В висках пульсировало, все ее существо было наполнено диким омерзением.
Она снова пересекла черту, но это совсем ее не заботило. Она с трудом сдерживалась, чтобы не преодолеть расстояние и не ударить Беллатрикс по лицу, послав здравый смысл ко всем чертям.
— Что ты мне сказала? — прошипела опасно Беллатрикс, вскочив на ноги так же быстро.
Ее глаза сверкнули в безумии.
— Разве все эти годы в Азкабане подпортили тебе слух, а? Я сказала, закрой свой рот, — выдавила сквозь зубы Гермиона, дрожа от гнева.
Ее сердце яростно билось о грудную клетку. Она никогда не чувствовала себя столь безумно, ни разу за всю свою жизнь.
Как Беллатрикс сделала с ней это? Как она забралась так глубоко, как уничтожила всю рациональность Гермионы одними лишь словами? И так каждый раз!
— Как ты смеешь? — глазела не нее Беллатрикс в неверии, прежде чем выхватить волшебную палочку и направить ее на брюнетку.
— Что, теперь поругаешь меня? Давай, все равно ты уже делала это раньше! Все всегда большие и плохие, когда они с палочкой в руках, ведь так? Она никогда не сделает тебя правой, или не изменит тот факт, что ты мерзкая, злая, отвратительная…
Гермиона сделала паузу, чтобы подобрать более подходящее слово, достаточно ужасное, чтобы выразить свои чувства к Пожирательнице должным образом.
— …пизда.
Слово было резким и неожиданным, поэтому Беллатрикс замерла, сердце Гермионы пропустило удар.
Гриффиндорка никогда в жизни не говорила подобных нецензурных грязных слов, но с этой Пожирательницей открывались новые стороны ее личности.
Беллатрикс вытаскивала худшее из нее, и Гермиона не могла отрицать, как приятно было видеть шок на лице ведьмы.
Все происходило в точности так же, как и в прошлый раз, но кого это волновало?
Беллатрикс заслужила это, и Гермиона достигла предела собственного дерьма. Так что, если она получит Круциатус, если ее запытают до смерти, то что с того? Как смеет Беллатрикс говорить, что Гарри, человек, который ей был как брат, предпочел бы видеть ее мертвой из-за мести вместо того, чтобы спасти ей жизнь? Как она может говорить так самоуверенно, как смеет утверждать, что методы ее друзей не оправдывали средства?
Она замерла, глядя на Беллатрикс исподлобья и ожидая, что ведьма запустит Бомбарду прямо в нее, но после долгого молчания Беллатрикс начала смеяться.
Ну, конечно же.
Она направляла палочку на Гермиону, смеясь и завывая совершенно безумно. Ее плечи тряслись. Она даже схватилась за живот и согнулась, так ей было смешно.
Гермиона злобно наблюдала и сжимала до боли зубы.
Я ненавижу ее. Я ее ненавижу, ненавижу, ненавижу ее.
Когда Беллатрикс наконец-то выпрямилась, она фактически вытирала слезы с глаз, хихикая. Ее щеки раскраснелись.
К Гермионе внезапно закралось подозрение, что если б ведьма была менее пьяна, то она, очевидно, была бы уже мертва.
— Боже мой, большая плохая грязнокровка назвала меня тем, о чем никогда даже не заговаривала! А сегодня все по-другому, ведь так, дорогуша? — захихикала Беллатрикс, забавляясь. Ее глаза отливали черным, а улыбка была смертоносной, как никогда раньше.
Гермиона не ответила, она еще не окончательно съехала с катушек. Почему Беллатрикс настолько ее разозлила? Почему она позволила этому случиться?
Было невозможным держать свой нрав в узде рядом с этой женщиной.
— Должно быть, я ударила по больному, не так ли? — растягивала слова Пожирательница, поднимая свою палочку, чтобы завивать черные вьющиеся волосы с ехидной ухмылкой. — Разве ты не становишься немного храбрее, когда я нажимаю на эти точки? Да, но, малышка, мне не нужна палочка, чтобы поставить тебя на твое место, так что…
— Ты действительно так думаешь? — зарычала Гермиона, повторяя слова, которые она произносила в прошлый раз.
Она поняла, что на этот раз ее злоба достигла совершенно нового уровня.
Глаза Беллатрикс вспыхнули с признанием. Ее лицо потемнело, когда она заговорила, ее голос был тихим и смертельно спокойным.
— О, действительно ли? Да, я могу, — тихо произнесла она.
Гермиона смотрела с адреналином в ее крови как Беллатрикс медленно и очень сознательно…
Отложила свою палочку.
Девушка с трудом могла поверить в это. Ведьма положила палочку на стол рядом с пустой бутылкой огневиски, и когда гриффиндорка посмотрела на ее лицо, то увидела дерзкую усмешку.
Стояла тишина, за исключением потрескивания огня. Ярость Гермионы обуздалась чистым неверием.
Не было никаких причин, чтобы Беллатрикс отложила свое оружие только из-за вызова Гермионы.
Но она сделала это.
Гермиона вдруг осознала, что это был самый большой шанс с момента взятия ее в заложники. Шанс на побег.
Если бы она могла одолеть Беллатрикс и получить палочку, тогда бы…
Ведьма смотрела на нее с холодом, прослеживая взгляд Гермионы. Она склонила голову, глядя на нее взглядом полным снисходительности.
— В чем дело, малышка? Теперь ты не выглядишь так мужественно после всех тех твоих грязных, неприличных словечек… Я думаю, что ты никто иная, как жалкий, пугливый котенок.
Эту реплику в сочетании с надменным взглядом Гермиона ненавидела так сильно, что сорвалась.
Она бросилась на Беллатрикс со всей ее сдерживаемой яростью. Пожирательница встретила ее на полпути, словно бушующий ураган, и они столкнулись друг с другом.
Почти сразу же Гермиона осознала, что ведьма была куда сильнее. Четырнадцать лет в Азкабане донельзя закалили Беллатрикс Лестрейндж. Она была того же роста, что и Гермиона, но гораздо свирепее.
Гриффиндорка никогда раньше не участвовала в кулачном бою. Только сейчас она припомнила этот маленький факт.
Беллатрикс схватила ее за волосы и рывком сбила с ног, они вместе упали на пол, шипя и ругаясь, как кошки. Гермиона почувствовала, как кулак ведьмы жестко врезался ей в челюсть. Гнев и злость заставили ее наброситься, несмотря на боль, ударяя ногами и вцепляясь в каждый доступный дюйм тела Пожирательницы.
Они боролись молча, Беллатрикс снова и снова ударяла ее в незащищенные места. Гермиона вскрикивала от боли, а потом она увидела довольную улыбку взлохмаченной ведьмы.
Гермиона дернулась вверх и головой боднула ее. Лоб столкнулся с лицом Беллатрикс, женщина вскрикнула от боли и отодвинулась.
Они провели несколько секунд в хаотичных пинаниях и ударах, слишком ошеломленные для чего-нибудь другого.
Я проигрываю, осознала Гермиона сквозь новую боль в ее черепе, ее одолевало головокружение и дезориентация, и только чудом в ее голову закралась здравая мысль.
Палочка! Кричал голос в ее голове. Ты должна забрать палочку!
Это был ее единственный шанс. Отбросив все, Гермиона выкарабкалась, сбросив с себя руки Беллатрикс, страх отчаяние подпитывали ее. Она протянула руку ко столу, когда невообразимо быстрая Пожирательница схватила ее за талию и отбросила с нереальной силой.
Она упала на пол и ударилась головой об ковер, и, прежде чем она пришла в себя, Беллатрикс уже была на ней. Дрыгая ногами, девушка издавала невнятные крики и размахивала руками, чтобы скинуть ведьму.
Беллатрикс дернула головой, избегая рук Гермионы, и ударила ее так сильно, что она чуть не отключилась. Гермиона все еще моргала, наблюдая перед собой пятна, когда Беллатрикс схватила ее за запястья и с силой прижала ее руки по обе стороны от головы.
Гермиона корчилась и вырывалась некоторое время, задыхаясь и не желая сдаваться, но это было бессмысленно. Беллатрикс была чертовски сильна. Ее бедра сжимали ноги гриффиндорки по обе стороны, а запястья были в таком мощном захвате, что Гермиона была не в силах сдвинуться даже на сантиметр.
— Ты обманула, маленькая сучка, — прошипела Беллатрикс, глядя на нее сверху вниз сквозь черные спутанные локоны.
Она усмехалась, кровь капала у нее с подбородка, губы лопнули от удара головой. Это делало ее безумнее, чем когда-либо. Гермиона чувствовала запах алкоголя и корицы.
— Я думала, ты хотела честной драки, но ты начала тянуться за моей палочкой. Я знала, что ты трус, — сказала Беллатрикс, смеясь и торжествуя, когда Гермиона извивалась под ней от страха и боли.
