Многое из того, что говорил Деннис, Сэм начинала понимать лучше и глубже – по его мимике, по интонациям, по мелким деталям, по тому, как во время разговора он сдувал с глаз волосы, делая небольшие паузы и продолжая говорить так, как будто этих пауз не было. По тому, как он произносил ее полное имя: «Я тоже скучал по тебе, Саманта», – как пожимал плечами, когда хотел сделать вид, что что-то не имеет особого значения, хотя она понимала, что это не так.

– Говорят, тут замешан Джонни Депп. – Пожатие плечами. – Думаю, он скоро захочет лично меня посетить.

Прижав ладони к отверстиям в пластиковой перегородке до того, что кожа белела, они поглаживали пальцами те малые участки на руках друг друга, которые были доступны. И даже это действовало, как электрический разряд. Сэм покинула тюрьму, чувствуя себя пьяной, и включила кондиционер в машине на полную мощность, когда ехала назад в свой отель. Не быть с Деннисом становилось мучительно больно, быть рядом с ним, но не касаться его – еще хуже. Они говорили об адвокатах, о расследовании, о придорожных щитах, мимо которых проезжала Сэм по дороге в тюрьму и которые предлагали вознаграждение в двадцать тысяч долларов за новую информацию об убийстве девочек. До сих пор эта мера не давала никаких результатов, кроме звонков от людей, явно психически нездоровых, да фантазеров и нескольких экстрасенсов, пытавшихся впарить неубедительные истории. Однако надежда все же воскресла.

– Я просто хочу быть с тобой, – сказал Деннис. Они наклонялись друг к другу, дыша прямо на перегородку, и тогда надзиратель требовал «к окну не прислоняться».

– Скоро. – Глаза Сэм ловили его взгляд под очками.

– Ты знаешь больше, чем я. Скажи, – попросил Деннис, – что за обстановка? Там, на свободе.

– Связанная с тобой? Неизменно позитивная. Я имею в виду, в Интернете. Я бы сказала, на девяносто пять процентов, за исключением Ред-Ривера…

– Ред-Ривер не имеет значения. А другие?

– Все хорошо. Все мы хотим, чтобы тебя выпустили, Деннис. И наверняка этого добьемся.

Сэм не планировала оставаться здесь больше, чем на пару недель, однако уже прошли пасхальные каникулы и она поняла, что не готова уехать. Она позвонила в школу и сообщила, что пока не может вернуться, что у нее есть личные дела, которые необходимо уладить. С ней говорили благожелательно, прислушиваясь к ее нуждам, и из-за этого Сэм почувствовала себя еще несчастнее и виноватее.

Дни, когда Кэрри и ее группы не было рядом, текли одиноко. Сэм отсиживалась в своем гостиничном номере, смотрела Netflix и питалась фастфудом, который покупала в ресторанах для автомобилистов, остывавшим к тому времени, когда она возвращалась. Картонные коробки и пакеты с едой она раскладывала на постельном покрывале. Даже когда появилась Кэрри, чтобы взять ее на интервью, Сэм покинула свой номер с неохотой. В тот день, когда они снова должны были вести съемки в Ред-Ривере, она пожаловалась на головную боль, однако Кэрри просто указала пальцем на пассажирское сиденье.

– Перестань ныть и садись в машину. Я обещала Деннису приглядывать за тобой. Посмотри на себя. Ты здесь уже два месяца, а выглядишь, как сырая курица. Ты хоть изредка выходишь отсюда, когда меня нет?

Сэм посмотрела на себя в боковое зеркало:

– Ну…

– Не ну, а не сиди сиднем! Покатайся на глиссере в Эверглейдсе, съезди в «Морской мир». Я сейчас пошучу: ты вообще смотрела фильм «Черный плавник»?15

Однако Сэм была здесь не ради «Морского мира» или глиссеров. Она приехала к Деннису. Все остальное казалось ей пустым времяпрепровождением. Да, она склонна к изоляции, к сосредоточению исключительно на своих отношениях с Деннисом, все остальное для нее на втором плане. Если бы она была на лечении, это назвали бы паттерном16, думала она. С жалостью ей сообщили бы, что это не что иное, как зависимость. Она подумала о Деннисе, сидящем в своей камере шесть на девять футов, на коленях поднос с едой, фоном является вечный телевизионный шум. Это было так похоже на ее гостиничный номер.

Они остановились, чтобы заказать кофе со льдом. Кэрри медленно вытягивала во внешний мир погруженную в себя Сэм и в конце концов добилась, чтобы та рассмеялась. Вместо того чтобы направиться в город, они обогнули Ред-Ривер по краю, безлюдному и густо поросшему деревьями. По пути им встретился единственный дом – полуразрушенное строение с черным от пожара остовом.

Дорога была покрыта грязью, и машину водило из стороны в сторону. Наконец они остановились в каком-то глухом месте рядом с белым фургоном, который Сэм узнала по интервью с полицейским Харрисом, и другим автомобилем, выглядевшим покинутым. Они были вынуждены продолжить путь пешком, ступая по опавшим веткам и земле, раскисшей от вчерашнего дождя. Балетки Сэм всасывались в мягкую почву и спадали с ног, лодыжки покрылись грязью.

– Черт, надо было тебя предупредить. Моя вина, – сказала Кэрри. – Джексон хотел, чтобы был материал, который показывает настоящий Ред-Ривер. Характер места, так сказать.

Из-за деревьев они услышали голоса съемочной группы и увидели трейлер, увитый вьющимися растениями и с такими грязными окнами, что заглянуть внутрь было невозможно.

За трейлером в земле был провал, настолько глубокий, что Сэм видела лишь черноту, которая, казалось, притягивала к себе. На его краю балансировали остатки дома с торчащими во все стороны расколотыми досками и свисающими проводами, напоминающими вывернутые кишки. Хозяин, Эд, выглядел напряженным, он ждал, пока кто-то из группы прикреплял к его рубашке микрофон, и чувствовал себя неловко. Сэм была вынуждена отойти от провала на несколько шагов. Он и правда притягивал – Сэм показалось, что она может сделать шаг вперед и броситься в него. От этого у нее заломило кости.

– Ну, это было примерно так, – начал Эд по команде. – Однажды вечером жена сказала, что она хочет лечь в постель пораньше. Я поцеловал ее, пожелал спокойной ночи, и она отправилась в спальню, которая была примерно здесь.

Он показал на край бездонного провала, над которым все еще свисали балки.

– Тем вечером я выпил пива и, когда почувствовал, что дом слегка качается, подумал, что это пиво виновато. Все происходило плавно, не так, как при землетрясении, а так, как бывает при засыпании, как будто весь мир под тобой слегка колышется. А потом этот звук, какой-то неземной, похожий на урчание. Ну, как старые трубы, что-то в этом роде. А потом все случилось сразу. Вся левая сторона дома просто исчезла, ее всосало за секунду. Я даже не слышал, чтобы жена вскрикнула, ничего такого не было. Я вышел и обнаружил развалины. Пытался ее найти, но земля еще всасывала в себя все, как будто была голодна. Вокруг меня пузырилась вода и булькали маленькие лужицы грязи. Я не знал, что делать. Телефон не работал, мы здесь на отшибе.

Хозяин помолчал и продолжил:

– Тогда я поехал за помощью. Но мы так ее и не нашли, жена просто исчезла, ее всосала земля, когда она спала. Я все думал: «Она утонула? Это было как утопление? Или ее нос и рот забила грязь?» Можете себе такое представить? Похоронена живьем в жидкой вонючей грязи… Я даже не мог ее похоронить. У нее есть мемориальная доска около церкви, но в могиле ее нет, она осталась здесь.

– Я не мог так ее оставить. Меня пробовали переселить, округ назвал это место непригодным для жилья, ну а я взял трейлер и поставил его здесь. Этот провал растет – у меня есть снимки.

Эд показал фотографии, на которых было видно, как со временем яма становится все больше и больше, а дом по сравнению с ней – все меньше и меньше.

– Всякий раз, когда у нас пройдет хорошая буря, провал увеличивается. И вся эта вода – когда она высыхает, давление меняется и… – Он издал всасывающий звук. – Я слышу, как по ночам дом трещит и скрипит. Худшее, что может случиться, – меня тоже засосет, но это не так уж плохо. Говорят, опасно, – невесело хмыкнул он, – но здесь не опаснее, чем в любом другом месте. Весь штат стоит на плохой земле!