— Этого я слушать не хочу. И нечего на хохотуна сваливать. На бой ты должен отвечать боем, а не волчьими ямами. Фуй! Не мой сын.

— Я твой сын! Я хочу быть твоим сыном! — заревел вдруг Ники.

— Если бы ты был мой сын, — ответил великий князь, — то давно бы уже попросил у Володи прощения.

Ники угрюмо протянул руку и сказал:

— Прости, что я тебя не лупил. В другой раз буду лупить.

Вечером Володе принесли от Ники целую гроздь разноцветных шаров...

А царственный озорник всё-таки получил от отца наедине хорошую трёпку.

Но солнечные зайчики больше не играют на стенах дворца, лица великих предков глядят с портретов грустно и сочувственно, застыли бронзовые и фарфоровые статуэтки на вышитых кружевных салфетках. Замок, покрытый пеленой скорби, замер. Замерла рыночная площадь с ратушей эпохи Ренессанса и городской церковью, Белая башня с готическими шпилями выглядит теперь более строгой, чем раньше. И весёлые прогулки по городскому парку Геннргартену сейчас кажутся далёкими-далёкими — ушедшими навсегда или не бывшими вовсе...

Солнце над родным Дармштадтом померкло. Солнечный лучик не смеётся... «Солнечный лучик» — так называли принцессу Аликс, которая жила во дворце. Принцесса была не сказочной — настоящей, и была она ещё очень мала: ей было немногим больше шести. Слишком рано ей было суждено узнать, что такое горе.

Горе, горе... Горе движется чёрной тучей, заволакивает любимое солнышко, сползает по стеклу каплями дождя, каплями слёз... Слёз уже почти нет — есть только боль, сильная боль в сердце, неизвестная прежде принцессе. «Мама, моя мама...» Сердце сжимается в комочек, тоненькие пальчики прижимаются к стеклу огромных оконных рам. Внизу за окном медленно продвигающаяся похоронная процессия уносит её мамочку в семейную усыпальницу в Розенхёэ, её красивую и добрую мамочку, самую лучшую на всём свете. Мамы нет... Нет? Нет — значит, мама больше не войдёт к ней в комнату, не пригладит растрепавшиеся после игры золотые кудри, не поправит воротничок, не улыбнётся принцессе своей улыбкой, той улыбкой, какой улыбается только мама. И принцесса больше никогда не услышит: «Моё солнышко, мой солнечный лучик!»... Сердце вновь сжалось от боли.

Девочке рано довелось узнать, что такое боль. Через много лет, когда маленькая принцесса вырастет, о ней скажут, что её прекрасное лицо было пронизано скорбью.

До этого времени принцессу с полным правом можно было назвать счастливым ребёнком — необыкновенно светлым, жизнерадостным и очень красивым.

После рождения Аликс, её мать, Гессенская принцесса Алиса писала к своей матери, королеве Виктории: «Малышка похожа на Эллу, только черты лица у неё поменьше. Глазки всё ещё тёмные, опушённые очень чёрными ресницами; волосы же скорее каштанового оттенка. Она — чудесная и жизнерадостная маленькая личность, неутомимая хохотушка и с ямочкой на одной щеке — совсем как у Эрни».

Аликс была весьма любознательна; всё, что окружало маленькую девочку, вызывало в ней живой, неподдельный интерес, пылкая натура стремилась получить ответ на всё непонятное и неизведанное. Она не была капризной и избалованной, какими принято считать принцесс, и уже в раннем возрасте проявляла большую выдержку и силу воли. Господь наделил её любящим и преданным сердцем, необыкновенно чутким и сострадательным. Даже будучи совсем малышкой, она не любила играть в куклы — ведь они не были живыми. Зато кошки, собаки, лошади вызывали восхищение жизнелюбивой принцессы: их можно приласкать, о них можно позаботиться — и они ответят тебе чрезвычайной преданностью и дружбой.

— Папочка! — Аликс бросилась на шею к вошедшему отцу.

Герцог Людвиг, прижимая к груди осиротевшую дочурку, с трудом сдерживал рыдания. Осень 1878 года была самой скорбной в Дармштадте. Страшная эпидемия дифтерита поразила семейство великого герцога Гессенского, унеся жизни любимой жены принцессы Алисы и дочери-младенца Мэй.

Аликс была его любимицей, и отец чувствовал ответную любовь своей маленькой принцессы. Она обожала его, но теперь привязалась к нему ещё сильнее. Вряд ли можно сказать, что маленькая девочка приняла в тот вечер решение взять на себя заботу о любимом отце, но она глубоко чувствовала и понимала, как трудно ему сейчас. Сама нуждаясь в утешении и тоскуя по материнской ласке, Аликс отдавала тепло своей души и любовь маленького сердца дорогому отцу — и эта любовь, приумножаясь в Божией сокровищнице, возвращалась к ней сторицею, наполняла покоем и тихим миром, врачуя рану от горькой утраты.

«Господь милосердно смягчает со временем остроту наших страданий и позволяет умиротворяющей скорби найти приют в нашем сердце, не разрешая нам при этом удаляться от жизни», — вспомнились слова почившей супруги, словно она стояла рядом и утешала его. Тогда, пять лет назад, в мае 1873-го разбился их маленький сын Фредерик, выпав из окна дворца. Эта ужасная смерть нанесла тяжёлый удар психическому и физическому здоровью принцессы Алисы, от которого она так и не оправилась до конца жизни. Но она постаралась справиться с этим горем ради остальных детей. Эта удивительная женщина была поистине его путеводной звездой.

Принцесса Алиса, дочь королевы Великобритании Виктории, была настоящей англичанкой и по характеру, и по воспитанию. Совсем юной девушкой приехала она в Германию, но навсегда сохранила в себе сильную привязанность к родной стране и её обычаям. Уехав в Германию, она никогда не переставала думать об Англии; именно поэтому Новый дворец, построенный специально для большого семейства великого герцога, был сооружён и обставлен в английском стиле. Неудивительно, что и дети её прониклись любовью к Англии. Образованная и начитанная, принцесса Алиса обладала глубокой ясностью мысли, а практический склад ума в соединении с добрым сердцем направил её деятельность на поприще широкой благотворительности. Благодаря влиянию принцессы Алисы в стране создавались больницы, богадельни и женские союзы. «Жизнь дана нам для работы, а не для удовольствий», — говорила принцесса. Но на самом деле именно в работе её живой ум находил подлинное удовольствие. Светские развлечения мало привлекали принцессу, хотя манеры её были безупречны и очаровывали каждого. Она всегда с ответственностью относилась к своим светским обязанностям и неизменно участвовала в общественной жизни Дармштадта.

Личная же жизнь принцессы Алисы была посвящена мужу и семерым детям. В своих письмах к матери она постоянно упоминает об их болезнях, новых смешных изречениях и проказах, о любых мелочах, которые так дороги всем матерям. Принцесса сама занималась воспитанием детей, изучала характеры, развивая при этом индивидуальность каждого. Покои герцогини были расположены на том же этаже, что и детские. Маленькие принцессы приносили к ней в комнату свои игрушки и устраивали всевозможные игры, пока мать читала или писала. Нередко в ход шло содержимое старого маминого гардероба — кринолины, широкие шарфы и индийские шали: изображая знатных дам или персонажей волшебных сказок, дети прогуливались по длинным коридорам дворца. На их счастье, королева Виктория было далеко. Видела бы старая леди, что вытворяют её внуки!