- Ты знаком с ним лично ?- перебил де Боерс.
- Да, а разве это запрещено ? Так вот, догадываясь об угрозе, исходящей от нас, он отправится туда, где мы будем наименее расположены его искать, то есть на виллу.
- Неужели ты считаешь, что граф нас боится ?- спросил я.
- Его сиятельство - человек осторожный,- ответил д′Анкр.- И не полезет на рожон, как некоторые из нашей компании, а сначала всё хорошенько обдумает и взвесит. Скоро будет самолёт на Марсель; я надеюсь на то, что вы будете благоразумны и полетите со мной.
- Чёрта с два,- незамедлительно откликнулся де Боерс.- Лично я еду в Бургундию. Если там находится родовой замок графа, то рано или поздно он в нём объявится.
Я не хотел открыто становиться на чью-либо сторону и поэтому ответил так:
- А мне, стало быть, остаётся Париж.
- Скверно, что мы разделились,- сказал д′Анкр с некоторой досадой.- Ну да ладно. У меня в Париже есть надёжный человек, связь будем держать через него. Я сейчас позвоню ему и предупрежу обо всём. Перепишите телефон. Он будет говорить с вами только после того, как вы назовёте пароль...
- Мы вот когда пацанами в войну играли, то у нас тоже были какие-то пароли, тайные явки,- перебил его де Боерс, обращаясь ко мне.- Прямо не могли без этого. Я и не думал, что опять доживусь до такого. Мы...
- Хочу посмотреть, как ты запоёшь, если шпион графа прознает об этом телефоне,- в свою очередь перебил де Боерса задетый за живое д′Анкр,- после чего представится твоим именем, друг мой, и выведает все наши планы. Паролем будут слова: "верность трону".
- Чушь собачья,- ответил де Боерс, болезненно морщась.
- И всё-таки я на этом настаиваю. Переписывайте телефон, мне пора в аэропорт.
С этими словами д′Анкр откланялся. Мы с де Боерсом приговорили ещё по бутылке, после чего разош-лись по гостиницам.
***
Торчать в Париже мне было совершенно необязательно. Я надеялся отыскать графа при помощи Эрика, и с этой надеждой преспокойно отправился в свой замок.
Но перед отъездом со мной произошла прелюбопытнейшая история. Пока Франсуа паковал вещи, готовясь к отбытию из Парижа, я отправился попить пивка в ближайший к моей гостинице кабак. Внутри никого не было, я постучал монетой по стойке, но на этот чарующий звук не отозвалась ни одна живая душа. А из-за закрытой кухонной двери слышался неясный голос.
Мне не хотелось тащиться в другой кабак. Поэтому я зашёл за стойку, заглянул на кухню и увидел следующую картину: у остывшей плиты на низенькой скамейке сидела бедно одетая девушка, с ненавистью глядя на кабатчика, который держал перед ней поднос с хлебом, мясом и блюдцем густого, янтарного мёда.
- Ай, какая вкуснотища,- приговаривал он.- Сам бы ел, да хочу тебя накормить. Ну, будь умницей, расскажи мне то, о чём тебя спрашивали.
Девушка молчала, испепеляя его взглядом.
- Что у вас тут творится ?- спросил я.
Кабатчик, едва не выронив поднос, уставился на меня со злобой и удивлением. Девушка вскочила со своей скамейки и быстро затараторила:
- Господин, этот человек морит меня голодом, склоняя к сожительству. Ведь я совсем одна на белом свете, и некому за меня заступиться.
Кабатчик едва не задохнулся от возмущения.
- Да что... Да как... Сударь ! Неужели вы поверите этой бродяжке ?!
Пока он говорил, девушка схватила с подноса хлеб и мясо. Мне ещё не доводилось видеть, чтобы кто-то ел с такой жадностью.
Кабатчик метнулся, было, к ней, но остановился, перехватив мой не слишком дружелюбный взгляд.
- Тебе несладко придётся на суде, милейший,- заметил я.
Кабатчик молчал, в ярости покусывая губы.
- Я его прощаю,- сказала девушка.- Только вы, господин, будьте такой добренький, постойте тут с ним немного, пока я не убегу подальше. А то он опять меня схватит и посадит в холодный подвал.
С этими словами она щедро обмакнула оставшийся у неё кусок хлеба в мёд и выскочила за дверь.
- Вы напрасно так поступили,- заявил кабатчик, в сердцах швырнув поднос на пол.
- Уж не намерен ли ты угрожать мне ?- полюбопытствовал я.
- Сударь, ведь вы даже не знаете, за кого заступились !
- За девушку, которую ты морил голодом.
- Так ведь по ней давно уже плачет топор палача ! Она - настоящая преступница ! И меня тоже обворова-ла !
- Что же ты в таком случае не сдал её в полицию ?
Кабатчик стиснул зубы и молчал до тех пор, пока я не выпил пиво и не ушёл.
***
Франсуа не слишком обрадовал столь скорый, по его мнению, отъезд из Парижа. Он правил своей лошадью, съёжившись от холода и терзая меня рассказом о том, как ему удалось познакомиться с милой, доброй, симпатичной, ласковой, покладистой служаночкой. Ещё он говорил о большой любви, которая случается раз в тысячу лет, и воспета Шекспиром, Петраркой, а также одним типом по имени Джованни Боккаччо.
- Франсуа,- сказал я, утомившись от его болтовни.- У тебя есть жена.
- Не растравливайте душу, ваша милость.
Ближе к вечеру пошёл дождь; мы промокли и замёрзли. Франсуа скулил, жалуясь на непогоду, словно это я был виноват в том, что на дворе стояла поздняя осень. У меня уже совсем лопнуло терпение, но тут впереди показалась деревня. Мы прибавили ходу и вскоре уже сидели у очага в уютной придорожной гостинице.
Трактирщик приготовил нам ужин и отправил жену стелить постели в наших комнатах. Мы поели, после чего Франсуа объявил о том, что хочет спать, и ушёл, оставив меня у очага с бутылкой вина.
В трактире находилось ещё четыре человека. Один из них был похож на дворянина и сидел у окна, отдельно от всех. Трое остальных держались вместе; они пили водку и заедали её салатом. Трактирщик стоял за стойкой и вытирал вымытые тарелки.
На улице стало совсем темно, и дождь прекратился, но оконные стёкла порой вздрагивали от порывов холодного ветра. Дворянин допил своё вино и вышел на улицу. Мне показалось, что он слегка кивнул тем троим, но я не могу за это ручаться, ибо меня разморило от тепла, и глаза застлали винные пары. Трактирщик зевал во весь рот; мне подумалось о том, что пора уже отправляться спать.
Я поднялся на ноги, и одновременно со мной вскочили те трое. В руке у ближайшего ко мне был топор.
Я тотчас выхватил из ножен меч и, прежде чем тот тип успел замахнуться, насадил его на клинок, проткнув мерзавца насквозь. Нападавший охнул и упал.
- Это ещё что,- сказал я двоим оставшимся.- Вот у меня есть друг - так тот ударом меча плашмя может перебить позвоночник.
Мои противники не ответили. Топоры у них лежали на лавке под мокрым плащом; слушая мои речи, они вооружились. Я бросился на них с мечом, и враги отступили к окну. Теперь меня и незнакомцев, проявивших столь навязчивое внимание к моей скромной персоне, разделял стол. На нём стояли стаканы, недопитая водка, недоеденный салат, солонка и перечница. Я быстро вылил остаток водки в стакан, щедрой рукой сыпанул туда же перца и выплеснул эту адскую смесь в рожу одного из противников. Пока он, вопя благим матом, тёр глаза, второй отведал моего меча и упокоился на полу.
- Господин, не убивайте меня !- взмолился пострадавший от перцовой настойки.- Пощадите !
- Вот незадача, а я как раз собирался тебя прикончить. Кто тебе велел напасть на меня, скотина ?
- Тот господин у окна, да вы сами его видели !
- Кто он ?
- Клянусь, я не знаю ! Он нам заплатил, возьмите эти деньги, только не убивайте ! У меня двое детей !
Я толкнул его, отчего он повалился на пол. Из-под его крепко сжатых век катились слёзы, рожа была мо-крой и усеянной крупинками перца. Я обернулся к трактирщику, равнодушно созерцавшему побоище, и спросил:
- Ты знаешь этих типов ?
- Нет, господин, у нас придорожная гостиница. Из местных сюда никто не ходит, только приезжие, вот как вы.
- А того дворянина раньше видел ? Он снял у тебя комнату ?
- Нет, раньше не видел, да и сегодня не разглядел; комнату не снимал и даже коня расседлывать не велел.
