Она решительно направилась в кухню и начала открывать шкафчики один за другим.

Пустые. Все. Она видела пару банок с тушеной говядиной, но они, вероятно, испортились лет двадцать назад. А еще там была бутылка древнего огневиски.

И больше ничего.

Где Беллатрикс нашла еду? Должно быть, она ограбила миссис Уизли, или кого-нибудь еще, ведь их отпуск не был запланирован.

Гермиона обратила свое внимание на верхний шкафчик и заметила там буханку на вид свежего хлеба.

Ну… Это немного, но кое-что.

Гермиона поджарила бы его, если бы у нее была палочка, а еще у нее осталось надгрызенное Беллатрикс яблоко, вероятно, забытое во время готовки.

Хотя ее и тошнило от одной мысли, чтобы есть то, что ела Беллатрикс, она не могла устоять перед сочным искушением. Она нуждалась в энергии.

Инстинкты выживания всегда побеждали над личным стрессом Гермионы.

Нигде нельзя было найти ножей по очевидным причинам, так что она начала грызть с другого конца яблока, близко к укусу Беллатрикс. Гермиона села за стол со своей скудной трапезой, не желая присоединятся к Пожирательнице в гостиной.

Она прикончила половину буханки и обгрызла аккуратно ту часть яблока, где не бывали зубы Беллатрикс. Гриффиндорка попила воду из раковины, ее желудок был полон, и это все, что имело значение, даже если ее вкусовые рецепторы были раздражены чудесным ароматом пищи Беллатрикс.

Гермиона заглянула в гостиную и была недовольна снова увидеть, что Беллатрикс ушла. Ее пустая тарелка стояла на стеклянном журнальном столике, а рядом лежала книга, оставленная раскрытой к низу так, что некрасиво изгибалась. Гермиона почувствовала душевное родство с мадам Пинс, раздражившись от такого небрежного отношения к книге. А потом она начала вспоминать Хогвартс и его библиотеку, всех своих друзей, некоторые из которых уже лежали в могилах у разрушенного замка.

Не думай об этом, резко пронеслось у нее в голове, когда слезы навернулись на глаза.

Вместо этого она начала думать о Гарри и Роне, которые, вероятно, искали ее везде, переворачивая весь волшебный мир. Они никогда бы не позволили ей застрять здесь. Они приближались, они искали. Они никогда бы не оставили ее. Они волновались. Она надеялась, что Уизли не слишком опустошены смертью Фреда.

Ей бы хотелось знать, винит ли себя Рон в ее страданиях? Она знала, что Гарри будет винить себя за то, что был не в силах спасти ее, но она надеялась, что неправа. Это было так больно, но момент, когда они бросились к ней, прежде чем Беллатрикс похитила ее, согревал ей сердце.

Гермиона сама виновата, споткнувшись как дура, допустив идиотскую ошибку, которая стоила ей всего. Она хотела знать, как бы все обернулось, если бы она не споткнулась, а сражалась рядом с Роном.

Он попытался поцеловать ее в недрах Тайной комнаты после того, как они уничтожили очередной крестраж, но Гермиона отвернулась. Она знала в течение долгого времени о его любви, но всегда не понимала, что сама чувствует. Она сказала ему, что они не могут сделать этого посреди войны, и он понял. И она не могла сказать, что пожалела о своих словах.

Она по-настоящему жалела о своей беспомощности перед Беллатрикс. Ведьма уничтожала ее изнутри и очень быстро. Она сталкивалась с несколькими Пожирателями смерти раньше, но Беллатрикс была совершенно другого уровня.

Беллатрикс была самой мощной ведьмой, которую она когда-либо встречала. Магия, с помощью которой она подчинила себе океан, была невероятна. Гермиона вздрогнула только от мысли о ней. Ни один обычный волшебник не был способен на такое, не говоря уже о скорости проделанных маневров.

На самом деле, были только два подобных волшебника: Дамблдор и Волан-де-Морт.

Вот почему она была его правой рукой.

Не из-за ее жажды крови и похоти, хотя они, безусловно, сыграли свою роль, а из-за магической силы. Она видела только ее проблески в министерстве, когда Беллатрикс убила Сириуса на их глазах так легко, словно прихлопнула надоедливую муху.

Пожирательница в самом деле была сильна. Может быть, поэтому Волан-де-Морт держал ее так близко, ближе всех других. Гермиона осознала это сейчас. Она и не представляла раньше, как близка она была к нему.

Достаточно близка, чтобы после его смерти пытаться спалить меня, подумала она с гневом и тревогой.

Резкий стук в кухонное окно прервал ее размышления, почти заставив подпрыгнуть до потолка от страха.

Она была вся на нервах.

Соберись, сказала она себе строго и повернулась с опаской к окну.

Она нахмурила брови, когда увидела источник звука. Это была абсолютно черная птица; ворона или ворон. Она решила, что ворон, так как он был слишком велик для вороны. Он настойчиво клевал окно.

В недоумении Гермиона подошла к окну. Какого черта ему нужно? Это был первый признак дикой природы, который она заметила в этом захолустье, и она не была настроена впускать его. Может быть, птицы здесь были прокляты на защиту дома. С ее удачей это вполне могло оказаться правдой.

Будет ли Беллатрикс хохотать до смерти, если, спустившись, увидит заклеванную вороном Гермиону?

Если бы я могла так легко умереть.

Ворон взъерошивал перья, что выглядело подозрительно раздраженно, когда Гермиона отказалась открывать окно. Он стучал в стекло настойчивей, а потом Гермиона заметила крошечный свиток, привязанный к его лапке.

Это почтовый ворон, поняла она. Она так привыкла к совам, что даже не рассматривала ворона в этой роли, а затем она вспомнила о единственном человеке в доме, который мог получать почту.

Гермиона задумалась, а потом неохотно распахнула окно для птицы, полагая, что Беллатрикс разозлится, если не впустить его. В тот момент, когда она открыла окно, своенравное крыло ударило ей по голове.

Гермиона раздраженно закрыла окно.

Ворон обосновался на столе и стал доклевывать объедки яблока. Гермиона просто смотрела на него некоторое время.

Что бы ни было в том свитке, это означало, что Беллатрикс поддерживает связь с внешним миром. Это может быть от Нарциссы.

Или, может быть, может быть это из Министерства, переговоры об условиях моего освобождения!

Читать чужие письма было дурным тоном, но любые ее действия могут привести к агрессии Беллатрикс. Ворон не обращал на нее никакого внимания, обгладывая яблоко, когда она начала медленно подступаться к нему.

Она была уверена, что если не прочтет письмо сейчас, то никогда не узнает о его содержимом. За Беллатрикс не водилось привычки посвящать ее в курс своих дел.

Гермиона не хотела быть в неведении своего положения. У нее было достаточно неопределенности в последний год.

Должна ли она? Она уже подвергалась нападению из-за дурацкого журнала.

Грязнокровка, прошипел неприятный голос в задней части ее головы. Не делай этого, ты, грязная мелкая дрянь.

Это был голос Беллатрикс, и ненависть в Гермионе вспыхнула с новой силой. Она коснулась шрама на ее руке и почувствовала пульсацию боли под кончиками пальцев. Она пыталась стереть его ночью в приступе депрессии, стыда и чувства собственного отвращения.

Как ей удалось так легко втоптать меня в грязь?

К черту. Пора совершать гриффиндорские поступки.

— Иди сюда, хороший, — мягко сказала Гермиона птице, так похожей на свою хозяйку.

В момент, когда ее пальцы коснулись шелковистых черных перьев, ворон повернулся и клюнул ее. Она отскочила с визгом и выругалась себе под нос, стараясь сохранять спокойствие. Она до сих пор не знала, где была Беллатрикс и чем занималась.

Темперамент ворона был определен.

Она обсасывала поврежденный палец с грустью, смотря на птицу, которая отказалась от огрызка яблока, чтобы наблюдать за ней, каркая.

— Вот значит как? — пробормотала Гермиона, нервно глянув на вход в кухню. Ворон нахохлился, словно знал о ее намерениях.

На мгновение они просто с негодованием уставились друг на друга.

Гермиона внезапно развернулась, но поймала только воздух и черное перо. Ворон закаркал и поцарапал ей руки, когда взлетал вверх. Он приземлился на дальний шкафчик, пока Гермиона хмурилась и осматривала свежие раны.