— Знаешь, почему ты никогда не могла одолеть меня с или без палочки? Это из-за того, что прямо сейчас стекает с моего подбородка, — перешла Беллатрикс от насмешливого тона к чистому омерзению в мгновение ока, ее пальцы так сильно сжимали запястья, что они приобретали другой цвет. — Ты видишь, малышка? Вот как выглядит чистая кровь.

— А знаешь, что есть у тебя, жалкая, глупая девчонка? — Беллатрикс с хихиканьем дернула головой назад, когда Гермиона снова попыталась ударить ее. — У тебя сучья кровь цвета младенческой мочи.

— Я не боюсь тебя! — закричала Гермиона, завидев красную струйку на подбородке ведьмы.

Гриффиндорка дернулась изо всех сил, и ее запястья неприятно стерлись об ковер, прежде чем Беллатрикс снова схватила их, хохоча от ее беспомощной ярости. Гневные слезы жгли глаза, но девушка не позволяла им упасть, даже когда все начало размываться.

— А ты уверена? — зашипела угрожающе Беллатрикс.

Гермиона сморгнула влагу с глаз, когда почувствовала, что Беллатрикс отпустила ее запястья и откинулась назад. Гермиона тут же рванулась вверх, чтобы сбежать, а затем вскрикнула от удивления, когда что-то горячее и острое резануло ее по лицу.

Она упала назад, а Беллатрикс сверху на нее, до сих пор хихикая. Пожирательница снова схватила ее запястья одной рукой и прижала к полу, впиваясь ногтями до крови.

Но не это сдерживало Гермиону. Она могла бы еще побороться.

Ее сдерживал вид палочки, ее палочки, направленной ей в лицо, это заставило ее сдаться. Она в шоке смотрела на Беллатрикс.

Моя палочка… Как она могла… Когда она…?

— О, малышка признала ее, да? Ты действительно дура. Ты думаешь, я достаточно глупа, чтобы просто отложить свою палочку, чтобы тебе вдруг посчастливилось пройти мимо меня? Нет, нет, нет, девчонка, не пойми меня неправильно. Я всегда прячу туз в рукаве… — улыбнулась Беллатрикс.

У Гермионы припухла щека от заклинания Беллатрикс. Она достала ее палочку прямо из своего рукава.

— Ты обманула, — обвинила Гермиона сквозь зубы, ее грудь хаотично вздымалась.

Вид палочки в руках Беллатрикс озлобил ее еще больше. Она понятия не имела, что происходит, но чувствовала, будто ее сердце зажали в холодных тисках.

— Ты начала это, — растягивала слова ведьма.

Я ЧЕРТОВСКИ НЕНАВИЖУ ЕЕ!

— Отстань от меня! — крикнула Гермиона, дергаясь, но Беллатрикс не сдвинулась, ни на дюйм. — Убирайся прочь от меня!

— Ты же несерьезно, малышка? — тихо пробормотала Беллатрикс, тон ее голоса колебался между убийственным и сексуальным.

Она вдруг наклонилась так низко и близко, что у Гермионы просто не было выбора, их лица снова оказались на сантиметр друг от друга. Гриффиндорка была встревожена и чертовски раздражена, ярость кипела у нее в крови.

— Нет, я так не думаю… — мягко хихикала Беллатрикс, ее густые завитые черные волосы создавали завесу вокруг лица, накрывая их вместе.

Она была так близка, что Гермиона могла ощущать аромат ладана и сосны, такая соблазнительная смесь.

Но женщина была настолько безумна, что это не имело никакого значения.

— Снова нелепые догадки? — зашипела Гермиона, впиваясь взглядом прямо в безумие напротив.

Черные глаза вспыхнули, готовые взорваться.

— Думаешь, я не слышу тебя по ночам, грязнокровка? — вдруг прошептала Беллатрикс резким обвинительным тоном.

Гермиона замерла.

Ее гнев сразу же остудился, так быстро оставил ее, когда она нуждалась в нем больше всего.

Беллатрикс медленно улыбнулась дразнящей улыбкой…

А потом полностью опустилась на нее.

Голова Гермионы наполнилась пьянящим дурманом, когда тело женщины, такое теплое и тяжелое, накрыло ее. Грудь к груди, корсет прижался так плотно, что девушке стало трудно дышать, но главным было скольжение чужих бедер, это сводило с ума.

У Гермионы перехватил дыхание. Ее сердце подпрыгнуло, а желудок упал вниз, сбивая с толку гнев, горящий там за секунду до всего этого.

Что? Почему?

— Ты думаешь, я не знала о тебе, сидящей здесь и смакующей подробности своих снов? — пробормотала Беллатрикс дразнящим, согревающим голосом.

Она прохрипела слова так близко к уху Гермионы, что губы касались ее, и гриффиндорка была так удивлена, что не могла не то, что двинуться, даже думать была не в силах.

Она была в ловушке под Беллатрикс и пристально смотрела в потолок. Ее щеки пылали от унижения, но все остальное было горячим совсем по другой причине.

Она знает. Она знает!

— Ты думаешь, что я никогда не спускалась вниз по лестнице ночью, чтобы услышать как ты хнычешь во сне? Твои стоны? Как ты нашептывала много любопытных вещей… Имена. Вообще-то одно имя, на самом деле.

Нет, скажите, что я не разговариваю во сне, пожалуйста, скажите, что она лжет…

— Отстань от меня, — выдохнула Гермиона, охваченная стыдом.

— Белла, — хныкала Беллатрикс ей в ухо задыхающимся голосом, издеваясь над ней, но, в то же время, это было так сексуально. — О, Беллатрикс…

Все тело Гермионы задрожало от смущения и чего-то другого, и Беллатрикс заметила это. Она прижалась сильнее, и Гермиона ощутила себя почти раздавленной. Она чувствовала, как влага образуется между ее бедер с каждым новым движением ведьмы.

Почему их одежды оставляли так много голых участков кожи, которые могли соприкасаться? Их ноги были спутаны, и если бы она чуть-чуть приподняла бы бедра и прижалась к…

О Боже.

— Перестань, — слабо прошептала Гермиона, — я не… Я не… Я не хочу тебя…

Нет, я не хочу, я клянусь, что не хочу. Я не могу. Я не буду!

Ее слова были настолько неубедительными даже для собственных ушей, что, когда Беллатрикс хихикнула, Гермиона уже не могла обвинить ее за это. Она ненавидела вибрации от звуков, исходящих от ведьмы.

— Лгунья, — прошипела с внезапным рвением Беллатрикс и откинулась назад, чтобы заглянуть в глаза Гермионы, взгляд которых ускользал, не желая контакта.

Пожирательница медленно убрала прядь волос Гермионы с ее лица, почти нежно, кончиком палочки гриффиндорки.

— Я не хочу, — повторила Гермиона, ее голос скрипел, она отказывалась смотреть женщине в лицо, потому что знала, что не выдержит.

Я не хочу, не хочу, не хочу…

— Ох, правда, малышка? — мурлыкнула Беллатрикс, проводя палочкой по виску Гермионы. — Тогда как насчет того, чтобы доказать это?

Гермиона услышала намек на предупреждение в ее голосе и напряглась, но было слишком поздно.

— Легилименс.

Гермиона внезапно вернулась в поместье Малфоев, крича внутри камина, глядя на Беллатрикс и ее огненный шторм. Потом ее пинает в лицо заостренный черный ботинок, а потом со вспышкой видение изменилось, она была наверху с Беллатрикс, палец ведьмы нежно очерчивал ее губы, и она стонала, так тихо, но так безошибочно.

Испугавшись, Гермиона попыталась закрыться от Беллатрикс, остановить штурм ее мозга.

Воспоминания пробегали мимо, вытекая словно вода, которую она не могла сдержать. Она никогда не обучалась Окклюменции, не имела никаких шансов против магии Беллатрикс. Пожирательница была непреодолимой мощью.

Крутой вихрь воспоминаний привел их к моменту у дивана, с губой Беллатрикс меж ее зубов, и пульсацией возбуждения, пронизывающей ее…

Она почувствовала, как Беллатрикс толкнула глубже, мимо этих воспоминаний, к темному месту Гермионы, которое она скрывала даже от самой себя.

Нет! Стой!

Все ее мечты вырвались наружу потоком густой вязкой похоти.

Беллатрикс была на ней, прижимая ее к постели за горло, скользя рукой вниз между бедер Гермионы и глумясь за сырость меж ними; там была Гермиона на коленях перед ведьмой, нога была закинута через плечо гриффиндорки, Беллатрикс сжимала ее волосы, больно и туго, красивое лицо ведьмы было запрокинуто в экстазе…

Там были они, запутанные в шелковистых зеленых простынях, голые, потные, покрытые царапинами и прижатые друг к другу, Беллатрикс впивалась зубами в плечо Гермионы, а она бессознательно выкрикивала ее имя.