Я, как всегда, кончил первым. Совершенно обалдевший, повис тряпкой, прижатой к стене.
Между нашими животами сразу же стало горячо и скользко, члены стали ходить гораздо свободнее, и, чтобы восстановить силу ощущений, Серп рывком сдвинул меня вниз. Теперь головка его пениса ударяла меня под ребра. А мой пока ещё стоящий член то и дело попадал парню между ног, изливая остатки семени на мошонку и бедра.
Сергей Петрович перестал ругаться, впился губами в мои губы, закрыл глаза и задвигался с удвоенной скоростью, больно вдалбливая свой член мне в печень. И еще через десяток секунд кончил…
Мы сползли на пол, совершенно обессиленные. Я с исцарапанной о стену спиной, он — тщательно скрывая свой член под полотенцем…
***
Когда мы немного пришли в себя, Серп, отворачиваясь, чтобы я не увидел его член, поспешно оделся. Неважно, что у него весь живот и ноги были в сперме. Ему так хотелось спрятать от меня этот свой пенис, что он предпочел испачкать одежду, но не дать мне шанса что-нибудь разглядеть.
Потом Сергей Петрович помыл меня над раковиной, смазал какой-то фигней царапины на спине, сходил в раздевалку за моей одеждой и принялся натягивать на меня джинсы. Шло с таким трудом, с таким скрипом, будто я за прошедшие несколько часов разжирел килограмм на сто.
Однако сам процесс, все эти бесконечные хватания меня за всякие места, нас возбудили. Довольно сильно.
Раздевать меня после стольких усилий одеть мы не стали — удивительный пример того, как лень побеждает сексуальное желание!
Серп просто поднял меня к потолку, так что я с перепугу едва не завизжал, прижал меня моими царапинами к стене, и я заохал от жжения по всей спине. Пользуясь тем, что ширинка на моих джинсах все еще не была застегнута, он сдвинул резинку плавок вниз, вытащил наружу член и взял его в рот.
Минет, когда третьим участником оральной оргии являются модельные зауженные джинсы, довольно своеобразен. Проклятые штаны давили мне на яйца так, что любое движение заставляло дергаться. Было больно, неудобно, тесно, но настолько необычно, что я получил какой-то особый вид удовольствия! Мы благополучно добрались до финала, Серп проглотил все, что я в таких условиях смог выдать, опустил меня на пол, застегнул мне ширинку (и я снова подскочил от боли в яичках), поправил на мне футболку и отправил домой.
— Заходи завтра! — пробормотал на прощание. — Я тут с утра!
Если бы он знал, что у меня нет завтра…
С трудом ковыляя в своих жутких джинсах к ближайшей остановке, я ощущал себя совершенно выжатым. В буквальном смысле этого слова затраханным. Тело вибрировало, звенело от полного, всепоглощающего удовлетворения. Эх, если бы можно было однажды то же самое проделать с Никитой!
Уже забравшись в автобус, я стал думать о беспечности Сергея Петровича. Он ведь только что отправил домой к родителям пацана, которому вроде как, по его словам, пятнадцать лет! С засосами по всей шее и плечам, с ясно видимым среди них следом укуса, с синяками по всему животу, с расцарапанной спиной, со следами слюны и спермы на трусах! Добрый десяток всяких дядей видел, как этот пацанчик с Сергеем Петровичем в одном только полотенце пробрался в душевую, причем не из бассейна, а из коридора, а потом туда же убежал. Ну а если и этого мало, есть специальный подарок судебному эксперту — у парнишки в прямой кишке болтается несколько миллилитров спермы лично Сергея Петровича!
Хорошо, что я совершеннолетний! Хорошо, что я знаю, как прошмыгнуть мимо родителей так, чтобы они ничего не заметили! Однако если Серп на самом деле чудит с симпатичными посетителями бассейна, то он когда-нибудь доиграется!
========== Дни сурка с 818-го по 822-й ==========
818-й день сурка
Сегодня на мне была моя обычная одежда, из шкафа. Выглядела она как по мне, ну, так себе, облегала, но не слишком. Чтобы рассмотреть детали моего «устройства», нужно было прилагать фантазию и определенные усилия. О косметике тоже пришлось забыть. В общем, я пошел к Никите так, как обычно хожу по городу.
Некоторые прохожие обоих полов, из тех, кто понимает, все так же оборачивались мне вслед, но ажиотажного внимания я уже не привлекал.
И Никита общался со мной совершенно спокойно, нормально.
Это хорошо, несомненно, но в наших отношениях я хотел как можно быстрее преодолеть ту грань, за которой Ник все-таки увидит во мне сексуальное существо. И я подолгу стоял у окна, позволяя Никитосу рассмотреть мой силуэт, торчал у книжных полок, подставляя лицо под солнечные лучи, вздыхал, бросая «незаметные» взгляды на Никиту.
Перелом произошел, когда я понял, что свет падает на меня так, что оттеняет торчащий член. Как всегда рядом с Ником, у меня стояло вовсю, и это было отлично видно через тонкую ткань летних брюк, купленных родителями где-то на барахолке (будто еще не появилась в мире одежда от «Dolce & Gabbana»!). Я немного повернулся в одну сторону, в другую и замер — со своими длиннющими стройными ногами, плотно прижатыми друг к другу, с вытянутыми по стойке «смирно» руками и прямой, как у модели на подиуме, спиной. Свет и тени сделали торчащий пенис рельефным настолько, что это было за гранью всякого приличия.
Никита сначала смотрел на меня спокойно, как всегда. Потом вдруг заметил и сильно смутился. Стрельнул глазами вниз, туда, где сходятся ноги (о, какие у меня сексапильные ноги!), и тут же отвел взгляд. Снова покосился на мой член, потом еще раз, еще, а потом уже стал смотреть в том направлении чуть ли не ежесекундно. Посмотрит, и тут же отвернется. И уже через секунду снова косится! Наш разговор стал понемногу замирать. То есть мы, конечно, продолжали шпрехать, но уже без энтузиазма. Минут пять я наслаждался этими взглядами, а потом — ура и ура! — я увидел, как Никитос покраснел! Он покраснел! Не слишком, не то чтобы он стал пунцовым, но кровь определенно прилила к щекам.
Я применил еще один прием из своего арсенала — «случайно» заметил, куда он смотрит, изобразил смущение и поспешно согнулся, пряча член от Ника. И тут же сел, старательно нагибаясь вперед.
Никитос покраснел еще сильнее и стал смотреть в другую сторону. Возникла неловкая пауза — он потерял нить своих рассуждений, а я, типа, сгорал от стыда и потому молчал. Эх, вот сейчас бы и мне покраснеть! Увы…
Спустя несколько секунд, показавшихся нам вечностью, Ник снова заговорил. Что-то спросил о моей жизни. Я обрадовался и, старательно изображая растерянность, с запинками принялся рассказывать какую-то ничего не значащую фигню.
Обстановка оставалась напряженной еще минут десять, потом мы, вроде как, успокоились и смогли более-менее вдумчиво перечитать монолог Фауста.
Спустя еще минут двадцать, когда, предположительно, мы оба уже позабыли о моем «конфузе», я (вот непоседа!) поднялся и подошел к окну. Смотрел я на улицу, а мои эрегированный член и задница были повернуты к Нику наиболее выигрышным способом — в профиль.
Никита засмущался сразу. Отвел взгляд, но, поскольку предполагалось, что я гляжу в окно и, куда он смотрит, не вижу, тут же снова уставился на меня. В упор! Расстояние между нами было два шага! И торчал мой пенис приблизительно на уровне его глаз! В общем, то, что надо!
Я представил, каким тоненьким силуэтом сейчас выгляжу, как торчит из этого силуэта выпирающая пирамидка между ног, как с другой стороны шевелятся, когда я переступаю с ноги на ногу, тени на моем упругом заде (как это сексуально!), и меня самого завело по полной. Член запрыгал, сокращаясь, и у Никиты явственно сбилось дыхание. Теперь в тексте Фауста путался не только я, но и Ник.
Мое сердце колотилось, дышать было трудно. Все тело скручивало от невыносимого желания.
— Смотри в книгу, если не помнишь, — сказал Никита хрипло и сглотнул.
Отвернулся.
Я сел рядом с ним и принялся вслух читать какой-то особенно трудный пассаж. Ник следил за текстом, склонившись над той же книгой. Я почувствовал, как мои волосы шевелит его дыхание, и сбился, не в силах издать ни звука. Попробовал снова, но Никита в этот момент снова выдохнул, и снова воздух коснулся моего виска.
