверена, что женщина честна с ней, но почему тогда она все еще здесь, в этой ловушке? Прошло слишком много времени.

Битва за Хогвартс была словно сотни лет назад. Два месяца ощущались как две жизни. Она чувствовала в своих костях обжигающее желание бежать, словно крыса в внутри горящей клетки.

Гермиона должна спасаться сейчас, не оставалось больше никаких вариантов.

Она не верила, что Гарри и Рон могли так поступить, но Министерство… Даже после всего, что сделал Волан-де-Морт, люди все еще были способны на ужасные вещи. Ей не хотелось верить в это, но могло быть так, что ненависть к женщине, которая забрала так много, была сильнее, чем желание спасти героя, что был по правую руку от спасителя волшебного мира.

Если бы вопрос состоял в том, чтобы обменять Гермиону на Малфоя, то она бы уже давно оказалась в безопасности.

Но нет… Побывав в руках у Беллатрикс лично, она не могла отрицать вероятность того, что многие будут кричать и требовать поцелуй дементора и для нее.

Поэтому Гермиона точно понимала, почему переговоры о ее жизни не ладятся, и ей приходилось наблюдать, как ведьма с каждым разом теряет все больше контроля, приближаясь к тому состоянию, в котором она пребывала после смерти Волан-де-Морта.

Но гриффиндорка не потерпит такого в этом захолустье, она не станет. Гермиона уже решила, что если Беллатрикс снова взбесится, то она нырнет с головой в океан, чтобы столкнуться с тем, что живет там. Конечно, это будет куда лучше, чем тот ужас в Малфой Мэноре.

Жажда свободы наполняла Гермиону. Она провела достаточно бессонных ночей в библиотеке в поисках того, что могло бы помочь. Она корпела над книгами, вчитывалась в описания темных сглазов и чар в надежде узнать, как разорвать темную магию, что была на острове. Особенно увлекали ее знания об аппарации.

Она избегала Беллатрикс, как чумы, и обдумывала план своего побега.

Зная, что ее палочка находится в этом доме, она безумно хотела вернуть ее себе. После прочтения преданий о разных возможностях палочек, это желание граничило с отчаянием.

Если бы она могла вернуть ее обратно, выяснить, где Беллатрикс прятала ее. Она надеялась, что ведьма не носит ее с собой, иначе у нее не было и шанса. У нее больше не было никакого желания вновь вступать в дуэль с женщиной, но она нуждалась в каком-нибудь способе сотворить магию, иначе она застрянет здесь, пока не будет убита. Может быть, Беллатрикс оставит палочку в своей комнате, пока будет принимать душ или еще что-то…

Даже ведьма должна была, в конце концов, ошибиться, чтобы дать Гермионе возможность, чтобы дать шанс.

И однажды так и произошло.

Гермиона была внизу и в сотый раз штурмовала книжные полки, когда раздался громкий, оглушающий взрыв, сотрясший весь дом.

Гермиона вскрикнула, уронив огромный фолиант на ногу, и начала прыгать от боли, проклиная Беллатрикс Лестрейндж всеми известными ей ругательствами. Она посмотрела на потолок и вздрогнула, когда раздался второй взрыв.

Хорошо… Это было что-то новенькое.

Она слышала много громких взрывов наверху и раньше, но никогда они не были настолько сильными. Пыль летала в воздухе, отлетая от потолка с каждым новым взрывом.

— Какого черта она там делает? — нервно пробормотала гриффиндорка.

Эти взрывы звучали довольно опасно, будто маленькие бомбы. Громкие взрывы обычно не сулят ничего хорошего.

С другой стороны, возможно, Пожирательница подорвала себя. Это было бы одновременно и благословлением, и проклятьем, ведь так она избавится от Беллатрикс, но будет здесь заперта одна, в ловушке.

А может, Беллатрикс серьезно ранила себя. Это было бы превосходно для Гермионы, потому что если ведьма была слаба и ранена, то это лучший шанс, чтобы свалить отсюда.

Гермиона сомневалась в разумности своих действий, особенно после последних нескольких недель нездорового напряжения, но подняться наверх нужно было, ведь женщина просто не могла остаться невредимой после такого.

Но что, если Беллатрикс будет в полном здравии, да еще и злой из-за своей неудачи…

Гермиона, скорей всего, окажется мертвой.

Хм. Нужно решать, решать…

Гермиона колебалась в течение долгой минуты.

Ты должна быть храброй. Ты отсиживалась достаточно долго. Пришло время сделать что-то стоящее, подумала она с мужеством. Ты была отсортирована в Гриффиндор, так что поступай как гриффиндорка.

Определившись, Гермиона захромала к лестнице, подтягивая ногу, поврежденную фолиантом, весившим больше кирпича. Она всматривалась с опаской в темноту.